Хорал - Кент Харуф

– Да, – ответила она. – Хочу.

– Вы ведь уверены в этом? Абсолютно уверены?

Она заглянула ему в лицо.

– Вы имеете в виду, не хочу ли я отдать его на усыновление?

– Это, возможно, тоже. Но более того, я имел в виду, хотите ли вы оставить ребенка? Носить его весь срок и родить?

– Я планирую.

– И вы хотите его, верно?

– Да.

– И теперь, когда вы сказали мне это, вы ведь не собираетесь делать глупости и останавливать беременность сами, какими-то средствами?

– Нет.

– Нет, – повторил он. – Тогда хорошо. Я вам верю. Мне нужно было это узнать. У вас будет много проблем, полагаю. Так обычно и происходит. У многих молодых матерей. Вы не должны были еще беременеть. Ваше тело не готово. Вы еще слишком молоды. С другой стороны, вы выглядите сильной. Вы не кажетесь мне истеричкой. Вы ведь не истеричка, мисс Рубидо?

– Не думаю.

– Тогда все должно быть нормально. Вы курите?

– Нет.

– Не начинайте. Пьете алкоголь?

– Нет.

– Тоже не начинайте, не сейчас. Принимаете какие-то лекарства?

– Нет.

– Вы говорите правду? – Он посмотрел на нее в ожидании. – Это важно. Потому что все, что вы принимаете, идет и к ребенку. Вы ведь это знаете?

– Да. Знаю.

– Вам нужно правильно питаться. Это тоже важно. Миссис Джонс поможет вам с этим. Полагаю, она хорошо готовит. Вам нужно набрать вес, но не слишком. Да, что ж. Тогда закончим. Увидимся через месяц и будем видеться каждый месяц вплоть до восьмого месяца, после чего – каждую неделю. Есть еще вопросы?

Впервые девушка вышла из оцепенения. Ее глаза наполнились слезами. Она будто хотела спросить его о чем-то особенно важном и более пугающем, чем все, что он сказал и сделал до этого. Она спросила:

– С ребенком все хорошо? Вы мне это скажете?

– О, – выдохнул он. – Что ж, да. Насколько могу судить, все в норме. Разве я не дал этого понять? Нет никакой причины думать, что это изменится, если вы будете заботиться о себе. Я не хотел вас напугать.

Она чуть-чуть тихонько поплакала, ее плечи вздрагивали, а волосы падали на лицо. Пожилой доктор потянулся к ней, взял ее за руку и подержал немного в своих ладонях, сидел тихо, просто смотрел ей в лицо, спокойно, по-отечески, не говоря ни слова, обращаясь с ней уважительно и по-доброму, исходя из своего длительного опыта с пациентами в смотровых.

Позже, когда она успокоилась и доктор ушел, она вышла на улицу из клиники округа Холт, и свет снаружи казался ей слишком резким и четким, будто это был не вечер поздней осени в час перед закатом, а начало полудня в середине лета, и она стояла с ног до головы залитая солнцем.

Гатри

На последнем уроке он сидел за своим столом перед партами учеников, слушал их доклады и смотрел в окно: косые солнечные лучи падали на несколько голых деревьев, росших вдоль улицы. Снаружи, похоже, было холодно и ветрено.

Высокая девушка, выступавшая перед классом, уже заканчивала. Что-то про Гамильтона[6]. Половину доклада она посвятила его дуэли с Бёрром[7]. Но говорила почти бессвязно. Закончив, она взглянула на Гатри, подошла к его столу и передала доклад.

– Спасибо, – поблагодарил он.

Она повернулась и села за парту у западного окна, а он сделал пометку о том, что сказать про нее позже, и вновь сверился с журналом, а потом посмотрел на их лица. Ученики выглядели так, будто ждали неизбежного приговора или катастрофы. Те, кто еще не сделал доклад. Выступившие просто скучали с безразличным видом.

– Гленда, – вызвал он.

Девушка в среднем ряду сказала:

– Мистер Гатри?

– Да.

– Я не готова сегодня.

– У тебя есть доклад?

– Да. Но я не готова.

– Выходи. Придется выступить как получится.

– Но я ничего не знаю, – возразила она.

– Выходи.

Она встала, подошла к доске и принялась быстро читать с листа, даже не оглядываясь на слушателей, – поток бездумной речи, который был бы скучен даже ей самой в момент говорения, не будь она так напугана. О Корнуоллисе[8], очевидно. О битве при Йорктауне[9]. Но не продвинулась дальше сдачи. Внезапно она закончила. Перевернула страницу, а на другой стороне ничего не было. Взглянула на Гатри.

– Я же сказала, что не готова, – пояснила она.

Она стояла лицом к нему, затем подошла, вручила ему доклад и в спешке вернулась на свое место в среднем ряду, щеки ее пылали; она села и уставилась на свои ладони, будто могла отыскать в них объяснение или хоть какое-то утешение или поддержку, а затем посмотрела на соседку по парте, крупную шатенку, которая слегка ей кивнула, но этого явно было мало, потому что в итоге она спрятала руки под юбкой и уселась на них.

За столом перед классом Гатри сделал пометку в журнал и сверился со списком учеников. Вызвал следующего. Здоровяк в черных ковбойских сапогах встал и протопал с задней парты к доске. Он говорил, запинаясь, и закончил меньше чем через минуту.

– Это все? – спросил Гатри. – По-твоему, ты все осветил?

– Да.

– Это было очень кратко.

– Я ничего не смог найти, – сказал мальчик.

– Ты не смог найти ничего о Томасе Джефферсоне?[10]

– Нет.

– Декларация независимости.

– Нет.

– Президентство. Его жизнь в Монтичелло.

– Нет.

– Где ты смотрел?

– Везде, где только мог придумать.

– Похоже, ты думал не слишком долго, – сказал Гатри. – Покажи свой доклад.

– У меня только эта страница.

– Дай взглянуть.

Здоровяк передал ему листок из блокнота, протопал назад и уселся. Гатри наблюдал за ним. Мальчик теперь надулся. Смотрел прямо перед собой. Класс был тих, все ученики ждали и следили за учителем. Он отвернулся и взглянул в окно. Верхушки деревьев, росших вдоль тротуара перед школой, все еще были освещены, в косых лучах вечернего солнца деревья отбрасывали тончайшие тени, будто их распылили на асфальт и в пожухлую траву. На протяжении нескольких недель не было дождей, а ночами случались сильные заморозки. Он повернулся к классу и вызвал Викторию Рубидо прочитать доклад.

Она вышла к доске в черной юбке и мягком желтом свитере, угольно-черные волосы падали на спину, и он заметил, что они были подстрижены ровно и аккуратно, четкой линией. Она выглядела теперь лучше, более ухоженной. Девушка остановилась перед классом, медленно развернулась и тут же начала тихонько говорить. Он едва мог ее слышать.

– Не могла бы ты говорить чуть громче, пожалуйста? – спросил Гатри.

– С начала? – спросила она.

– Нет. С этого момента.

Она принялась снова читать свои записи –