Желчный Ангел - Катя Качур

над перстнем. Обрамленный готическим орнаментом с густым нуарным блеском, бриллиант заиграл по-новому, усилив свой магнетизм.

Вадим завороженно вертел его в руках, не в силах вымолвить и слова.

– Это превзошло все мои ожидания, – наконец произнес он. – Поистине великолепная работа.

– Я рад, сынок, – грустно улыбнулся Адам Иванович, понимая, что пришло время прощаться с ангелом и теми воспоминаниями, которые он всколыхнул. – Это правда лучшее мое изделие. Носи на счастье, не забывай старика.

Они обнялись и расстались, думая каждый о своем. Ювелир будто поставил пробу истины на потемневший металл семейной легенды, хирург словно зашил зияющую рану тотального невезения и победоносно завязал лигатуру прочным узлом.

Глава 18

Везет

Благодаря выигрышу Вадим Казаченко заплатил ювелиру, погасил кредиты и отдал долги коллегам-врачам. Черно-белый негатив бытия моментально обрел цвета и оттенки, колючая проволока обязательств разомкнулась и покрылась вьюнками-колокольчиками, железобетонная плита безденежья стала невесомой прозрачной пленкой. Спертый, прогорклый воздух ежедневного однообразия внезапно сделался девственным и жадно поглощался легкими, опьяневшими от пронзительной чистоты.

– Никогда не видел тебя таким порхающим, – хлопнул Вадима по плечу Воронков. – Влюбился?

– И это тоже, – блаженно улыбался хирург.

– Слушай, выручи, – понизил голос до шепота коллега. – На следующей неделе несколько операций проплаченных. А Людка – жена моя – купила горящую путевку в Дубай. Хочу взять внеплановый отпуск. Подменишь меня?

– Нуу… – замялся Вадим.

– Семьдесят процентов того, что будет в конвертах, твои, – пообещал Воронков.

– Идет, – согласился Казаченко.

Отработав за Воронкова три дня и получив сумму, вдвое превышающую зарплату, Вадим окончательно убедился в том, что был редким лохом. Пациенты Воронкова, правда, оказались какими-то невезучими: на операционном столе происходили непредвиденные трудности, монитор гас, инструменты падали из рук ассистентов, казалось бы нетяжелые случаи внезапно осложнялись новыми вводными. Послеоперационное восстановление тоже проходило трудновато: то открывалось кровотечение, то гноились рубцы, то обострялись попутные хронические болячки.

«Ну, бывает», – отмахивался от мелких неудач Вадим, пребывая в эйфории от внезапного финансового благополучия. Тем более что по взмаху неведомой волшебной палочки и сарафанному радио ему стали звонить пациенты и просить прооперировать себя, друзей, знакомых «за вознаграждение, разумеется».

– Делись с главным, – посоветовал однажды Воронков, – взлетишь аки птица.

И действительно, наладив контакт с главврачом и отстегивая ему часть «гонорара», Вадим стал обласкан вниманием, барской любовью и защитой в сложных ситуациях. Более того, ему повысили зарплату.

– У тебя светлые мозги и большой опыт, Вадик, – хвалил главврач, рассматривая элегантный перстень на руке подчиненного. – Работай над кандидатской, получай степень. А я погоняю тебя по симпозиумам и конференциям. Надо начинать светить лицом.

Вадим засел за диссертацию на тему «Современные эндоскопические транспапиллярные и экстракорпоральные вмешательства в лечении осложненного холедохолитиаза». Вечерами корпел за компьютером, а днем все чаще выступал на всевозможных съездах, конгрессах и форумах, куда был заявлен руководством больницы. В интернете замелькали его фотографии, главврач даже тиснул Казаченко экспертом в пару передач на федеральных каналах.

Вадим, как и раньше, крутился белкой в колесе, с той лишь разницей, что колесо стало гигантским, богато украшенным аттракционом, а белка – холеной, упитанной, с пушистым хвостом и бриллиантовым перстнем на пальце.

В перерыве между симпозиумами и операциями Вадик думал о Маргарите. Теперь он мог, не смущаясь, предложить ухаживание вип-уровня, соответствующее мраморной плитке возле ее кабинета. Но в лифте она почему-то не попадалась, а записаться на психологический прием, как Марго в свое время предлагала, было неловко. Пациентом он себя не чувствовал, в помощи не нуждался, проблем не наблюдал. Разве странным образом долго выздоравливали пациенты после операций, но это было не в ее компетенции. Просто позвонить и пригласить в ресторан – стеснялся. Да и времени не было. Мечтал о какой-нибудь спонтанной встрече. И встреча – о радость! – случилась.

