Собрание сочинений. Том 8. 2013–2015 - Юрий Михайлович Поляков
– Какой апломб, боже мой, какой апломб! А баллоны! Вы видели, как она зависает в воздухе? Чудо! Легче воздуха! Вот – ленинградская школа!
– А как вам Чурилина? – спросил кто-то из редакционных подхалимов.
– Кошмар! Ну какая она Фея Сирени? Никакая. Позиции грязноваты. Фуэте недокрутила. Хотела обмануть эффектным финалом. Но нет, коллеги, нас не обманешь! А что это за кондовые заноски? Жуть! Как слониха. С такой техникой у станка стоять, а не плясать в Кремлевском дворце. Она, кажется, из Пензы?
– Из Перми.
– Ах, даже так!
Он упивался собой и не видел вокруг ничего. Марина некоторое время смотрела на него с улыбкой, потом громко сказала:
– Софья Максимовна тоже фуэте недокрутила. Тридцать вместо тридцати двух…
– Что? Разве? Не заметил… – Исидор точно поперхнулся.
Он в недоумении уставился сперва на Ласскую, потом с пробуждающимся интересом на Гену. Наконец неловко поклонился. Она в ответ присела в насмешливом книксене.
– Это моя жена Марина Александровна, – представил Скорятин. – А это наш главный редактор Исидор Матвеевич. Я о нем, дорогая, рассказывал.
– О да! Вы произвели на моего мужа неизгладимое впечатление!
На ее лице возникло то самое выражение, с каким она когда-то сидела на лавочке у «памятника» и неотрывно смотрела на пепел сигареты.
– Вот вы теперь, значит, какая, Марина Александровна! – грустно заметил Шабельский.
– Да, вот теперь я такая, Исидор Матвеевич!
– Вы знакомы? – оторопел Гена.
– Конечно… – улыбнулся главный, не сводя с нее глаз. – Но я не знал, что вы замужем за… нашим лучшим журналистом. Поздравляю! Ваш супруг – очень светлый человек.
По рядам подхалимов пробежал ропот прозрения, и они уставились на Скорятина так, точно он материализовался в том месте, где еще минуту назад не было ничего, кроме подсиненного табачным дымом воздуха.
– Как дедушка? – участливо спросил Исидор.
– Болеет.
– Привет ему!
– Обязательно передам.
– Вы знаете Бориса Михайловича? – еще больше удивился муж.
– Конечно! Он был моим научным руководителем. И Вере Семеновне – поклон. Она все такая же строгая?
– Уже нет, – пожала плечами Марина.
– Александр Борисович все еще собирает Сомова?
– Нет, теперь Гончарову.
– А вы служите или детей воспитываете?
– Я работаю в «Смене». И у нас сын – Борис.
– Даже так? – Исидор обернулся к недоуволенному сотруднику. – Геннадий Павлович, так вы счастливец?
– А как же… – растерялся Гена, прозревая, как Иоланта.
«А как же…» прозвучало так глупо и унизительно, что Ласская больно вцепилась мужу в локоть. До сих пор, вспоминая это дурацкое «а как же…», он чувствует, как кровь тяжело приливает к затылку и пульсирует, стучит в висках, словно повторяет по слогам: «И-ди-от!» Кто знает, не скажи он тогда «а как же…», может, Марина и не совершила бы то, что совершила. Есть слова, даже междометия, которые меняют жизнь. Но понимаешь это потом, позже. Так же и с Зоей вышло…
– Ерунда какая-то, Ниночка… – Скорятин взял в руки снимок с девушкой у снежной березы. – Невероятно, как много зависит от правильно сказанного и правильно понятого слова!
