Не бойся быть собой - Ринат Рифович Валиуллин

хотят замуж, и каждая готова поверить в любовь ради одного дня в белом платье. Я тоже пришла не одна, со своим другом.

Жених отчаянно целовал невесту. Фотограф командовала.

– Прижми ее крепче. Вот так, хорошо. Теперь возьми на руки и поцелуй.

Складывалось впечатление, что невеста была реквизитом.

– Так… Ну ты что, любимую поднять не можешь? Вот, хорошо. Держи, держи и целуй, – расставляла предметы любви фотограф.

Пара молодоженов, объятая метелью фаты, замерла на кромке залива, обнимаясь и целуясь на камеру.

– Так, теперь все повторим.

Они послушно повторили все в точности.

– Ася, шампанское, – смотрела она в объектив, обращаясь уже к своей помощнице.

– Открывай, – крикнула она жениху. Ты шампанское открыть не можешь?

– Давайте я открою, – крикнула наблюдавшая за картиной большая томная женщина с початой бутылкой вина в руке.

– Нет, ни в коем случае не давайте ей, – возразил ее щупленький кавалер. – Она зашибет пробкой невесту.

Наконец пробка вылетела. Мощная струя залила фотографа. Пена стекала с ее испуганного лица.

– Твою мать, чем я теперь снимать буду? Ася, давай свой «Кэнон».

– Комедия, – прокомментировал Артем.

– Пенная вечеринка, – согласилась я.

И меня поддержали лебеди, захлопав крыльями, они прилетали сюда, на берег залива, каждый год, чтобы отложить все дела, потом яйца, но прежде свить гнездо. Птицы были сильнее и честнее людей, в отличие от них мужчинам было трудно отложить свои яйца, чтобы подумать о строительстве гнезда для единственной и неповторимой. Определиться всегда было сложно. Надо ли мне с кем-то жить или подождать еще? Тем более что гнездом еще и не пахло.

Тем временем залив целовал неугомонных птиц, парочка лебедей подошла совсем близко, будто ловкий незаметный официант, сервируя столик прибрежного кафе, нарисовал на нем две белые чашки. Они чокались, танцевали и целовались.

Поцелуй (взасос)

– Почему мы так не умеем? – спросил меня Артем.

– Это потому, что я тебе не жена. Именно поэтому ты все еще плохо знаешь женщин.

– А я-то думаю, что-то мы с тобой упустили. Забыли пожениться.

– Это ты забыл. У женщины это всегда в голове. Даже при самом случайном знакомстве.

– Ладно, исправим, но прежде я должен знать, что же такое, по-твоему, женщина?

– Это стройная субстанция, которая живет жалостью к другим, не требует для себя ничего, кроме любви, и кормится поцелуями, но как только они заканчиваются, начинает капризничать.

– Это все лирика. Мне больше всего по вкусу твой язык, – захватил я ее губы своими и погрузил наши языки в глубокий поцелуй.

– Скромность тебя убьет когда-нибудь, – придя в себя, молвила я.

– Ты же меня спасешь? – подхватил меня Артем на руки и понес.

– Куда идем?

– В ЗАГС.

– Нет, сначала в ванную, потом на кухню.

– Хочешь разнообразий? – начал я жадно целовать ее шею.

– Извращений.

– По-твоему, я похож на извращенца?

– Нет, на тебе слишком много одежды.

– Я так и знал: мы не подходим друг другу!

– Точно, не подходим, а летим с бешеной скоростью.

Поцелуй 3 (чистосердечный)

Что может быть лучше, чем долгожданное свидание? Только случайное и как можно чаще. Артем частенько приглашал меня на свидание, несмотря на то что мы уже несколько лет были в браке. Свидание – это перезагрузка давних отношений, это свежий воздух романтики, который так необходим всем.

– Женщина никогда не признается в своей вине. Даже если ошиблась, даже когда все факты налицо, – улыбнулся он и показал ладонью на свое. – Я требую возмещения морального ущерба, чистосердечного признания на худой конец.

– Легко, – поцеловала я Артема в лоб.

– Маловато будет. Ты так просто от меня не отделаешься.

– Миссия женщины – признаваться в любви. А это гораздо сложнее, – начала я играться пальцами с его ухом.

– Возможно. Но ум-то должен быть тоже.

– Женщины всегда были мудрее мужчин, просто им некогда это доказывать, да и незачем. Нам нужно рожать детей. Разве я не права?

– Ум женщины заключается в умении управлять своими глупостями.

– Где ты видел таких, кто умеет управлять?

Я приблизила свои губы к его слуху и прошептала в самое ухо:

– Я знаю, в глубине души ты считаешь меня дурой. Мужчины всегда были такого мнения о женщинах, что бы они ни говорили. Возможно, так и есть: глупости – мое кредо, но ведь ум еще никого не сделал счастливым.

– Почему?

– Почему не сделал?

– Почему настроение женщины меняется быстрее, чем погода?

– Пойми, во мне все время борются две женщины: одна любящая, другая любимая.

– Какая из них включена сейчас?

– Читай по лицу?

– Как будто усталость, – обнял он меня крепко и поцеловал в сухие губы.

– Нет, не усталость, но все время хочется спать, все время с тобой. А кругом другие… люди.

– Может, ты просто не любишь людей?

– Наверняка, – разомкнули мы объятия и двинулись дальше по улице.

– Вон их сколько! – бросила я взгляд на тех, что шли навстречу. – Все, как один, улыбаются, все в масках. И мы им улыбаемся тоже. Мы выносливы. Мы можем улыбаться, даже когда нам хреново. Ты не представляешь, как некоторые люди выводят меня из себя.

– Но я-то тоже, кстати, человек.

– Ты особенный, ты всегда способен привести меня обратно.

– Сегодня вряд ли.

– А что случилось?

– В обед позвонил Эрнесто, попросил вернуть ему ключи от мастерской! И добавил: «Кстати, зачем ты трахнул мою жену?»

– Вот это поворот. Прямо как по Булгакову в «Собачьем сердце», про перчатки, помнишь?

– Да, как ты точно заметила!

– А сколько ей?

– Думаю, под пятьдесят.

– Ягодка опять. Она красивая?

– И ты туда же?

– Теперь я требую возмещения морального ущерба и чистосердечного признания.

– Легко, – поцеловал Артем меня в лоб, как ребенка. Это было очень странно, непохоже на него.

– Так зачем ты ее трахнул? – я еле сдерживала смех.

– За углом, – насупился Артем.

– Я хотела сказать: что ты ему ответил?

– Что супруга его красивая, конечно, но не настолько, чтобы изменять с другом.

– Да, на такое ты не способен, при всем моем к тебе уважении. Надеюсь, ты не стал оправдываться и извиняться за содеянное?

– Сначала я посмеялся, потом мне стало жаль моего бедного друга, даже подумал, что у него что-то с головой. Долго не мог понять, в чем тут дело. Затем он выпалил, что она, жена его, признала мой роман гениальным. Может, это творческая ревность? Я не знаю, что происходит. Может, мужчины стали более впечатлительны? А ведь книга была написана для женщин.

Поцелуй 4 (минутка ненависти)

– Что ты там так долго делаешь? – вошел он в ванную, где я