Хорал - Кент Харуф

– Это трудно объяснить, – ответила она. – Я только знаю, что так нужно. Можете постараться принять это, хоть вы и не понимаете?

Они ничего не ответили.

– Надеюсь, у вас получится.

Помолчав, она сказала:

– У вас еще остались вопросы?

Они покачали головами.

– Как думаете, у вас получится заснуть?

Ночью, после того как они уснули, она встала, выглянула в окно в передний двор, окинула взглядом пустую улицу и голые деревья на газоне, похожие на замершие фигурки человечков. Прошла в кухню. Заварила кофе и взяла его с собой в гостиную, легла на диван и спустя час или больше уснула. Но проснулась рано, как раз вовремя, чтобы разбудить их, насыпать им хлопьев, а потом ранним холодным зимним утром отвезла их на машине домой. Она перегнулась через спинку переднего сиденья и поцеловала их обоих, а Гатри вышел на крыльцо, чтобы их встретить, и потом она развернула машину и выехала на Рейлроуд-стрит, проехала через Холт, на что ушло не так много времени, и вскоре уже была за городом, на шоссе 34, ехала на запад, чтобы начать новую жизнь в Денвере.

Виктория Рубидо

Когда она поехала туда во второй раз, с ней уже была девушка, сидела рядом на переднем сиденье. Девушка выглядела испуганной и погруженной в свои мысли, будто отправлялась на исповедь, или в тюрьму, или в какое-то другое место, столь неприятное, что согласилась ехать только под давлением обстоятельств, ни по каким иным причинам. Было воскресенье. Холодный ясный день, снег все еще сиял на солнце, словно хрусталь, ветер дул как обычно – резкими, но устойчивыми порывами, так что, когда они выехали за пределы города, все было по-прежнему, разве что ветер с ночи поменялся на западный. Скот, те же лохматые животные породы блэк-болди, как и вчера, все еще паслись здесь, рассредоточились по кукурузной стерне. Все они только разом повернулись направо, когда ветер переменился, и продолжали слизывать просыпавшиеся зерна, подхватывали языками сухую кукурузную обертку, поднимали головы и пялились в пространство, не переставая мерно жевать.

Мэгги Джонс проехала больше половины пути к Макферонам, прежде чем девушка заговорила. Она сказала:

– Миссис Джонс. Не могли бы вы остановить машину?

– В чем дело?

– Прошу, можете притормозить?

Мэгги сбросила скорость и вырулила на изрытую колеями обочину. Придорожная канава была заметена снегом, а сзади из-под машины ветер порывами выдувал белые, как табачный дым, выхлопы.

– В чем дело? Тебя тошнит?

– Нет.

– Что тогда?

– Миссис Джонс, я не уверена, что смогу.

– О. Что ж, милая, ты сможешь.

– Я не уверена, – повторила девушка.

Мэгги развернулась к ней. Девушка смотрела прямо перед собой, одной рукой держась за ручку дверцы, сидела неподвижно и напряженно, будто только и ждала подходящего момента, чтобы выпрыгнуть из машины и убежать.

– Ладно, скажу тебе еще раз, – начала Мэгги. – Я не могу тебе ничего обещать. Не проси об этом. Но тебе нужно воспринимать это как шанс. Они позвонили вчера вечером и сказали, что примут тебя, что они попытаются. Для них это серьезный шаг. Думаю, все будет хорошо. Ты не должна их бояться. Они хорошие, насколько это только возможно для мужчин. Пожалуй, они неотесанные и суровые, но это ничего не значит, просто они слишком долго были одни. Представь, что полвека или даже больше живешь в одиночестве, как они. Это меняет людей. Поэтому не стоит позволять этой суровости сбивать тебя с толку. Да, они грубоваты, разумеется. Они деревенщины. Но ты будешь с ними в безопасности. Ты по-прежнему сможешь ходить в школу, ездить на автобусе туда и обратно, завершишь курсовую как обычно. Но постарайся не забывать, каково им пришлось. Их родители погибли в автокатастрофе: на шоссе в них влетел грузовик, когда этим старикам было меньше, чем тебе сейчас. Они просто перестали ходить в школу, да и прежде, скорее всего, нечасто там бывали, и остались дома, принялись заниматься фермерством и скотоводством, и это все, что они знают о мире, все, что им довелось узнать. До сих пор им этого хватало.

Она замолчала. Вглядываясь в лицо девушки, пыталась понять, какое впечатление она произвела на нее своей речью.

Девушка смотрела вперед, на двухполосное шоссе. Помолчав, она сказала:

– Но, миссис Джонс, думаете, я им понравлюсь?

– Да, думаю, да. Если дашь им шанс, ты им понравишься.

– Но это звучит безумно: отправиться сюда, чтобы жить с двумя стариками.

– Верно, – ответила Мэгги. – Но это безумные времена. Мне порой кажется, что безумнее и не бывало.

Девушка отвернулась и посмотрела в боковое окно на пастбище, расстилавшееся за канавой и забором. Высохшие цветы мыльнянки торчали, словно расщепленные палочки, их темные сухие семенные коробочки выделялись на фоне пожухлой зимней травы.

– А у них есть собака? – спросила она.

– Во дворе живет старый пес.

– А кошки?

– Я не видела. Но думаю, что есть. Никогда не слышала о ферме, на которой не приютят хотя бы пару бродячих кошек, чтобы те гоняли мышей и крыс.

– Мне придется бросить работу в кафе «Холт». Придется сказать Джанин.

– Да. Но ты будешь не первой, кто бросает мыть посуду у Джанин. Она ожидает этого.

– Правда?

– Да.

Девушка продолжала смотреть в окно. Мэгги Джонс ждала. От порывов ветра машина раскачивалась на колесах. Помолчав, девушка повернулась и снова взглянула вперед.

– Можете ехать, если хотите, – произнесла она. – Теперь я готова.

– Хорошо, – сказала Мэгги. – Я так и думала, что ты справишься.

Она снова направила машину на асфальт, и они покатили по узкому шоссе. Скоро они свернули на восток, на гравийную проселочную дорогу, а затем на грунтовку, которая вела к старому дому с ржавым проволочным забором, огораживавшим дом и двор с голыми приземистыми вязами. Мэгги остановила машину перед воротами. Вышла вместе с девушкой наружу.

Братья Макфероны высматривали их. Выскочили из дома на обтянутое сеткой крылечко и ждали, когда женщины подойдут к дому. Но стояли молча, не двигаясь. Оттого что они так застыли, казалось, будто их вылепили из гипса, а затем выставили на крыльцо, словно ростовые статуи малоизвестных святых.

Когда девушка вышла из машины, ветер разметал ее густые темные волосы по лицу, так что собственная прическа помешала ее первому впечатлению от Макферонов. А старики оделись соответственно случаю. На них были новые рубашки с жемчужными застежками и чистые воскресные брюки. Их красные лица были чисто выбриты, а седые волосы расчесаны и с избытком прилизаны маслом – так сильно, что даже порывы ветра не могли их растрепать. Девушка прошла на крыльцо вслед