Правило 24 секунд - Юля Артеева

class="code">Со мной быстро соберутся. Есть рычаги давления

Ну же, Машу. Поставь будильник на двадцать минут раньше.

Я научу тебя подтягиваться.

Тяжело вздохнув, я зажмуриваюсь и выдаю мучительный стон. Ну почему он так прицепился? И почему так хочется согласиться? Я помню, как он пахнет. Боже, зачем я помню, как он пахнет?! Я открываю глаза и делаю нечеловеческое усилие над собой, чтобы написать Гордому ответ.

Завтра не получится. Может, в другой раз.

Понял. Младших помочь отвести?

В этот момент я аккуратно откладываю телефон, отхожу от стола и залезаю под одеяло. Чувствуя озноб, подтягиваю колени к подбородку. Я просто заболела.

Глава 18

Маша

Утром, когда мы уже стоим на пороге, готовые к выходу, меня окликает мама. Подходит и берет мое лицо в ладони. Смотрит в глаза и спрашивает:

– Все хорошо, Машунь?

– Да.

– Спасибо, что вчера помогла.

Я киваю и аккуратно отстраняюсь, смотрю в общий коридор, где Егор и Ася уже разговаривают на повышенных тонах. Поворачиваюсь обратно к маме. Сегодня она выглядит гораздо свежее. Взгляд ясный и улыбка нежная. Она тоже стреляет глазами в сторону кухни, где Вася сидит в своем стульчике, сосредоточенно ковыряясь в тарелке с кашей.

– Не за что, мам. Тебе надо отдыхать.

– Сегодня вечером поболтаем?

– Сегодня мы с Егором… – оглядываюсь на брата, который уже бросил перепалку с Асей и навострил уши, – идем на игру. Баскетбол, помнишь?

– Точно. Тогда завтра поболтаем?

– Давай.

– Мальчик зайдет за вами?

Против воли я улыбаюсь. Почему-то формулировка кажется очень смешной и далекой от Гордея Наумова. Смотрю, как брат сбивает шапку на бок, пока чешет голову и смотрит на меня так, будто сейчас решается его судьба.

Произношу с долей сомнения:

– Зайдет. Наверное.

– Тогда до вечера. Бегите.

Жестом показываю мелким, чтобы двигались к лифту. Ася сегодня тащит с собой пушистого розового единорога и бурчит:

– Почему я не иду на баскетбол?

– Ты маленькая, – снисходительно поясняет Егор.

– Неправда! Ты сам идешь с Маней, потому что маленький!

– Прикалываешься?

– Ма-а-аленьки-и-ий, – тянет сестра издевательски.

Я вздыхаю и смотрю на маленький экранчик в лифте, который отсчитывает этажи. Поправляю волосы, перекладывая их на одно плечо. Потом нервно тру шею и взбиваю свои рыжие пряди, снова возвращая их за спину. Оттягиваю ворот короткого топа и дую внутрь.

Такое ощущение, что все нервные окончания в моем теле решили, что они теперь – оголенные провода. Еще и оделась как-то тепло. Распахиваю полы объемного пиджака под теплым бомбером и снова обдуваю себя.

Когда мы останавливаемся на первом, а спор между мелкими достигает апогея, я уже готова взорваться. Хочется верить, что от злости на младших.

Когда выходим в холл, я сразу смотрю за стекло, на улицу. Сердце молотит в ребра, как подорванное. Вижу Гордого, который сидит на лавочке с электронной сигаретой. Заметив нас, тут же поднимается и машет рукой в воздухе, разгоняя дым.

Тяжело сглатываю и опускаю взгляд к полу. Отвратительно в этом признаваться, но я ждала.

Подталкиваю Асю в спину, пока она вопит:

– Я вырасту и буду ходить вообще куда захочу!

В последний раз воровато оглядываю себя, чтобы убедиться, что все в порядке.

– Привет, малые! – радостно говорит Гордей.

Бросает мимолетный взгляд на меня, а потом переключает внимание на детей. Жмет руку Егору, улыбается Асе. Сунув руку в карман широких джинсов, достает оттуда цепочку, на которой болтаются разноцветные подвески-мишки, похожие на мармеладных. Вручает моей сестре, а потом берет Егора за шею и что-то говорит ему на ухо, склонившись пониже.

Я все это время не дышу. Нестерпимо хочется разрыдаться. Причины не нахожу, но эмоции внутри просто разрывают.

Зачем он это делает?

Наумов тем временем выпрямляется, чуть откидывает голову назад и смотрит на меня из-под ресниц. Все внутри узлами закручивается, и я себя за это ненавижу.

– Привет, – произносит он с неизменной ухмылкой.

От злости на саму себя срываюсь в агрессию сразу же:

– Ты меня преследуешь?

– Маня! – укоризненно восклицает Егор.

Гордый мягко его осаживает:

– Малой.

Брат тут же замолкает. Магия какая-то. То ли ко мне в класс перешел заклинатель змей, то ли мои мелкие не привыкли к общению с парнями моего возраста. Джипа они знают давно, он уже как член семьи, а перед Гордеем они, видимо, робеют.

Я отворачиваюсь в сторону и шумно выдыхаю.

Наумов говорит:

– Я спрашивал насчет утра.

– А я не ответила.

– Отсутствие ответа я расцениваю как пространство для маневра, – заявляет он нахально.

– Опаздываем, – буркаю я.

Вцепившись в лямку рюкзака, топлю вперед, на ходу подталкивая мелких. Но сегодня это не требуется. Они пристраиваются с двух сторон от Гордея, наперебой засыпая его вопросами. Егора интересует баскет, Асю – собака. Наумов отвечает охотно. Он на ходу застегивает на сестре новое ожерелье, и сдает ее в сад в рекордные сроки. Воспитательница оглядывает парня чрезвычайно любопытным взглядом, особенно когда он присаживается около Аси на корточках, чтобы убедить ее в том, что еще придет в гости и когда-нибудь обязательно возьмет ее на игру.

Я молчу из последних сил, стараясь не огрызаться. Потому что… он слишком милый! Парень с уголовкой, забитый татуировками, который при этом периодически сыплет пошлыми шуточками. И он вдруг так трогательно общается с детьми? Это прикол какой-то?

Когда нас остается трое, Наумов в каком-то легком маневре обходит моего брата и встает рядом со мной.

Наши локти случайно соприкасаются, и у меня в груди закручивается воронка смертоносного торнадо. Я готова рычать от бессильной ярости на себя. Ну почему же так качает?

– Нам нужно приехать минут за сорок до начала, – сообщает Гордей.

Я возражаю только из чувства противоречия:

– У Егора сегодня вообще-то тренировка.

– Маня! – кричит брат в очередной раз.

– Малой, тише. Машу, я ему индивидуальную проведу потом. Годится?

– Годится, – выдавливаю через силу и продолжаю с напором, – и придется зайти к нам домой, познакомиться с родителями.

И этот бес заявляет:

– С большим удовольствием! Уже могу звать их мама и папа?

Бью Наумова ладонью по плечу, но сама смеюсь. Нахальство, с которым он лезет в мою жизнь, должно раздражать. Но на деле почему-то топит мое сопротивление, как кусочек сливочного масла на сковороде.

– Егор, – говорит Гордый серьезно, – есть условие.

– Ну? – интересуется брат будто бы безразлично.

– Ведешь себя хорошо в школе и не достаешь сестру дома. Договор?

– Фигня вопрос.

– Тогда зайду за тобой вечером.

Мелкий несется к воротам, видимо чтобы всем растрындеть