Москва – Питер - Ольга Станиславовна Назарова

ним, стараясь не выпускать объект наблюдений из вида.

– Она пишет! Мила! Мурьяна, понимаешь?

– С ума сошёл! Точно надо было сначала на голову!

– Она ещё и спрашивает, помню ли я её! Представляешь?

– Орал бы… Но сейчас ему было бы легче… Наверное!

Макс рывком открыл ноут и начал спешно печатать ответ, а Мурьяна забралась на шкаф и примерилась к тому месту, где была голова Макса.

– Надо бы потренироваться, а то промахнусь ещё… – на тоскливый гул диванных пружин, которые вместо Максовой головы раз за разом принимали назначенное Мурьяной лекарственное средство, сам кандидат на лечебные процедуры не обратил ни малейшего внимания.

– Почему ты не звонила? Я так ждал!

– Гаврила съел твою визитку. Гаврила – это бабушкин какаду, – ответ пришёл сразу и Макс ощутил, что осенняя тоскливость, усталость последних месяцев сумасшедшей работы, тяжёлые мысли после разговора с дедом, всё это куда-то растворяется, уходит, исчезает. Остался только апрель, рыжеволосая девушка и он сам. – Я хотела тебе раньше написать, но…

– Что, но?

– Увидела фото и решила, что это уже будет неуместно.

– Какое фото?

– Ну, у тебя же девушка появилась?

– Мила, у меня нет никакой девушки!

– А… А фото в Бельгии на мосту? Я думала, что…

– Лучше бы я с него свалился! – рассмеялся Макс, стремительно печатая ответ. – Это переводчица, и я о ней вспомнил первый раз за всё это время только когда ты спросила. Мила, может… Может, ты мне дашь свой номер?

Через минуту они уже разговаривали.

Среди ночи Мурьяна пришла к кактусу сообщить последние новости.

– Оказывается, он не больной! Нет, то есть больной на всю голову – влюблённый потому что! Но это не очень опасно, потому что он или успокоится, или женится. Если успокоится – это хорошо. Если женится – тоже хорошо! Видала я картинку с этой самой Миулой. Ничего такая. Рыжая как Фрося, такая же пушистая на голове, только не толстая. Ну, это ладно – откормим! Ладно, пойду обратно – нельзя же пропускать важные вещи, которые они там мурлыкают! А ты… стой тут! Сторожи окно. Что б никто ни-ни! Ни туда, ни оттуда! Понял?

Кактус попался понятливый, так что Мурьяна с чистокошачьей совестью отправилась следить за абсолютно счастливым Максом, который со смартфоном в руках вышагивал взад-вперёд по комнате, не в силах усидеть на месте.

– Ой, слушай, тебе же завтра на работу надо! – спохватилась Мила в третьем часу ночи.

– Да подумаешь! А, может, ты спать хочешь? – озаботился Макс.

– Нет, что ты! Я, по-моему, только проснулась!

– И я тоже! Погоди, я тебе сейчас ссылку кину на песню. По-моему, она про нас!

Москва и Нева не впадают друг в друга, текут из разных мест и не встречаются. Но люди не реки, они гораздо более свободны и иногда могут выбраться из привычного, проложенного русла, а потом внезапно встретиться с тем, с кем можно говорить до утра, понимать с полуслова, и несмотря на километры, разделяющие вас, понимать, что вы рядом.

Именно поэтому в доме, где спали на диване три кошки и собака, сидела улыбающаяся рыжеволосая Мила и слушала ту же самую песню, которая звучала в Питере в квартире Макса с кошкой Мурьяной и кактусом, бдительно стерегущим окно.

Глава 15. Москва-Нева

Удивительно, как от одного разговора, пусть и длиной в целую ночь, может измениться окружающий мир!

Елизавета Петровна только брови подняла, увидав Милу, которая утром пела, готовя завтрак.

– Бабусенька, доброе утро! – приветственный взмах лопатки одновременно помахал бабушке и перевернул подрумянившийся оладушек на сковороде. – Кофе?

– Чай и потанцуем! – откликнулась Елизавета Петровна, нащупывая за собой стул. – А что у нас случилось?

– Ба! Я ему написала! Он меня не забыл, ждал… Мы всю ночь разговаривали! Мне так хорошо! – Мила уставилась мечтательным взглядом на сковороду, словно видела там Макса как в сказочном блюдечке с наливным яблочком.

– Счастье-то какое! – Елизавета Петровна глубоко вздохнула, машинально подумав, что неплохо было бы, чтобы все проблемы так решались – обсудила с Марфой Сергеевной, а оно ррраз и само по себе устроилось.

– Только вот… – Мила ловко выкладывала оладьи на блюдо, – Как дальше? Он в Питере, я – тут… А потом, есть ещё его семья! – улыбка немного привяла, а потом сменилась озабоченностью.

– Так, погоди! Пока ты не распланировала жизнь до пенсии и не начала решать все трудности разом, помирая от их количества, притормози-ка! Проблемы лучше решать по мере их возникновения. Может, никаких сложностей и не будет, а ты уже и настроение себе испортила, и голову сломала, как лучше сделать, и силы на всё это потратила.

– Ну, сложности-то будут… – прищурилась Мила, – Но я их, и правда, не предугадаю! Главное, что мы с Максом друг другу небезразличны, а дальше разберёмся!

– Именно!

– Прррально, пруууааально! – мурлыкнул Милин «здравый смысл» – серая толстая Буня. – Потом, мы ж его ещё не видели, может он кошкоприёмку не пройдёт!

Макс, который понятия не имел о том, что ему придётся проходить такую важную проверку, в этот момент изумлялся, как это он не замечал, какая классная штука – питерский дождь?

– Хорошо-то как! – счастливо вздохнул он, несколько смутив прохожего, шедшего с крайне унылым выражением лица.

– Псих! – фыркнул прохожий, а потом немного подумал и смягчился, – Ну, или влюблённый!

Максу было всё равно, что о нём подумают, скажут, он машинально выполнял свою работу, и думал только о том, что у него имеется неотгулянный летом отпуск, который накрылся медным тазом из-за немереного количества работы, а ещё о том, что этот самый отпуск он хочет провести в Москве и как можно скорее!

– Максим! Ты смотришь в окно уже несколько минут! Ты думаешь там найти ответ на мой вопрос? – дед всегда славился язвительностью и никоим образом не сдерживал её в общении с внуками.

Макс с трудом оторвался от потоков дождя, текущих по стеклу, и перевёл взгляд на академика Вяземского.

– Прости… А ты меня о чём спрашивал? – даже если бы он тщательно продумал план, лучше бы не получилось! Но он задумался о Миле и напрочь прослушал, что именно хотел от него его дед.

– Максим, ты здоров? – Игорь Вадимович поднял бровь. – Вид какой-то… Словно у тебя лихорадка!

– Дед, я устал. Очень! – Макс прекрасно осознавал, что в их семье признаться в том, что он влюблён и жаждет поехать к своей девушке, было бы абсолютным безумием! – Мне бы в отпуск!

– Отпуск? – дед хмыкнул.

Нет, он вовсе не принадлежал к когорте научных фанатиков, которые