Блок № 2 - Нинни Хольмквист

— Доррит, я должна что-то тебе сказать. Я искала подходящий случай, но… наверно, лучше этого случая мне и не представится. Это касается твоей сестры.

— Моей сестры?

— Да, ее звали Сив, да?

Я кивнула.

— Она была здесь, — продолжила Эльса. — Жила в Б4.

Я вспомнила панно в лаборатории. Я не ошиблась. Это действительно была работа Сив. Странно, но я не испытала ни шока, ни удивления.

— Как ты узнала? — спросила я Эльсу.

— Лежа в больнице после операции, я познакомилась с медсестрой. Ее звали Клара Граншо.

— Граншо? Родственница Ёрана Граншо?

— Да, дочка директора нашей школы, — пояснила она Алисе и продолжила: — Клара узнала меня, и мы начали вспоминать прошлое и обсуждать знакомых. И когда я упомянула тебя, она спросила, знаю ли я Сив Вегер. Я ответила, что нет, но я знаю ее сестру, что мы видимся каждый день. Ничего, что я это сказала?

— Конечно нет, — ответила я и взобралась на верхнюю полку, чтобы быть к ним ближе. — Но расскажи — что ты узнала о Сив?

— Ее доставили сюда, когда ей исполнилось пятьдесят, — начала Эльса. — Как и мы, она участвовала во всяких там испытаниях и экспериментах, отдала кучу органов, клеток и костной ткани. Говорят, кстати, организм у твоей сестры был очень здоровый и крепкий, как у двадцатипятилетней. Здесь она, как и ты, встретила свою любовь. Ее звали Элен или Элин, Клара точно не запомнила, и они были вместе, пока Элен-Элин не пришлось отдать сердце на органы.

Мое собственное сердце сжалось от боли, и я резко втянула сухой воздух сауны. Я думала о Юханнесе, который был намного старше меня и который жил в Блоке намного дольше меня. Я закрыла глаза и сказала себе: «Не сегодня, завтра!» Эльса схватила мою руку.

— С тобой все в порядке? — спросила она. — Принести тебе воды?

— Нет, нет, все хорошо, — отозвалась я, открыв глаза и встретив ее испуганный взгляд.

Эльса откинулась спиной на стенку сауны. Она вся блестела от пота, как и Алиса, которая, поджав ноги, внимательно слушала рассказ Эльсы.

— Потеряв Элен-Элин, она подала прошение о последней донорской операции.

— Об этом можно попросить? — удивилась Алиса.

— А ты разве не знала? — ответила Эльса. — Конечно, можно. Ей ответили согласием — думаю, они всегда так отвечают, — и буквально через неделю кому-то с той же группой крови, как и у Сив, понадобились сердце и легкие, с которыми она была счастлива расстаться. Это было четыре года назад…

Я почувствовала, как внутри меня закипает ярость. Нет, я не испытывала ни шока, ни удивления, я уже говорила, что свыклась с тем фактом, что Сив больше нет. Напротив, я бы больше удивилась, узнав, что она жива, или столкнувшись с ней на прогулке в зимнем саду. Нет, я не была расстроена. Я была зла. С каждым новым словом Эльсы возрастали просто клокотавшие во мне злость и ненависть. А новость о том, что кто-то посмел забрать у Сив сердце и легкие, буквально вывела меня из себя.

— А как же я? — закричала я, ударив со всей силой кулаком по стене. — Мне нужна моя сестра! Почему это не в счет? Почему сестры не могут нуждаться друг в друге? Мне была нужна моя старшая сестра, она нужна мне по-прежнему, она член моей семьи, самый близкий мне человек! Почему им на это наплевать?

Я била и била кулаком об стену, пот заливал мне глаза, смешиваясь со слезами, пока Эльса и Алиса не схватили меня за руку, не обняли и не начали укачивать, как маленького ребенка, закрывая от всего мира своими телами.

— Ты же знаешь, что братья и сестры не считаются, — сказала Алиса, когда я немного успокоилась. — Считаются только новые отношения. Для общества важны только те люди, которые производят новых людей. Ты же знаешь, Доррит, что это так, все должно двигаться только вперед…

14

По ночам мне снился Джок. Во сне чаще всего мы бродили по пляжу или возвращались с него, усталые и голодные, я — с красными от холода щеками, он — запыхавшийся от бега. Войдя в дом, я разжигала камин, давала Джоку собачьего корма и готовила себе еду. Времена года менялись, но, как правило, это были зима и осень. Мы были на пляже, я бросала палку, Джок с радостным лаем устремлялся за ней, приносил ее обратно, клал к моим ногам, я поднимала палку и снова бросала. Этот сон был похож на бесконечный кинофильм, который никогда не надоедал. Во сне мне было хорошо и спокойно, словно все, что было для меня важно, умещалось в одном этом, вечно повторяющемся эпизоде, а все прочее не имело для меня никакого значения, было совсем неважным, мелким и бессмысленным. Случалось, просыпаясь в полной уверенности, что Джок рядом, я протягивала руки и утыкалась в спящего Юханнеса. Сквозь сон я начинала гладить и ласкать его или просто прижималась к нему, пока он, тоже еще не совсем проснувшийся, не начинал отвечать на мои ласки и все это не заканчивалось восхитительным сексом.

В ночь, когда Эльса рассказала о Сив, мне снился пляж. Сон был очень ярким, как в цветном кино, а звуки — крики чаек, шум волн и ветра, журавлиный клик — были такими четкими, словно я на самом деле была там. Ощущение было таким острым, что в какой-то момент мне показалось, что я почувствовала запах моря.

Во сне я ощущала себя счастливой, но проснулась абсолютно разбитой и с таким чувством, словно в любую секунду готова рассыпаться на мелкие осколки. Сердце судорожно билось в груди, как плохо смазанный мотор, от страха по коже ползли мурашки, а перед глазами стоял плотный туман.

В тот день я была ни на что не способна. Юханнес ушел к себе — писать. Он нехотя согласился на это, потому что заметил, что мне очень плохо. Но я сказала, что мне надо работать, и дала понять, что хочу, чтобы он ушел. Я долго сидела в кровати с блокнотом в руках, потом еще почти столько же перед компьютером, не будучи в силах написать ни единой строки.

В одиннадцать я заставила себя встать, принять душ и одеться. Расстроенная, я без цели бродила по дорожкам в зимнем саду, потом прошла всю Атриумную дорожку, снова вернулась в сад, на этот раз к пруду Моне, но мне все время казалось, что мне не хватает воздуха, что