Ведро - Алексей Аверьянов

в маленькой кофейне, где она ест то ли бургер, то ли хот-дог. Потом опять небольшой рейв, и она, сдерживая смех, закрывает своей спиной Таню, которой показалась хорошей идея помочиться в углу танцевального зала. Потом их выгоняют, и парни везут их в другое место, вроде бы там было тише и спокойнее, но Оксане очень хотелось целоваться, и борода Кирилла так приятно щекотала, а его волосы, в которые она запускала пальцы, так податливо расчёсывалась. Он рассказывал о средневековых воинах, когда они проезжали мимо музея, а её руки тянулись к его промежности. Она была так горяча и страстна, и казалось, что по сравнению с ней он отстранённо смотрит в окно и больше увлечён своей историей, чем пылкой спутницей.

Оксана тяжело вздохнула, и слёзы всё-таки потекли, разделив юное и прекрасное лицо на три части. Нос мгновенно забился, и стало тяжело дышать. И до того судорожные вздохи превратились во всхлипы, которые она уже и не пыталась глушить, закрывая лицо руками. Она тонула в воспоминаниях, в событиях, что так радовали, происходя, и причиняют физическую боль отныне, когда уже всё позади.

Таню она потеряла из вида практически сразу, стоило им приехать в большой клуб, она убежала со своим парнем в дальний угол заведения, и чем они там занимались, неведомо никому, даже лучи небесного стробоскопа не могли разогнать тот мрак, что проистекал в длинных коридорах клуба. Они с Кириллом сидели за барной стойкой, и он опять нудно что-то рассказывал, ей нравились его истории и то, что он был мил, старался казаться таковым, наигранно называл её нежными словами, порой искажая смысл и звучание. Это было смешно, но он плохо шутил, порой людям просто что-то не дано, а порой дано, но они этого не замечают, не используют, не умеют и не хотят.

Оксане стало плохо, её сознание поплыло, а тело начало расслабляться, она видела только голубые глаза Кирилла, они округлились, а брови, густые и как бьющие в разные стороны брызги, вздыбились. Кирилл улыбался, одной рукой придерживая Оксану, а второй забирая из её рук рюмку с терпким и мутноватым содержимым. Это последнее, что она помнила, точнее готова была помнить, а не гнать из своей головы, как реалистичный сон, кошмар, приходящий посреди ночи и цепляющий всю душу, пожирающий и прожигающий всё существование.

Ей казалось, что кто-то трясёт её за плечо, голова раскалывалась, а тело было расслабленно настолько, что не могло двигаться. Хоть немного сфокусировав взгляд, она увидела свою руку, безвольно болтающуюся на краю кожаного дивана. Самым краем сознания она понимала, что ей холодно и мокро, но что-либо сделать она не могла. Морщась от яркого света, она попробовала повернуть голову, поняла, что лежит на животе, а за ней был Кирилл, который шептал как мантру её имя и ритмично двигал тазом. Она ничего не чувствовала физически, но понимала, что происходит. Боги услышали её немую мольбу, и сознание покинуло измученное тело, вернувшись лишь под утро. Голос подруги порадовал Оксану, и она была готова принять всё происходящее действительно за сон. Её милый Кирилл не мог такого совершить, он умный и интеллигентный, просто не мог, и всё. Но диван был тот же, перед ней стояла Таня: волосы взлохмачены, вся косметика смазана, особенно помада и тушь. Она была нагая, и на запястьях красные следы, щека поцарапана, на теле медленно появлялись синяки, перетекая из красных ссадин.

— Давай одевайся и пошли, — голос Тани был испуган, но куда меньше, чем это могло бы быть.

— А что произошло? Где мы? Где Кирюша?

— Здравствуй, я здесь, — раздался знакомый голос, и Кирилл шагнул из-за спины Тани, та немного встрепенулась, но осталась стоять, хотя было видно, как она сжалась при его появлении.

Оксана дёрнулась к мужчине, которого считала своим, а потом нахлынули воспоминания, обрывки, как слайды, но и этого хватило, чтобы она в ужасе вскочила на диван и закричала:

— Не трогай меня!

Кирилл попятился и поднял руки. В его глазах читалось непонимание:

— Ты же сама этого хотела…

— Чего я хотела? Чтобы ты трахал меня на этом диване? Чтобы опаивал в клубе? Я думала, у нас… — голос её сорвался, и она рухнула обратно на диван, тогда Кирилл попробовал подойти, но Оксана, подняв голову, хриплым голосом добавила, гася в зародыше начинающуюся истерику, — не приближайся ко мне. Никогда.

Струи воды били в лицо, вода тщетно старалась забрать всё. Но ей было не под силу промыть и душу. В сток уходили только вырванные волосы, мужской и женский пот, слюна изо рта и кожи, сопли и немного крови. Таня мылась рядом, спокойно, даже тихо что-то напевая.

— Ты что-то знала? — голос Оксаны всё ещё был хриплым, она старалась хотя бы в голове собрать пазл событий.

— А? Что? Что знала? — растерянно переспросила Таня, особо тщательно отмывая низ спины, где ещё виднелись следы от маркера, но, что было написано, уже не прочесть.

— Ты знала, что нас опоили?

— Меня никто не опаивал. Да и тебя тоже. Кто же знал, что от пары капель так развезёт. Ну ладно, может, и не от пары, я действительно много налила. Ну а чего ты такая несговорчивая была?

— ЧТО, БЛЯТЬ? Это ты? — выкрикнула Оксана и сделала шаг в сторону Тани. — Ты??? Грёбаная сука!!! Подлила мне что-то??? И Кирилла сюда приплела!

Таня попятилась назад и упёрлась в стену через несколько шагов. Вот теперь на её лице наконец появился настоящий страх.

— Подруга, успокойся, твой Кирилл особо и не возражал, вообще всячески участвовал. А ведь так и не скажешь: тихий и занудный ботаник, зеркалит поведение собеседника, этим и подкупает. Вон на деле какой оказался, сам своё дело сделал и тихо сидел в углу, наблюдая, как тебя полклуба… — Таня резко оборвала монолог, осознавая, что взболтнула лишнего. — Успокойся, ну трахнуло тебя пять или шесть мужиков, это просто секс, меня тоже драли, и я жива, — последние слова она проговорила скороговоркой и резко дёрнулась к выходу, быстро прошмыгнув мимо Оксаны.

В кино врут: порванные колготки, сломанный каблук, размазанная до лба помада — не так порой выглядят девушки после ночи, которую совершенно не планировали. Не было ни истерики, ни слёз, для них ещё не пришло время, пустота в душе и механические движения тела, весьма разборчивая речь и понимание, что нужно зайти и купить тест на беременность. Пускай слишком рано, но так будет спокойнее. Выходя из аптеки, зазвонил будильник, пометка гласила «С добрым утром, пора в школу». Оксана