Золотой воскресник - Марина Львовна Москвина

короля Лира, во всяком случае обстоятельства жизни того и другого на старости лет складывались примерно одинаково. Вот он собирается идти к себе из нового корпуса в старый, а зима, дорожки песком никто не посыпает… Генеральный директор издательства “Московский писатель” Александр Федорович Стручков говорит Сергею Степанычу:

– Проводи Устинова, а то темно, скользко.

Директор дома творчества, захваченный игрой, не сразу откликается, а потом открывает дверь и кричит на весь писательский городок:

– Валентин Алексеич, стой, я тебя провожу, а то ты еще пизданёшься…

У каждого свой даблоид

– У нас в молодежной редакции на радио, – говорила Люся, – был начальник. Он нас собрал, отчитал и в заключение произнес, кипя от возмущения: “Все это способствует разврату и призерватуции!”

* * *

В электричке:

– …У него клубника разговаривала и так хорошо выговаривала букву “р”!

* * *

– С какой стати вы говорите мне “ты”?

– Да тут некого называть на “вы”. Тут на “ты”-то некого называть!..

* * *

Сибирский театр заказал нам с Седовым пьесу – мюзикл. Спустя некоторое время они приехали к нам на гастроли в Москву. Музыка, декорации, костюмы – все на высшем уровне. Люся с Лёвой сидят – кайфуют, в финале аплодисменты сотрясли Театр на Малой Бронной. Режиссер вышла на поклон и давай благодарить спонсоров. Она перечисляла их имена, осыпала цветами. Неожиданно моя мать Люся стала пробираться к проходу и вскоре оказалась перед микрофоном.

– Друзья! – обратилась она к зрительному залу. – Помню, я бывала здесь во времена, когда на этой сцене выступал великий Михоэлс. И – что интересно – публика тогда кричала не “Спонсора! Спонсора!” – а… – и она сделала эффектную паузу.

– Автора! Автора! – закричали зрители…

* * *

– В Дом архитектора, – говорила довольная своей эскападой Люся, усаживаясь за роскошный банкетный стол, накрытый все теми же сибирскими нефтяниками по случаю премьеры, – мы часто с Лёвочкой ходили обедать, когда я была беременна, и ели щавелевый суп, который ты терпеть не можешь! …Как незаметно пролетели пятьдесят лет!

* * *

Художник Узбяков развелся с женой и, не желая больше встречаться с нею, бросал алименты в форточку – они жили на первом этаже.

Вдруг ему приходит повестка в суд.

– Что такое? – он спрашивает. – Я несколько лет бросал деньги в форточку.

Оказывается, его семья давным-давно переехала на другую квартиру.

* * *

– Лёв, а помнишь, как мы называли тебя с девчонками в Радиокомитете? – спрашивает Люся.

– Нет, не помню…

– Сушеный индус!

* * *

Рассказала Юрию Ковалю, что пишу историю о том, как в московском дворе на Петровско-Разумовской загорелось дерево. Я давай собирать народ из окрестных пятиэтажек, это был театр абсурда. Наконец приехала пожарная машина, но у них не оказалось воды. И тогда, говорю я, пожарники спустили штаны и стали гасить огонь старым добрым испытанным способом.

– Ну, вряд ли, – усомнился Коваль, – пожарные столь малыми средствами могли загасить пылающий… платан.

* * *

Встретились с Борисом Ряховским на выступлении в конце 90-х, давно не виделись, обрадовались друг другу.

– А я думал, тебя смыло этой канализацией… – сказал Боря.

* * *

– Когда ты умрешь, Маринка, – сказал мне Седов, – я никому не позволю плакать. А на твоей могильной плите напишу: “Ура, ура, умерла с утра!” А если я умру первым, то ты на моей напиши: “Ура, ура, умер вчера!”

Потом звонит и говорит:

– Знаешь, я передумал. Все-таки это не очень – “Ура-ура, умер вчера”. Я сочинил себе новую эпитафию: “Всем спасибо”.

Потом опять звонит:

– Слушай, не надо “Всем спасибо!”. Напишешь так: “Чего тянуть-то?!”

Семь пятниц на неделе!

* * *

В парке две женщины проходят мимо меня, одна – другой:

– …Ругались, дрались, обзывались – жизнь была! Как только она умерла – через полгода его не стало. Что ж такое? Вообще никуда не годится!..

* * *

– Я знаю, зачем ты кефир все время берешь в раздутых пакетах, – говорит Лёня, – думаешь, там его больше…

* * *

– Благодарю вас, доктор, что вы меня вылечили от мании величия! Сколько миллиардов долларов я вам должен?

* * *

“Однажды Яша Аким, Алёша Леонтьев, Монин и я, – рассказывает Виктор Чижиков, – сидели в ЦДЛ. Видим – Константин Симонов. Яша его подозвал, они были знакомы:

– Посидите с нами?

А Симонов нам и заявляет:

– Я вообще не склонен ни с кем – ни выпить, ни посидеть. Потому что обычно меня приглашают, когда люди ограничены в средствах.

Тут Женя Монин, который как раз получил на «Диафильме» кучу денег, вынимает их из кармана, кладет на стол и говорит:

– Сегодня не тот случай.

…И сгладил и отбрил!” – резюмировал Чижиков.

* * *

Тишков – задумчиво:

– Антисфен – был такой философ? Или это лекарство?

* * *

– За кристальную ясность! – кто-то провозгласил тост.

– Мертвый бы не выпил! – воскликнул Иртеньев.

* * *

– Я на многих языках разговариваю, и на всех – с русским акцентом, – сказал Игорь Свинаренко. – Единственный язык, на котором я говорю с украинским акцентом, – это русский.

* * *

По Днепру с нами на корабле плыл писатель Игорь Клех. Родом он из Херсона, пятьдесят девять лет там не был, и все вспоминал, что папа в спичечном коробке приносил ему крошечных черепашек. Раз как-то маленький Клех в большой луже поймал огромную рыбу, долго бился с ней, вытащил, она рвалась из рук, он с большим трудом приволок ее домой.

Тут кто-то постучал и спрашивает:

– Кто дома?

Он ответил:

– Я и большая рыба.

* * *

“Марин! – пишет моя ученица Юля Говорова, вернувшись из Михайловского. – Вам нужно что-нибудь помочь? Я выполню все с большим удовольствием. Вы мне должны давать побольше заданий. Любых! Например, если бы вам нужно было покосить где-нибудь, я бы покосила. Вот когда б вы увидели меня во всей красе!”

* * *

Дина Рубина явилась выступать в московский Дом актера. Мы входим в лифт, а там ее поджидает всклоченный старик и, беззубой расческой расчесывая седые пряди, выкрикивает:

– Бикитцер! Позвольте представиться: я сын француза и гойки Хаим-Пьер Бельмондо. Что я буду пропадать дома, такой молодой, – с собаками и кошками? Куда лучше с вами вращаться в культурном обществе!

– Вращайтесь, – строго сказала Дина. – Но только молча.

Потом повернулась ко мне и добавила:

– Приходится прямо с героями своих произведений ехать на выступление.

* * *

Сергей:

– Почему я, потомок гордых викингов…

* *