Луна над рекой Сицзян - Хань Шаогун

рассматривала товары, а я — их упаковку. Полицейский даже проверил мои документы, а я всё думал, как бы получше переложить его пенопластом, уместить в ящик, обмотать плёнкой, как защитить от тряски и промокания… Пока прикидывал его модель и вес, так и эдак рассматривал, он изменился в лице и очень выразительно взялся за пистолет. Товар-то, оказывается, был ещё живой, только я начал жалеть, что под рукой нет верёвки, как мне в лоб упёрлось дуло. Разве это не жестоко? Разве это была жизнь?

Потом я мыл машины. Кстати, вдохновение для гравюры с движком от «форда» я нашёл именно там. Потом делал оттиски материнки, разных труб, дорожных развязок и даже своего дружка. По-хорошему, сделать бы серию гравюр — со всеми главными изобретениями эпохи. Всё в чёрном цвете, скользящие неясные тени, плюс недосказанность, плюс обскурность — знаешь, что такое обскурность? Это когда всё словно в тумане. Пусть западные черти увидят величие китайской гравюры и восточной философии. Пусть поймут, что им никогда не стать лучше нас. Но даже с таким великим вдохновением ничего на этом деле не заработаешь. А у тебя и вовсе шансов нет. Гравюра с тем движком — истинное произведение искусства. Только продать-то я её продал, а деньги… Половину забрал агент, часть я отдал в налоговую, и осталось у меня лишь на пару пачек сигарет. Как я могу сравниться с женой-портнихой, которая с одного заказа получает доход в пятизначных числах? Вернись мы в Китай, её бы окрестили иностранным предпринимателем и стали относиться как к госпоже.

Не кури тут, она, если унюхает, начнёт ругаться. Пойдём, пойдём, покурим лучше в прачечной.

Можешь считать меня подкаблучником, но тут уж ничего не поделаешь. Нельзя не склонить голову, проходя под карнизом. Сидишь у жены на шее — молчи в тряпочку и не качай права. Даже если ты в душе — второй Пикассо, никому ты не нужен.

А эти твои юньнаньские сигареты хороши на вкус. Да не нужно, я ж не смогу столько выкурить, оставь себе. Ох, мне прямо неловко, посмотри-посмотри, ты… Ну зачем ты так? Слушай, я-то всегда готов тебе помочь. Подумай хорошенько, что тебе важнее, слава или выгода? Если твёрдо выбрал славу, если реально хочешь зажечь, то это не так уж и сложно. Я дам тебе совет, последуешь ему — обещаю, прославишься на всю Америку, через три дня станешь звездой новостей.

Думаешь, это пустой трёп? Смейся-смейся, только если бы я хотел потрепаться, то делал бы это перед председателем Цзяном[26], а не перед тобой. Хорошенько послушай, я тебе прямо скажу: с помощью этого плана денег не заработать, а в тюрьму можно угодить, у тебя духу-то хватит? Не спрашивай, выйдет или нет, сначала ответь, рискнёшь ли ты. Отлично, значит, рискнёшь. Ты сам это сказал. Тогда в честь нашей многолетней дружбы я безвозмездно поделюсь с тобой планом номер шесть. Был бы это не ты, а кто-то другой, без предоплаты в пять тысяч долларов не было бы и разговора.

Не спеши, присядь и послушай. Естественно, я не предложу тебе сделать невозможное. Не попрошу поджечь Пентагон или кастрировать Клинтона. Думаешь, я ещё не понял, из какого теста ты сделан? Этот план, как и несколько других, я разработал пару лет назад, но у меня не было времени осуществить его, поэтому я отложил его на будущее. От исполнителя, то есть от акциониста, требуется разместить в прессе рекламу на сумму тридцать тысяч долл… Что? У тебя столько нет? На двадцать тысяч тоже можно. Что? И двадцати нет? Эх, парень, когда же ты успел спустить деньги от рекламы картин для интерьера… Хорошо, тогда скажи, сколько у тебя есть? Двенадцать тысяч? Всего двенадцать? И только-то? Это всё усложняет. Дай мне подумать… Хорошо, пусть будет двенадцать тысяч. Можно попробовать. Вдруг редакция газеты сделает для тебя скидку. Тебе нужно найти знакомого с хорошим английским, чтобы провернуть это дело. Объяснить, что ты художник, тебе не нужна коммерческая реклама, ты просто хочешь разместить в газете анонс художественной акции, поэтому просишь их о скидках. Обратиться нужно в крупные издания вроде «Нью-Йорк таймс» или «Вашингтон пост». Как говорится, хочешь волка поймать — будь готов башмаки стоптать. Название заметки — «Поцелуй», содержание следующее: Дэвис Ван, китайский акционист, такого-то числа в такое-то время в Чикаго поднимется на крышу самого высокого в Америке небоскрёба Уиллис-тауэр и бросится вниз…

Ты не умеешь прыгать с парашютом? Какой парашют? Прыгнешь как есть! Конечно, это не банджи-джампинг, это именно самоубийство, самоубийство человека, отвергнутого партией и народом. Волнующе, не правда ли? Это будет сенсация! Ну что ты беспокоишься? Кто тебя гонит на смерть, ты о чём? Послушай, разве ты не хочешь прославиться? Если ты не умрёшь, как же о тебе все узнают? Кому ты нужен, пока живой? Думаешь, кому-то интересно, как ты ешь? Или во что ты одет? Или как ходишь по улице и чихаешь? Мы все живые люди, в этом нет ничего уникального. А ещё мы все боимся смерти, поэтому все захотят увидеть, как ты умрёшь! А значит, ты должен умереть. Совсем умереть, полностью!

Ну, конечно, конечно, тебе не придётся умирать по-настоящему. Я всё организую. Но на публику ты заявишь, что за это творение ты заплатишь жизнью, что оно станет твоим последним шедевром. И объяснишь, что в процессе полёта с высоты ты покажешь публике неповторимую художественную трактовку жизни, особую формулу свободы и красоты, буддийскую ваджраяну. Почувствуешь в полёте нарастающее ускорение, испытаешь силу всемирного тяготения, ощутишь присутствие Бога. Твоё тело сначала изобразит латинскую S, затем С, третьей буквой станет J, четвёртой — V… Можно сказать, что это будет символическое послание Господу, а можно — что чьи-нибудь инициалы на английском. Чьи именно и почему ты хочешь своим телом изобразить их, можешь подробно рассказать в анонсе, а можешь нарочно умолчать, пусть сами догадаются. У обоих вариантов есть свои плюсы. Например, ты можешь объявить, что это имя твоей невесты, которая три года назад именно в этот час покинула сей мир, погибла в Китае в ужасной катастрофе. Разве это не любовь? Не своего рода критика реальности? В момент её гибели ты, Дэвис Ван, со свистом устремишься к земле, и это будет твоим страстным поцелуем, посланным невесте. Тогда и заголовок «Поцелуй» раскроет своё происхождение. Финал твоего полёта — брызги крови и плоти, осколки костей — словно на месте взрыва, словно лобзание и слияние, последний