– Ого, третий звонок! В зал, в зал, товарищи! – скомандовал Исидор. – Держу пари, Софья Максимовна специально недокрутила фуэте, чтобы ободрить эту неумеху Чурилину. А вы, Геннадий Павлович, загляните-ка ко мне завтра. Днем я у Яковлева. Значит, вечерком. Потреплемся…
Когда после спектакля ехали домой в Перово, сначала нехорошо молчали. По вечерам машин в городе было мало, в основном такси, троллейбусы да автобусы, камер слежения еще не придумали, и Гена несся под сто километров на «шестерке», купленной по лимиту Союза журналистов в самом конце царствования Танкиста. Едва он выехал из Варшавского автоцентра, его тут же окружили кавказские пузаны в кепках-аэродромах: «Продай, кацо, тачку! Пятнадцать тысяч даю!» – «Нет!» – «Двадцать даю!» – «Я машинами не торгую!» – гордо ответил журналист, выложивший за машину семь четыреста.
– Что с тобой сегодня? – наконец спросила Марина.
– А с тобой?
– Не люблю КДС. Аэропорт какой-то.
– Надо было взять бинокль.
– Батманской пора на пенсию.
– Это он?
– Кто?
– Исидор?
– Глупый вопрос.
– Нет, не глупый! Это мой предшественник?
– Что ты имеешь в виду?
– Первопроходчик?
– Не будь пошляком!
– А ты не ври!
– Я не вру. Да, это он. Тебе повезло.
– Мне? Повезло?!
– Конечно! Теперь тебя не уволят.
– Я теперь и сам не останусь.
– Почему же?
– Объяснить?
– Объясни!
– Может, сама поймешь?
– Нет, не пойму…
– Почему ты не сказала раньше? Почему делала из меня дурака?
– Дурака ты сам из себя сегодня сделал!
– Что-о?!
Он затормозил на полном ходу, оставив на асфальте длинный черный след содранной резины. Ехать дальше Гена не мог, потому что до жуткой отчетливости ему захотелось со всей скорости врезаться в фонарь или стену, а еще лучше, пробив узорный чугун, рухнуть с моста, похоронить в грязной холодной воде и себя, и Ласскую. Марина мотнулась в кресле, как кукла, чуть не ткнувшись лбом в «торпеду».
– Ненормальный!
– Нормальный. Я поеду ночевать к Ренату!
– Хоть на вокзал.
Чтобы успокоиться, он вышел из машины, поднял капот, проверил щупом уровень масла, хотя сразу после остановки делать это бессмысленно. Закурил, не сразу попав кончиком сигареты в дрожащий лепесток огня. Рядом остановилась древняя «копейка», подмазанная шпатлевкой, как изуродованный покойник в морге. Из окна высунулся водитель – тогда еще сохранялись особое дорожное братство и взаимовыручка автомобильных горемык.
– Заглох?
– Мотор перегрелся, – соврал Гена. – Вентилятор не крутит.
– Значит, датчик полетел. А вроде машина-то новая?
– Года нет.
– Советское – значит лучшее. Стахановцы гребаные! Мою-то еще итальяшки собирали! – Он с нежностью погладил руль. – Всех переживет.
– Да уж…
– Теперь жди, пока остынет, – посоветовал, уезжая, доброхот. – А то движок заклинит.
Когда остыв, Гена сел в машину, Марина сказала:
– Ну что ты взбесился? Что, собственно, произошло?
– Почему ты молчала? Я же тебе говорил: к нам пришел новый главный редактор Шабельский. Ша-бель-ский. Редкая довольно-таки фамилия. Не Иванов какой-нибудь. Почему не сказала? Почему прикидывалась?
– Выбирай слова! Что я должна была тебе сказать? «Ах, Гена, твой новый главный – мой первый мужчина!» Так, что ли?
– Не так.
– А как?
– Не знаю. Но сказать надо было хоть как-нибудь.
– Что? Он первый, а ты последний, да?
– Замолчи, сука!
– Ты еще ударь!
– Живи!
– Может, все-таки поедем? Можешь ночевать где хочешь, а мне надо домой,
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Собрание сочинений. Том 8. 2013–2015 - Юрий Михайлович Поляков, относящееся к жанру Русская классическая проза. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
