Горькая истина - Шанора Уильямс

ковер, журнальный столик из дерева, который наверняка обошелся в кругленькую сумму. На стене огромный телевизор с плоским экраном, по обе стороны от него – полки, забитые книгами и разными безделушками. Затем Доминик показал мне, где мини-бар, и сам выступил в роли официанта.

– Какие будут пожелания? – спросил он.

Следовало бы вести себя осмотрительнее, но, оказавшись один на один с Домиником, я утратила всякую осторожность.

– Водки, – объявила я.

Доминик исполнил мой заказ, и я махнула залпом почти всю порцию.

– Погоди, ты еще спальню не видела, – промурлыкал Доминик, и только в этот момент я заметила, как близко ко мне он стоит.

Я чувствовала его тепло и исходящий от него запах бурбона. Чуть приобняв, Дом повел меня наверх и на втором этаже остановился у двойных дверей в конце коридора.

Доминик распахнул их, и мы очутились в комнате, каждая мелочь в которой кричала о роскоши. Кровать была застлана белоснежными простынями, сверху лежало роскошное коричневое пуховое одеяло. Изголовье представляло собой панели с мягкой обивкой в узорчатой кованой раме. Мне безумно захотелось улечься на эту кровать, уютно устроившись среди подушек. Справа располагалась ванная, смежная со спальней. Там горел свет, и я разглядела внутри душевую кабину с эффектом тропического дождя, ванну на когтистых лапах и белый мрамор стен и пола.

– Ну как, нравится? – спросил Доминик, кивая на мой почти опустевший стакан с водкой.

– Да, но теперь лучше выпить воды, – ответила я.

Надо скорее трезветь.

– Сейчас.

Доминик вышел. Я опустилась на мягкий стул в углу и стала расстегивать босоножки, но успела снять только одну – мой милый спутник вернулся через считаные секунды и принес стакан с каким-то желтоватым напитком.

– Ты ведь не против, если я разуюсь? – спросила я. – Уж очень ноги болят.

– Главное, чтобы тебе было удобно, – рассмеялся он и, протянув мне стакан, прокомментировал: – Это яблочный сок.

Я предпочла бы воду, но сойдет и сок.

– Давай помогу. – Доминик поставил свой стакан на комод и опустился на колени.

Я не смогла сдержать улыбку, когда он расстегивал пряжку на второй босоножке. Наконец Дом снял ее и отставил обе босоножки в сторону. Поднявшись на ноги, он взял свой стакан и сделал глоток.

Я не спеша потягивала яблочный сок. За вечер мне успели надоесть сладкие фруктовые напитки, но уж лучше сок, чем новая порция алкоголя. Я взглянула на Доминика – тот не сводил с меня глаз, горевших вожделением. Минуту-другую каждый из нас смаковал свой напиток, хотя от волнения мне было трудно усидеть на месте.

– Бринн, которую я знал, не теряла времени даром и сразу переходила к делу, – с легкой улыбкой заметил Доминик.

Он подошел ближе, так что молния на его брюках оказалась у меня перед носом. Дом имел в виду старшеклассницу Бринн – та девица ни черта не смыслила в сексе и не задумывалась о последствиях.

Я издала смешок:

– Люди меняются.

Похоже, я и правда изменилась. Несмотря на прекрасный вечер, я не спешила лечь в постель с мужчиной, пусть даже он мой бывший, чувства к которому не остыли. К тому же меня с самого начала нашей встречи одолевало смутное беспокойство. В голове будто звучало предупреждение. Стоит зайти на запретную территорию – и назад уже не повернешь. Доминик – женатый мужчина, а значит, я всегда буду для него на втором месте, и это обстоятельство меня смущало.

Доминик встал:

– Давай музыку включу.

Вытащив из кармана телефон, он подошел к беспроводной колонке, стоявшей рядом с телевизором. Доминик включил блютус – и запел Джинуайн. Меня тут же замутило, но не из-за его голоса, а от мощной волны ностальгии. Перед глазами все слегка расплывалось, а Доминик, прищелкивая пальцами в такт мелодии, повернулся ко мне, хлебнул бурбона и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Помнишь эту песню? – с легким смешком спросил он.

– Конечно. – Я тоже выдавила смешок. – Джинуайн, «Diff erences».

Когда мама работала в ночную смену, мы шли в мою комнату, ставили эту песню на повтор и занимались тем же, чем и любые озабоченные подростки.

Я не могла поверить, что Доминик включил «Differences». Похоже, он всерьез воспринимает наше свидание как встречу выпускников. Да, я все понимаю, Доминик вспомнил нашу школьную любовь, но инфантилизм сейчас вовсе не к месту.

Приблизившись, Доминик помог мне встать со стула и прижал меня к себе. Натянуто улыбаясь, я пыталась наслаждаться моментом, но без особого успеха. Я была уверена, что сама виновата. Надо было сдерживать навязчивую тревогу, и тогда она не вылезла бы на первый план.

К моей досаде, из головы не шли мысли о проклятой жене Доминика, а после того, как я прочла ее сообщения и увидела фото, меня мучило раскаяние. Пока Дом сидел со мной в лаунж-баре, флиртуя и блистая обаянием, она весь вечер писала ему. Все ее сообщения остались без ответа, и я отчего-то решила, что он поступил так из вежливости по отношению ко мне. Да просто Доминик давно женат, и его супруга наверняка думала, что он счастлив в браке. Она и не подозревала, что вниманием мужа и коктейлями за его счет наслаждалась другая женщина… и что сейчас он уединился с ней в спальне.

За те несколько минут в лаунж-баре, пока Доминик отсутствовал, а я копалась в его телефоне, кое-что прояснилось, и теперь я была почти уверена: мой бывший проделывал нечто подобное и раньше, будучи в отъезде. Находил женщину, угощал ее алкоголем, а потом приглашал в съемное жилье или номер в отеле. Мне тут же стало и стыдно, и жалко себя. Зачем я только согласилась на эту встречу? Да, он моя школьная любовь – ну и что? Для него я всего лишь очередная легкая добыча.

Меня не смущало семейное положение Доминика, потому что сначала его жена была абстрактным образом. В голове откуда-то возникла нелепая мысль: раз я встретила Доминика первой, значит он выберет меня. Снова влюбится, уйдет от супруги, разделит свою роскошную жизнь со мной, решит мои проблемы, исполнит все мои мечты. Глупее не придумаешь, ведь Доминик женат много лет, а со мной общался всего два года, и то в подростковом возрасте. И вообще, как завоюешь мужчину, так его и потеряешь. Уж я-то должна была это понимать.

Намного легче абстрагироваться от чего-то безликого, безымянного и ничего для тебя не значащего. Но я видела лицо жены Доминика, понимала, как она счастлива с ним, с каким нетерпением ждет его возвращения домой, чтобы разделить с ним незатейливый