Любимых убивают все - Сабрина Хэгг

– Прости. Я сам не понимаю, о чем думал. Не знаю, что на меня нашло. Я как будто… С ума схожу. – Горячий шепот обжег ухо Йенни, и она непроизвольно напряглась, застыла. – Мне правда стыдно. Я не хотел, чтобы ты из-за меня переживала. Прости, прости, прости меня, – словно в бреду, повторял Аксель, прижимаясь к Йенни. Он прикрыл глаза, холодным носом уткнулся в ее мягкие волосы.

– Главное, что все обошлось. Тебе не за что извиняться… – начала было Йенни, но Йорген не дал ей договорить.

– Так, вы двое, хватит уже там обниматься! Нам еще домой ехать. Оскар, идем, поможешь с тросом.

– А нам с Йенни нужно убедиться, что наши классные ничего не узнали. Мы, получается, прогуляли последние уроки, – напомнил Оскар тоном старшего брата, обойдя машину с другой стороны.

Йенни неловко выпуталась из объятий друга, раскраснелась густо. Она еще раз посмотрела на Акселя. Он выглядел изможденным, потерянным, а мутный непроницаемый взгляд его был направлен куда-то поверх ее головы. Казалось, если бы он мог прямо сейчас закричать от чувства бессилия, от цепенящего страха перед непониманием происходящего с ним, он бы сорвал связки в надсадном, беспомощном вопле.

Но Аксель молчал. Подавленный крик с невозмутимостью палача раздирал в нем все живое. Все, что еще могло болеть и кровоточить.

– Аксель… – Йенни осторожно взяла его лицо в ладони и провела большим пальцем по выступающей скуле. – Скажи мне честно, как ты себя чувствуешь? Что-то случилось?

Аксель покачал головой, отнимая ее руки от своего лица.

– Мне просто нужно время… Наверное. Не переживай. Со мной все нормально.

– Ты уверен?

– Да, со мной всегда все нормально.

Его голос – безжизненный и надломленный – был разъеден показной безмятежностью. Йенни невольно сложила губы в тонкую линию. Уж в который раз в своем пронзительном ужасе перед ней разверзлась необъятная бездна этого лживого и безжалостного «нормально».

Kapitel 10

В следующую среду Йенни с особым воодушевлением ждала вечера. Все ее движения в то утро были преисполнены непостижимого воздушного очарования, голос звучал звонко, полный необузданной радости, а заразительная улыбка не сходила с лица. Йенни с самого момента пробуждения предвкушала долгожданный «Вечер кино».

– Луи, я нашла несколько отличных фильмов, которые можно было бы сегодня посмотреть, – с ходу затараторила Йенни, увидев друга в коридоре. Ее глаза горели так живо, так ярко, будто свет всех звезд на небосклоне собрали воедино, поместили в эти васильковые радужки. – Только скажи, ты хочешь что-нибудь современное или могу предлагать фильмы из двадцатых-тридцатых?

– Во-первых, привет, – усмехнувшись, ответил Луи. Он быстро обнял подругу, оставил два едва ощутимых поцелуя на обеих щеках. Это был так называемый «бизу» – очередная деталь, которой Луи по настроению подчеркивал свою принадлежность к французской культуре. Но бизу обычно удостаивались только самые близкие, так как в большинстве своем шведы лишь косились на него в недоумении. – Во-вторых, я хотел кое-что сказать насчет сегодняшнего вечера. Даже, наверное, попросить.

– Конечно! Я слушаю тебя.

– Тут такое дело… Ребекку очень заинтересовала наша маленькая традиция, и она тоже хочет побывать на нашем киновечере. Я понимаю, ты, скорее всего, не в восторге, но ты ведь знаешь, что я не могу отказать Бекке. Ты окажешь мне эту услугу?

Йенни слушала вполуха. Ее плечи поникли, глаза потускнели. В животе поселилось то странное чувство пустоты, что поднимается до самой диафрагмы, когда на скорости съезжаешь с горки.

– Да, конечно… Как я могу быть против?

– Йенни, спасибо огромное. – Вздохнув с облегчением, Луи благодарно и крепко обнял подругу еще раз. – Ты точно не обидишься? Ты выглядишь… расстроенной.

– Да, все хорошо. Просто теперь нужно выбрать такой фильм, чтобы Ребекке тоже было интересно.

– Ну знаешь, можно что-нибудь из нашей «Золотой коллекции». Там много фильмов, которые вполне себе рассчитаны на обычного зрителя.

Щеки Йенни вспыхнули пунцовым пламенем негодования. Как так он предлагал показать Ребекке что-нибудь из их «Золотой коллекции»? Ведь речь шла не о каком-то глупом списке любимых фильмов, а о сокровенных моментах их дружбы, формировании личности каждого из них через призму жизней, характеров киногероев. Но Йенни не стала высказывать свое недовольство, уверенная в том, что если Луи хотел делиться подобным с Ребеккой, то она не имела никакого права этому противиться. Более того, она и сама пару раз показывала Акселю фильмы из «Золотой коллекции».

– Ладно. Пусть будет «Черный лебедь» и что-нибудь еще попсовое, – твердо заявила Йенни. – Так, теперь еда… С тебя попкорн, с меня – напитки.

– Отлично! И давай сегодня у меня будем? Родители уехали, и весь дом в нашем с Ингрид распоряжении.

– Договорились, – кивнула Йенни. – Если Аксель не будет занят, я его тоже приглашу, ладно?

– Аксель? – переспросил Луи, вскинув удивленно брови. Но воспрепятствовать такому желанию подруги не посмел. – Ну ладно, зови.

* * *

В половине седьмого Йенни нервно переминалась с ноги на ногу, ожидая, пока кто-нибудь впустит ее в дом. Руки немели от холода, который исходил от двух тяжелых бутылок с газировкой. Йенни еще раз слабо пнула дверь носком белых кроссовок, но уже секундой позже перед ней выросла длинная худенькая фигурка Ребекки. Губы Хельстрем расплылись в дружелюбной улыбке.

– О, Йенни, наконец-то ты здесь! Мы уже заждались тебя, – высоким, сладким, точно патока, голосом произнесла Ребекка. Она первым же делом взяла одну из бутылок с содовой у Йенни из рук.

– Извините, – проговорила Йенни с виновато-задумчивым видом, попутно разуваясь.

Ребекка, как всегда, была неотразима – бронзовая кожа светилась здоровьем, волосы теплого жемчужного цвета рассыпались по нежным худощавым плечам и большие, горящие жизнелюбием глаза поражали своей выразительностью.

– Луи, кстати, сказал, что с тобой придет Аксель.

– Он попозже присоединится.

– Что ж, понятно. Ну, проходи тогда, у нас все готово. Если Луи, конечно, еще хоть что-то нам оставил из еды.

Йенни с Ребеккой прошли в погруженную в вечерний полумрак гостиную. В сводчатых окнах догорал лилово-алый закат. Очертания мебели слабо вырисовывались в синевато-сером сумраке, и кокетливое пламя свечей в стеклянных подсвечниках волшебными искорками выплывало из темноты, отражалось в зеркальных поверхностях.

Если в прихожей запах попкорна ощущался не столь отчетливо, то в гостиной густой дразнящий аромат уже распространился повсюду.

– Лилу, привет! – Вскочив с дивана, Луи обнял Йенни, но тут же отстранился, пытаясь разглядеть что-то в дверном проеме. – А где Аксель?

– Он придет попозже, – с улыбкой ответила Йенни и направилась к ноутбуку, который стараниями Луи уже был подключен к телевизору. – Итак, есть