Синдром Золушки - Михаил Воронков

спасаем людей. Даже если никто в этот раз не передознется, ты что не знаешь последствий «крокодила»? В каждом шестом случае некроз, ампутация, гангрена. Никогда не задавал себе вопрос, откуда все эти молодые ребята без рук и без ног в переходах?

– Подожди. Знаешь, самый первый препарат против ВИЧа зидовудин? Там в клинических испытаниях тоже, увидев, что препарат вроде как работает, решили спасать реально загибающуюся контрольную группу и переключили их с сахарной пилюли тоже на зидовудин.

Саша смотрела на него с непониманием.

– Так вот, если бы они оставили контрольную группу на сахарной пилюле, – продолжил Алекс, – то они бы увидели, что через год смертность от этого зидовудина сравнялась со смертностью от СПИДа.

– Так препарат работал или нет?

– Работал, но кратковременно. Как монотерапия он оказался очень токсичным для печени плюс человечество получило резистентные штаммы ВИЧа.

– Знаешь, что значит отсрочка хотя бы на год для этих ребят? – Саша решительно достала из сумочки упаковку бупрофиллина.

– Может, через год мы пробьем в России настоящую заместительную терапию? Да и потом, за год либо Ходжа Насреддин сдохнет, либо падишах, либо нас с тобой посадят за это все.

С этими словами Саша ушла вглубь квартиры. Алекс посмотрел ей вслед как на последний трамвай в дождливую ночь. Расстояние между наукой и милосердием не сократилось ни на йоту.

В прихожую вышла Катерина и сказала, глядя в пол:

– Я тут ребенка одела… Мы поедем с вами.

В метро по дороге в Наркологический Центр Алекс и Саша демонстративно молчали, уставившись на мелькающие за окном станции. Наконец, Алекс не выдержал:

– Как ты могла дать им бупрофиллин? Ты же не врач, и мы даже не знаем до конца, работает он или нет.

– Работает, – отрезала Саша.

– А ты откуда знаешь? – Алекс посмотрел на нее непонимающе.

– Знаю, – коротко сказала Саша, не поворачивая головы.

Сидевшая напротив Алекса Катерина играла с ребенком. То, что она предпочла отказаться от «крокодила» и поехать с ними, само по себе еще ничего не доказывало.

– В конце концов, это неэтично… – Алекс явно не терял надежду доказать свою правоту.

– Да какая к черту этика?! Ты что не видишь, что люди балансируют между жизнью и смертью? Да пойми же ты, наконец – все очень-очень просто. Нет ни фармкомпаний, ни НКО, ни торчков. Есть просто люди. Такие, как ты и я. И единственно возможная общая цель – уменьшить человеческие страдания, например, вызванные наркотиками, ВИЧом или отсутствием денег на еду…

Подымаясь по эскалатору метро, пассажиры слушали социальную рекламу: «Уважаемые пассажиры, ежегодно наркотический угар уносит жизни многих тысяч наших сограждан. Если вам известны места, где продаются, хранятся или производятся наркотики, звоните по телефону…». Алекс невольно поежился.

В следующие несколько недель все пятьдесят пациентов, необходимых для испытаний, были найдены Сашиными добровольцами и направлены в клинику Доктора Моро, где дважды в день им давали бупрофиллин. Сначала сами врачи относились к программе скептически: они были уверены, что не увидят большинства пациентов уже после первого дня лечения. Если их, конечно, не приковывать наручниками, как в подвалах Ройзмана. Лечить наркоманию амбулаторно – какая глупость! Однако ничего подобного не произошло, и когда, встревоженный беспрецедентным поведением больных, Доктор Моро вызвал Сашу в кабинет и раздраженно спросил в чем дело, она ему ответила:

– Никакого секрета нет. Вы же знаете, у нас два критерия отбора пациентов – не менее трех предыдущих попыток лечения и сильная мотивация избавиться от зависимости. Просто эти люди действительно хотят вылечиться.

Еще через неделю Никита из «Истока» позвонил Алексу и сказал, что все до единого пациента исправно два раза в день мотаются в центр Москвы, и что врачи полны энтузиазма, и что доктор Моро нервничает и даже обматерил Катерину, привезшую с собой в клинику ребенка.

К июню в программе оставались почти все пациенты за исключением одной семейной пары, которую сцапал наркоконтроль по подозрению в распространении наркотиков или по каким-то своим причинам. В процентном отношении такая эффективность удержания пациентов в программе была недостижима для распространенных в стране детоксикационных центров, вивитроловых клиник, «программ Маршака» и религиозных реабилитационных программ. Даже Ройзман, непрерывно пиаривший на телевидении и в интернете свой «подход» к лечению наркомании, мог бы позавидовать. А когда первые данные социальных работников, сопровождавших пациентов, были обработаны, то стало ясно, что у пациентов, вполне вольных в любой момент поехать за героином в Тушино, потребление наркотиков резко уменьшилось.

За все это время Саша не звонила Алексу ни разу, а сам он, помня, как неприятно они расстались в метро, тоже не мог найти в себе силы позвонить ей. И от того, что информацию о проекте ему поставлял Никита, а не Саша, на душе у Алекса скребли кошки.

2007-й: июнь

Поприветствовав на входе вечно хмурого чоповца, Алекс не успел и шага ступить, как появившийся непонятно откуда начальник охраны догнал его со словами:

– Алексей Михайлович, Петров просил вас немедленно зайти.

Алекс посмотрел на часы: было начало одиннадцатого и вроде рановато для Петрова. Заметив недоуменный взгляд Алекса, чоповец добавил:

– Нас с утра немцы осаждают. Вот он и приехал пораньше.

Алекс подозрительно посмотрел на начальника охраны. Видимо, нашему человеку, если с вечера достаточно выпить, то с утра мерещится только Сталинград или Ледовое Побоище.

Петров сидел в облаке сизого табачного дыма и меланхолично смотрел из-под руки на монитор компьютера. Алекс прошел к посетительскому креслу напротив, уселся и только тогда спросил:

– Сергей Вениаминович, вызывал?

– Ага, – задумчиво ответил Петров.

– Говорят, немцы осаждают, – осторожно сказал Алекс, отдавая себе отчет о всей абсурдности фразы.

– Да, с утра. Я даже сразу же приехал, – совершенно серьёзно ответил Петров.

Хотя Алекс мог легко поверить в небольшую паранойю начальника охраны, сомневаться же в разумности Петрова не приходилось. Какие к черту немцы?

Повисло молчание.

– Слушай, пойди поговори с ними, а? – как бы невзначай попросил Петров.

Алексу стало понятно, что весь мир сошел с ума.

– Конечно, за тебя, Сергей Вениаминович, готов даже под немецкие пули, – принимая игру, ответил Алекс. – Где эти гады окопались?

– В Президент-отеле, – с видимым облегчением сказал Петров и продолжил. – Иди, они тебя уже ждут.

Озадаченный Алекс вышел от Петрова и отправился за разъяснениями к Маше. Не то чтобы он считал Марию образцом адекватности. Но уж если весь мир действительно сошел с ума, то Маша таким же чудесным образом просто не могла не превратиться в оплот здравого смысла.

Выяснилось, что действительно приезжал целый автобус каких-то немцев для обзорной экскурсии по ведущей