В одно и то же время в двух залах выставочного центра проходили конференции хирургов-эндоскопистов и психологов. Организаторы устроили несколько общих перерывов, во время которых и тех и других приглашали на кофе-брейк. Из правых дверей к столикам с кофе и бутербродами стекались психологи – в основном женщины, в большинстве незамужние. Из левых дверей – хирурги, в основном мужчины, в большинстве женатые. Соотношение одиноких дам и занятых кавалеров в отдельно взятой комнате отражало картину на всей европейской части земного шара. Картину тревожную, несправедливую, омытую горькими женскими слезами и едкой слюной мужского превосходства. За шведским столом повелительницы душ стреляли глазами в знатоков человеческого ливера. Последние позволяли собой любоваться, пихая в рот бутерброды перед очередной затяжной сессией.

Набрав закусок, Вадик подошел к столу, облепленному врачами, как пирог мухами. Протиснулся, поставил бумажную тарелку поверх остальных и впихнул чашку кофе в узкий просвет между приборами и посудой.

– Простите, – раздвинул он коллег, – совсем некуда встать.

– Ничего-ничего, присоединяйтесь. – Доктора прижались другу к другу еще плотнее, продолжая жевать.

– Прекрасный у вас был доклад, без воды, по существу, – обратился к Вадиму седой породистый профессор. – Всегда видно, оперирует человек или просто языком мелет.

– Флагодафю, – пробубнил Казаченко набитым ртом.

– О боже, что за дива! – Вспыхнувшими глазами профессор показал на кого-то за спиной Вадима. – Бывают же такие сбалансированные экземпляры.

Весь стол повернулся по направлению взгляда профессора и зацокал языками. Вадик тоже захотел обернуться, но чувство голода взяло верх над любопытством, и он, улучив момент, укоренил свою тарелку с чашкой на столе, растолкав соседние.

– Она идет сюда! – засуетилась компания. – Ух какая! Леди в красном…

Вадим еще яростнее заработал челюстями, пытаясь использовать всеобщее замешательство, чтобы успеть запихать в рот побольше.

– У вас хороший аппетит, – прозвучал сзади знакомый насмешливый голос. – Надо же, как далеко от лифта нас свела судьба!

– Мафгафита… – Вадим мучительно проглатывал ком еды в попытке освободить рот. – Фот так фстфеча!

Хирург поперхнулся и закашлялся, а профессор, наметанным взглядом оценив ситуацию, тут же начал бить его по спине.

– Сударыня, уступаю вам место для комфортного разговора, – лебезил перед Марго старый ловелас, наяривая кулаком по пиджаку хирурга.

– Как мило. – Маргарита пристроила свою чашку кофе. – Спасибо за понимание!

– Пойдемте, коллеги. – Профессор ловко разогнал компанию, похватавшую напоследок свои тарелки. – Молодым людям надо пообщаться.

– Не таким уж и молодым, – подмигнула Марго Вадиму, утирающему салфеткой рот.

– Ну, все познается в сравнении, – улыбнулся хирург. – До его седин нам еще лет тридцать пять.

– Вы сегодня докладчик или так, слушатель? – поинтересовалась Маргарита.

– Уже обо всем доложил в первом отделении. Оставшееся время буду слушать.

– И о чем же говорит ваш брат на конференциях?

– Ну, я, например, – о возможности транспапиллярных вмешательств в диагностике патологий панкреато-билиарной зоны, – как первоклашка отчитался Вадим.

– Так вы врач? – удивилась Марго.

– Хирург. А что вас так удивило?

– Никогда бы не подумала. Вы больше похожи… на маркетолога, какого-нибудь среднего менеджера, офисный планктон, в общем.

– Так плохо выгляжу?

– Заурядно, не ухоженно, – не боясь обидеть, заявила красавица.

– Ну так некому за мной ухаживать, – признался Вадим.

– Намекаете, чтобы я за это взялась? – Маргарита отхлебывала остывающий кофе, оставляя на краешке чашки коралловую помаду.

– Это предел моих мечтаний. – У хирурга закружилась голова от того, как все стремительно складывалось.

– Тогда пригласите меня на ужин, – распорядилась Марго. – Сколько вам еще тут сидеть?

– Часа два, – вздохнул Вадим.

– Ну и мне столько же. Как коротаете время на подобных заседаловах?

– Честно? Сижу на последнем ряду и считаю в зале лысые головы. А потом соединяю их невидимыми линиями и смотрю, какая фигура получилась.

– Не может быть! – воскликнула Маргарита. – А я таким же образом считаю в зале рыжих. Сами понимаете, среди женщин лысых как-то маловато.

– Даже если вы придумали это прямо сейчас, я очень тронут, – признался Вадим.

Марго пристально разглядывала его смуглое круглое лицо, небольшой картошкообразный нос, умные карие глаза с короткими ресницами, широкие плечи, мешковатый пиджак и перстень на безымянном пальце левой руки.

– Решительно все, кроме кольца, нужно менять, – вынесла она вердикт. – И прежде всего убрать эту идиотскую челку «под горшок».

– Да, моя королева…

– Ну, до вечера. Приятного подсчета лысых бошек.

* * *

Лысые бошки плыли перед глазами, образуя причудливые рисунки, складываясь