Беги - Лидия Евгеньевна Давыдова

беспамятства. Во-первых, здесь на неё смотрели. Смотрели все. Дома она, тощая блондинка, была обычной, здесь – особенной. Даже красивой. Они ходили с матерью по улицам, Снежана ловила на себе взгляды и слышала причмокивания итальянских мужчин – и тех, что постарше, и тех, что помладше. А ещё, несмотря на их стеснённые условия, дешёвый обшарпанный отель, Снежане удалось разглядеть то, что в её реальности напрочь отсутствовало.

Роскошь.

Она увидела грациозные машины, красивые дома, которые называли здесь палаццо. Она смотрела на витрины и ловила своё отражение на фоне брендовой одежды, пирожных, тонких лаковых босоножек. Там, под пальмой, под ослепительной лазурью итальянского неба, глядя на море и гремевшую мотором красную спортивную машину с сияющим в лучах солнца металлическим конём на капоте, она пообещала себе, что обязательно станет в Италии жить. Не просто жить, а жить обязательно роскошно. Чего бы ей это ни стоило.

Стоило ей это не так уж много. В ту поездку в Италию она поняла одно, самое важное. Итальянские мужики к ней липнут. Вернувшись домой, она продолжила учиться в своём университете и подрабатывать в компании, которая отправляла студентов за границу, но теперь мечтала уехать не в Америку, а туда. В солнечный край подтянутых мачо.

Дальше всё произошло стремительно. Поездка по туристической визе, которую чудом удалось получить незамужней девушке: на работе подрисовали справку о заработке в пять раз больше, чем надо было, а мама отдала все сбережения на ваучеры, чтобы показать, что средства есть и Снежана точно вернётся.

Снежана не могла рассказать Гале, что в итоге не вернулась. Ваучеры продала и занялась поиском главного – того, кто возьмёт срочно замуж. Кандидат, робкий ботаник с кучерявыми волосами и грязными ушами, встретился на аперитиве Internazionale, куда приходили экспаты. Он стоял в углу и потягивал коктейль. Когда к нему подплыло это прекрасное создание, ботаник не смог и слова произнести. Всё это было похоже на сон.

На сон было похоже и всё остальное: и то, что Снежана отдалась на второй день, и то, что она его любила, по крайней мере, ему так казалось. И то, что через месяц она сказала, что беременна; и то, что они быстро поженились; и то, что она потеряла ребёнка сразу же после свадьбы; и то, что сказала, что больше детей иметь не может, а раз так, зачем она ему такая, и совсем скоро попросила развод, хотя он убеждал её, что может быть бездетным до конца жизни, лишь бы быть рядом с ней; и то, что она решила вернуться домой в Россию, а он рыдал; и то, что намного позже, через три года, он встретит её, такую же прекрасную, даже больше, в центре с милым малышом и кольцом на левом безымянном пальце. А рядом муж. Итальянский. Похоже, она опять вернулась. А может, никогда не уезжала?

Маме она те ваучеры, конечно же, вернула с дивидендами. И наконец-то смогла присылать ей нормальные деньги. И наконец-то мама купила себе новое платье. Впервые за много лет. И наконец-то мама приезжала в Италию столько, сколько хотела, и доживала свою жизнь между раздолбанной, но такой любимой дачей (там же розы, крыжовник и яблоневое дерево!) и поездками в Италию, где счастливо возилась с внуками. Отец потом, узнав, что дочка устроилась, и очень даже неплохо, объявился и в один из Снежаниных приездов домой захотел встретиться. Снежана так и не простила ему их с мамой бедности и своего одиночества, тоски по той самой мужской авторитетной фигуре, которую она пыталась заткнуть всю свою жизнь. Поэтому видеться с ним не стала.

Этого всего Снежана рассказать не могла. Хотя и очень хотела. Поэтому она просто рассказала о своём увлечении акварелью.

– У тебя дырочка вот здесь, – Галя виновато улыбнулась, указав на подол кружевного платья Снежаны.

– Ой, обидно как, я так люблю его, – Снежана грустно погладила кружево.

– Я могу заштопать. Есть нитки?

– Заштопать? Это кружево, высокая мода, – нахмурилась Снежана.

Галя объяснила, что умеет штопать, причём совсем неплохо. Через пятнадцать минут дырочка и правда была залатана идеально.

– Ого, ты что, и шить умеешь? У меня есть машинка, кстати.

Галины глаза загорелись. Они прошли в комнату Снежаны, где стояла новенькая швейная машинка «Зингер».

– Я хотела научиться, но поняла, что это не моё. Даже ткань купила, надеялась сарафан себе сшить. Вот.

Она открыла ящик и вытянула струящийся шёлк нежного бирюзового цвета.

– Красота какая, – прошептала Галя. – Я могу сшить, если хочешь.

Снежана недоверчиво посмотрела на Галю. Вдруг она испортит этот дивный шёлк, купленный по невероятному везению в аутлете брендовых тканей?

– Не испорчу. Есть сантиметр? Сниму мерки. – Галя, дорвавшись до любимой швейной работы, не могла сдержаться. – Сметаю дома, могу дошить у тебя, там у меня нет машинки.

– И сколько возьмёшь за пошив сарафана?

Галя пожала плечами. Да она вообще бесплатно была готова, шитьё – это же сплошное удовольствие.

– 100 евро подойдёт?

Галя быстро закивала.

Фрагмент из дневника Гали:

Сегодня подсчитала, в копилке не хватает тысячи… Неужели у меня получается всплыть? Это чувство, что я могу, такое шаткое. Мне привычней бояться и тревожиться за завтрашний день, не верить и видеть дно. Разве у меня может что-то получиться? У меня может быть всё хорошо? А вдруг завтра всё обвалится, и я стану такой, как всегда… И все попытки выбраться из ямы – всего лишь бессмысленные иллюзии…

25

Зайдя в дом, Галя сразу поняла – что-то произошло. В коридоре стояли Ребекка и здоровая баба, загораживающая своими плечами дверной проём. На полу сидела молдаванка Зина. Галя не сразу её узнала – растрёпанную, с красными глазами и застывшим ужасом на лице. Рядом стояла её дочка. Одной рукой она крепко держалась за маму, а та за неё, вторую девочкину руку держала Ребекка. Незнакомая женщина пыталась разжать руку молдаванки и освободить девочку, которая беспрестанно хлюпала носом и причитала на русском: «Мамочка, я никуда не уйду».

– Ну же, – приговаривала здоровая баба, – это временно, ты оправишься, найдёшь работу, и дело пересмотрят. А сейчас так будет лучше.

Руку наконец удалось освободить, Ребекка быстро встала между мамой и дочкой, а незнакомка так же быстро увела девочку. Девочка пронзительно завизжала, но её быстро вывели из дома. Зина ринулась за ней, но её удержали Ребекка и хозяйка Моника.

Зина рухнула на пол, закрыла руками лицо и начала качаться из стороны в сторону. Раздался тихий жалобный вой.

Всё это время Галя стояла