Предсказатель - Василий Павлович Щепетнёв

В их глазах читался немой вопрос: «И что нам с этого?»

— Общество желает знать, что ты за человек такой, раз к нам в Чичиковку пожаловал. Какая от тебя может быть обществу польза и какой вред, — сказал Семен Петрович, и общество нестройным гулом поддержало капитана.

Собрались мы в самом большом доме, нежилом, бывшей конторе чичиковского отделения колхоза «Маяк». Контора и смолоду вряд ли была уютной, а сейчас… Пахло пылью, старыми газетами и слабым отголоском советского колхозного духа. Дисциплиной. Нашей, не немецкой. Окна не биты, потолок не течёт — видимо, кто-то ещё держал здесь оборону против времени. Но время выигрывало. Стулья, двадцать штук, все простенькие, но целые. И на этих стульях — весь народ Чичиковки. Именно народ, историческая общность людей. Всем за шестьдесят, многим за семьдесят, один лишь пацаненок лет семи рядом с бабушкой. А я напротив, стою за столом. Смотрите, разглядывайте добродетели и пороки.

— Вам как, общество, подробно рассказывать, или коротенькую версию?

— Начни с короткой, а нужно будет уточнить, мы скажем.

Я стоял перед ними, как подсудимый перед сельским сходом. Передо мной сидели люди, чьи жизни были расписаны по графикам посевных и уборок, по пенсионным ведомостям и редким письмам от детей, уехавших в город. Один только пацаненок смотрел на меня с живым интересом — ему ещё не объяснили, что чужие здесь не задерживаются.

— Если коротко, то родился я в славном городе Уссурийске в семье военнослужащих, сменил с полдюжины мест, пока не поступил в военно-воздушную академию Жуковского, на гидрометеорологический факультет. Специальность — метеоролог. Потом служил в различных местах. В этом году стал пенсионером, посмотрел, как дела на гражданке, оказалось — не очень. Решил пожить в деревне.

— Зачем? — с места спросил старик Афанасий (74 года, бывший механизатор).

— Пожить, подумать, здоровье поправить.

— А что со здоровьем? Выглядишь нормально.

— Потому что вылечили. Это как пожар: потушили вовремя, но нужен небольшой ремонт.

— В каком звании?

— Капитан запаса.

— Теперь у нас два капитана, хоть роман пиши, — и дед Афанасий замолчал. Верно, о романе задумался. С творческими людьми это сплошь и рядом.

— А почему без жены (это Пырьева Анастасия Валерьевна, бабушка пацанчика, потомственная свинарка)?

— Разведен, — коротко ответил я.

— Поди, бросил жену-то? — не смогла остановиться Анастасия Валерьевна.

— Она вышла замуж во второй раз. За генерала, — не захотел останавливаться и я.

— Это бывает, — вздохнула Пырьева. — Уйти от молодого капитана к старому генералу?

— Почему к старому? Он, генерал, моложе меня, генералу тридцать восемь. И да, есть сын, живёт в семье жены.

— Стоп-стоп-стоп, — скомандовал Семен Петрович. — Вам бы всё о личной жизни, а тут дело серьёзное. Скажи вот, что ты умеешь, метеоролог? Погоду предсказывать?

— И это тоже.

— У нас Саввишна тоже метеоролог, только без диплома. За три дня предскажет, и редко когда соврет.

— Когда это я врала, танкист без танка, — возмутилась следующая старушка (Пилюгина Вера Саввишна, 69 лет.

— А помнишь, в две тысячи девятнадцатом обещала на Первомай вёдро, и мы все вымокли, как последние москвичи.

— Тогда военные баловались, с них спрос.

— Ладно, ладно. Видишь, капитан от погоды, есть у нас предсказательница. Второй для нашей Чичиковки как бы и перебор.

— Напротив, — не согласился я, — теперь у вас две погоды будет, выбирай, какую хочешь. Где ещё подобная возможность есть?

— Да? Ну, к примеру, какая погода будет завтра?

— Завтра, то есть двадцатого декабря, погода будет такой же, как и сегодня. И послезавтра тоже. Двадцать второго, в понедельник, начнется снег, поначалу маленький, потом средний. И будет падать минимум месяц. Ежедневно. Всю округу завалит. Так что у кого есть дела в районе — поспешите. И — это уже бонус — я бы все деньги, какие есть, потратил на что-нибудь нужное.

— Это что ж ты считаешь нужным? — прищур у капитана был, словно не танкист он, а особист.

— Лекарства, спички, соль, мыло, иголки швейные, нитки, у кого приемники есть — батарейки, только хорошие. Останутся деньги — берите материю, в смысле ткань. Да не мне вас учить.

— Ну, твоя очередь, Саввишна.

— Про погоду он верно начал. До воскресенья ничего такого не будет, а с воскресенья снегопад начнется, и долгий снегопад.

Ну, а насчёт остального…

— Насчёт остального я сам капитану погоды скажу. Мы тут люди небогатые. Да что небогатые, бедные, и зело бедные. Ладно, у меня пенсия военная, так я ведь дочке помогаю, она с внучкой в городе, без помощи ей нельзя, на зятя надежда небольшая. А что остается, мы и тратим на то, что ты сказал — лекарства, мыло, спички. Макароны уже за роскошь идут. Такая вот у нас весёлая жизнь.

Он помолчал для значительности, затем продолжил:

— Значит, с погодой у нас хорошо. А мужицкую работу знаешь?

— Не то, чтобы очень. Ну там забор поправить, крышу залатать приходилось, а вот без единого гвоздя избу построить — только перевод материала. Да я и не собираюсь строить терема.

— А что собираешься?

— Жить, как положено капитану запаса. Стойко перенося.

Танковый капитан подождал, не скажу ли я чего. Всегда-де готов помочь деревне, только свистните — копать, пилить, колоть, починять и окучивать.

Но я не сказал.

Не за этим я сюда пришел — в тимуровцы записываться.

Танкист не особо и разочаровался. Просто сказал, что здесь они собираются в шахматы поиграть, в шашки, в домино или просто посудачить. По воскресеньям и средам. А в остальное время друг к другу в гости ходят. Понятно, те, у кого друзья есть. Ну, и насчёт волков. Последнее время в Чаковском лесу волки завелись. Лет пять уже, если не шесть. Волку что, волку двести верст отмахать несложно, а уж в Хороницком лесу они, волки, давно живут. До Хороницкого леса аккурат двести вёрст и будет.

В деревню волки пока не заходят, тут кое у кого ружья есть, а волк зверь умный, без крайности под выстрел не идёт. Потому днём ходи смело, а ночью смотри. Если ствола нет, да еще темнота теперешняя, лучше нужное ведро завести.

— А собаки? — спросил я. — Здешние собаки, они что?

— Их на ночь в дом забирают. Для сохранности.

— Ага, — сказал я, и мы