Собрание сочинений - Влас Михайлович Дорошевич
Собрание сочинений читать книгу онлайн
На рубеже ХIХ и ХХ веков россияне всех возрастов зачитывались газетными и журнальными публикациями Власа Михайловича Дорошевича, заслуженно провозглашенного молвой «королем российской прессы». Каждый номер газеты с его фельетоном, судебным очерком, путевыми заметками, литературным или театральным обзором оказывался ярким общественным событием. За новыми статьями Дорошевича выстраивались в очередь и влиятельные респектабельные издания, и склонные к погоне за дешевой сенсацией «листки». Настоящую популярность произведения Дорошевича приобрели в самом конце XIX века, когда он начал печататься в одесской периодике. В то время газетная проза, благодаря тщательной и скрупулезной работе со словом, встала в один ряд с большой русской литературой. Фельетоны, написанные Власом Михайловичем, до сих пор считаются образцом для подражания. Он умело компилировал самые разные жанры — политический памфлет, документальную повесть, сатирический монолог и многие другие. Уйдя от популярного в ту пору многословия, он сформировал собственный стиль «короткой строки», благодаря которому произведения получались лаконичными и точными. Фельетон Дорошевича, напечатанный в газете, автоматически поднимал тираж вдвое. Как писал Корней Чуковский, назвавший приезд Власа Михайловича в Одессу «литературной сенсацией»: «Дорошевич ведь буквально перевернул представление о фельетоне, сделал его живым, чрезвычайно разнообразным по форме…» Фельетоны писателя соединяли в себе блеск и непринужденность формы со всей полнотой серьезных публицисти- ческих задач. Поражала в Дорошевиче и его плодовитость: он писал ежедневно, с неутомимостью отзываясь на все события сегодняшнего дня. Читатели ждали очередное разоблачение, и Влас Михайлович не обманывал их. Успех писателя был всеобщий: горожане восхищались этим беспрерывным фейерверком тонкого остроумия.
Кавалеру Спано моментально завязали глаза.
— Идите, куда мы вас поведём, — и ни звука! Иначе, — удар кинжалом, и кончено.
Один из бандитов вскочил в коляску и крикнул кучеру:
— Вперёд!
Коляска помчалась галопом.
Кавалер Спано исчез.
С тех пор 27 дней о нём не было ни слуха ни духа.
На следующий день, после полудня, кучер на измученных лошадях вернулся домой.
И рассказал, что с ним произошло.
Когда бандиты взяли кавалера Спано, — вскочивший в коляску крикнул ему:
— Вперёд! Поедешь, как я велю! Во весь дух и ни звука. Произнесёшь звук, кинжал в спину. Ну?!
Насмерть перепуганный кучер хлестнул по лошадям.
Они помчались во всю прыть по закоулкам Марсалы. Бандит командовал:
— Направо! Налево! Прямо!
В этой бешеной скачке кучер хотел направить лошадей на стену, — но бандит схватил его за плечи:
— Сломается хоть колесо, — кинжал между лопаток.
Они выехали за город, и кучер решительно потерял дорогу. Ночь была тёмная, без луны. Не видно ни зги. Бандит нарочно крутил:
— Направо! Налево! Поверни назад! Направо! Прямо!
Иногда он кричал:
— Осторожнее! Осторожнее! Налево пропасть!
Судя по толчкам, они ехали то дорогой, то полем. Ветви иногда хлестали в лицо, — проезжали садами, рощами.
Сколько продолжалось это, — потерявший от страха голову кучер не знает.
Лошади устали, с галопа перешли на рысь, на шаг, еле плелись и, наконец, совсем стали.
Бандит выпрыгнул из коляски:
— Теперь ты свободен. Не ори, — кругом ни души. Поедешь назад, — осторожно. Недалеко есть пропасти. Да сохранит тебя святая Мадонна.
И исчез в темноте.
Кучер подождал рассвета. Когда прояснело, — увидал незнакомую местность. Долго плутал, наконец, кое-как выбрался на какую-то дорогу, доехал до жилья, спросил: «как проехать в Марсалу?»
На его вопрос крестьяне только вытаращили глаза. Это было очень далеко.
Наконец, добрался до Марсалы, рассказал, заболел от пережитых ужасов нервной горячкой и слёг.
Между тем, встревоженные отсутствием кавалера его домашние ещё с вечера дали знать полиции.
Полиции пришлось искать, но, конечно, она не нашла ничего.
Между тем по городу ходили слухи, что несколько прохожих около семи часов вечера, желая пройти одной маленькой уличкой, на повороте встретились с тремя людьми, закутанными в плащи, с надвинутыми на лоб шляпами, с ружьями.
Эти люди говорили просто и кратко:
— Назад. Сюда нельзя.
В Сицилии вечером не принято разговаривать с людьми, у которых в руках ружья.
