Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

9

Местный сельсовет располагался на улице Новой, в двадцати минутах ходьбы от стационара. На первом этаже приземистого кирпичного здания, стоящего буквой «П», размещался райком комсомола, на втором – военно-учетный стол.

Секретарь райкома, товарищ Дедов, оказался вежливым молодым человеком с пронизывающим взглядом холодных, словно льдинки, голубых глаз. Он предложил мне чаю, от которого я отказалась, спросил, благополучно ли я добралась, как устроилась в общежитии и как меня принял коллектив. Я отвечала на его вопросы развернуто и доброжелательно, зная, что это обязательный ритуал, в котором каждый исполняет свою роль, и от того, насколько хорошо я справлюсь, будет зависеть, в том числе, моя дальнейшая карьера.

Когда общие вопросы иссякли, товарищ Дедов поинтересовался моими планами относительно замены комсомольского значка на партбилет. Я заверила, что как только освоюсь на новом месте и заручусь необходимыми рекомендациями, подам заявление на прием в кандидаты. Товарищ Дедов, в свою очередь, пообещал оказать всяческое содействие, если у меня возникнут трудности на новом месте. Расстались мы так душевно, словно были старыми друзьями, но этому впечатлению ни в коем случае нельзя было доверять. Общение с секретарем райкома оставило в душе неприятный осадок, хотя для этого не было никаких видимых причин.

Я вышла из сельсовета, испытывая облегчение от выполненной задачи, и отправилась на улицу Строителей, где располагались продуктовый магазин и универмаг.

По пути я зашла на почту, чтобы отправить письмо Инге. Свой точный адрес я указывать не стала, написав на конверте: Красноярский край, Богучанский район, поселок Таёжный, Почтамт, до востребования. В письме я сообщала, что у меня всё хорошо, условия для проживания комфортные, коллектив сплоченный, работа в стационаре налажена отлично. Накануне я очень старалась, чтобы письмо получилось оптимистичным, и теперь, вспоминая тщательно выверенные фразы, боялась, что перестаралась и Инга, которая знает меня много лет, без труда уловит фальшь и вообразит самое худшее. Впрочем, если бы я взялась переписывать письмо, то сделала бы только хуже, поэтому решительно опустила конверт в почтовый ящик и отправилась дальше.

На углу двух улиц – Новой и Строителей – высился Дом культуры из бревенчатого сруба, с двускатной крышей и широкой лестницей с крутыми ступенями. Бросалось в глаза объявление, написанное красной гуашью: «Вечер танцев» и под ним, чуть мельче: «Каждую субботу! Начало в 19:00». Я вспомнила Нинину решимость взять меня с собой на это сомнительное мероприятие и с тоскливой обреченностью подумала, что отвертеться вряд ли получится.

По соседству с Домом культуры находилась библиотека. Я не удержалась, зашла и оформила читательский билет. Любимый с детства запах книг, ряды заполненных стеллажей, атмосфера читального зала подействовали на меня словно теплый сладкий чай, сдобренный капелькой рижского бальзама. Библиотекарь удивилась, когда я сказала, что возьму книги в другой раз. Мне и самой это показалось странным, раньше я никогда не выходила из библиотеки с пустыми руками, но сегодня передо мной стояла задача более важная.

Продмаг представлял собой вытянутое одноэтажное строение с двумя входами в противоположных концах. Вдоль стены тянулись витрины отделов. Запах стоял неприятный, пахло чем-то кислым, вроде пролитого молока; монотонно жужжали мухи, не обращавшие внимания на свисавшие с потолка ленты-ловушки. В центре зала находилась касса. Продукты следовало вначале взвесить, взять у продавщицы бумажку с суммами, пробить в кассе чек, потом вернуться в отдел и без очереди забрать свои покупки.

Вынув из хозяйственной сумки, одолженной у Нины, заранее составленный список, я заняла очередь в молочный отдел. За стеклом витрины лежали плавленые сырки «Дружба», маргарин и пакеты сухого молока. Столь скудный ассортимент меня удивил, хотя должен был насторожить.

Когда подошла моя очередь, я улыбнулась продавщице, пергидрольной блондинке с густо наложенными на веки голубыми тенями, – и перечислила:

– Двести граммов сливочного масла, триста граммов российского сыра, полкило творога, бутылку молока и бутылку простокваши.

Продавщица уставилась на меня с таким изумлением, словно я попросила ее взвесить бананы с ананасами.

– Чего? – не очень-то вежливо уточнила она.

– Двести граммов масла, триста…

– Женщина, вы издеваетесь? Весь товар на витрине! Молоко только сухое.

– А свежего нет?

– Свежее – в девять утра из бочки, на углу Строителей и Ленина. Вы не местная, что ли?

– Я только вчера приехала. А насчет сливочного масла…

– Не задерживайте очередь! – вклинился сердитый мужской голос. – Сказано вам: всё на витрине.

– Да уж, под прилавком ничего не держим, – поджала губы продавщица.

Ничего не купив, я отошла и встала в очередь в бакалею. Здесь мне повезло больше: сахарный песок, яйца, макароны и геркулес были в наличии. Правда, отсутствовали гречка и заварка – любая, даже самая дешевая, но я догадалась привезти из Ленинграда две пачки индийского чая, а без гречки пока можно было обойтись, тем более что ее регулярно давали на обед в столовой.

В колбасном отделе я купила сосиски (ни ветчины, ни колбасы не оказалось), в кондитерском – овсяное печенье и пряники. Продавщица овощного сказала, что есть свекла, картофель, лук и соленые огурцы, а помидоры и свежие огурцы уже недели две не завозили. На мясном прилавке лежали суповые кости и свиные копытца; мясник – дюжий кавказец в грязно-белом фартуке – стоял, сложив на груди мощные волосатые руки, и разглядывал меня с таким вызывающе-откровенным интересом, что я поспешила пройти мимо, не задав заранее заготовленного вопроса насчет говяжьей вырезки или печенки. В рыбном отделе обнаружились замороженный минтай и килька в томате, но я такое не ела, хотя Книга о вкусной и здоровой пище рекомендовала рыбные консервы в качестве основы для супов и салатов.

Пожалуй, наиболее болезненный удар ждал меня в хлебном отделе самообслуживания. На наклонных полках деревянного стеллажа лежали только кирпичики «столового» хлеба и нарезные тринадцатикопеечные батоны. Ни обсыпных рогаликов, ни конвертиков с яблочным повидлом, ни свердловских слоек, даже бубликов – и тех не было.

Где, в таком случае, Нина купила ту вкусную плюшку, сыр и масло? Возможно, в поселке имелся другой продуктовый магазин, например кооперативный, о котором мне просто забыли рассказать.

Я потыкала батоны двурогой вилкой, привязанной к пеньковой веревке, выбрала тот, что посвежее, и заняла очередь в кассу. На душе было тоскливо, но я пыталась убедить себя, что мне просто не повезло, что все хорошие продукты с утра раскупили, но завтра завезут новые, и тогда я смогу купить и сыр, и масло, и колбасу, и свежие овощи. Отсутствие