Прохожие спешили повернуть и улепетнуть, едва переводя дух.
Таких же троих видели и с другого конца улицы.
Полиции с большим трудом удалось узнать, на какой улице это было.
Обитаемых домов там немного, всё больше сараи.
Немногочисленные жильцы улицы после долгих отнекиваний, очень неохотно, показали, что, действительно, около семи часов вечера на улице раздались крики:
— Запирайте двери и окна!
Что они и поспешили исполнить. В Сицилии обыкновенно такое предупреждение обозначает, что на улице сейчас начнутся свалка и пальба.
Никто ничего не видал.
Слышали только, как ехал экипаж, остановился, потом лошади поскакали, и колёса загремели по мостовой.
С час жильцы улицы сидели запершись, но слыша, что всё тихо, осмелели, начинали открывать двери.
На улице не было ни души.
Когда вернулся кучер, оказалось, что это именно та самая улица, на которой был схвачен кавалер Спано.
Больше ничего не было известно, и кавалер Спано канул, точно в воду.
II
Известие о взятии в плен архи-миллионера Спано тогда так же взволновало всю Сицилию, как теперь известие об его освобождении.
Со страхом и с оглядкой потихоньку говорили друг другу страшное олово:
— Мафия!
Вспоминали, что кавалер Спано всегда грубо и жестоко обращался с прислугой, брал немилосердные цены с арендаторов-крестьян.
Может быть, обидел кого-нибудь из членов таинственной и вездесущей «мафии», и «мафия» постановила убрать кавалера Спано.
Произносилось даже самое страшное в Сицилии имя:
— Варсалона!
Варсалона — «Варавва» Сицилии. Бандит, которого 15 лет ищут и не могут найти.
Жив кавалер Спано? Умер?
Но скоро оказалось, что он жив.
Родные кавалера получили анонимное письмо.
«Кавалер Спано оценён в два миллиона лир».[169]
В Сицилии грабежи и разбой обычное дело. Но тут была затронута уж слишком крупная личность. И потом, — среди города, чуть не среди дня!
— После этого нельзя выходить на улицу.
Богатые люди уже не выходили иначе, как в сопровождении стражи.
Долготерпение правительства лопнуло.
Из Рима пришло строжайшее предписание префекту Трапани, в области которого находится Марсала:
— Найти во что бы то ни стало кавалера Спано.
Префект послал из Трапани целый батальон карабинеров. Перешарили весь город, все окрестности.
Никаких следов.
С отчаянья сыск и розыск приняли размеры какой-то оргии.
Настоящее бедствие разразилось над всем городом.
Полиция и следственная власть свирепствовали.
— Всё возьму под подозрение! Всех подозреваю! — как говорит Расплюев в «Весёлых расплюевских днях».
Весь город Марсала был взят «под подозрение». Вместе со всеми окрестностями.
От чердаков до подвалов всё было перерыто и пересмотрено.
Хватали всех без разбора.
Людей, известных за «подозрительных», и таких, которые во всю жизнь ни в чём заподозрены не были.
Вся прислуга семьи Спано перебывала в тюрьме.
Наконец, в полном отчаяньи розыски перенесли в имения Спано.
Деревни были наводнены карабинерами. Карабинеры отрядами переходили из деревни в деревню. Словно военные действия! Становились на постой. Все крестьяне, бесчисленные арендаторы кавалера Спано, по очереди перебывали в тюрьме.
И что делалось во время этих арестов карабинерами, — можно себе представить.
Недаром карабинеры, охраняющие спокойствие и жизнь населения, пользуются в Сицилии величайшим презрением и ненавистью.
А тут дело шло о всей карьере префекта и властей: из Рима летели запрос за запросом.
— Что же кавалер Спано?
Марсала очутилась на военном положении.
По всем дорогам стояли заставы. Всякая телега, всякий воз осматривался.
Воз разгружали, заставляли развязывать мешки, распаковывать ящики.
В Марсале шло что-то в роде переписи. Пересчитывали всех мало-мальски «подозрительных» людей города. Может, кого-нибудь нету.
Всё были налицо.
Не было только одного человека — кавалера Спано.
Между тем родственники Спано, видя всю безуспешность действий властей, вошли в переговоры с бандитами.
Как велись эти переговоры?
Пока жив кавалер Спано, об этом никогда не узнает никто.
В Сицилии даже на суде, даже под присягой свидетели-очевидцы говорят о таких делах:
— Ничего не знаю!
Предпочитая наложить потом на себя строгий пост и несколько недель жечь свечи перед Мадонной, чем получить из-за угла нож в спину.
Несомненно, что бандиты писали семейству Спано, указывая место, куда надо было класть ответ.
Так говорят сицилианцы.
— Вот бы и указали карабинерам это место?
Сицилианцы на такой вопрос смотрят только
