Исповедь царя Бориса - Сергей Калабухин

Квантунскую армию японцев. Наконец, демобилизовавшись подчистую, он уже готов был вернуться в родную подмосковную Коломну, где его с нетерпением ждали мать и две младшие сестры (отец погиб под Кёнигсбергом), но в последний момент Ивана уговорил погостить у него хотя бы пару недель Пашка Кунгуров.

Кунгуров, коренной сибиряк, весельчак и балагур, был закадычным фронтовым другом Ивана Мыльникова. Они прошли в одном танке пол-Европы и Монголию. И раз уж поезд всё равно шёл мимо Пашкиного родного посёлка (всего каких-то сотня километров от Тобольска), то Иван согласился погостить у друга несколько дней. А задержался на полтора года! Столько ему потребовалось времени, чтобы уговорить Ингу Мелдере, чьи прозрачные ледяные глаза и толстая белая коса лишили Ивана Мыльникова покоя, выйти за него замуж.

Инга была единственной дочерью в семье ссыльных поселенцев. Чем уж Мелдеры не понравились новым советским властям Латвии в 1940-м году, Иван никогда не интересовался.

Через год после знакомства ледышки глаз Инги при виде Ивана стали превращаться в тёплые светло-голубые озёра, а ещё через полгода родители девушки, наконец, согласились отдать дочь замуж за русского парня.

Не успела пройти неделя после свадьбы, как молодожёны собрали свои невеликие пожитки, простились с Сибирью и поехали в Коломну, где давно уже заждались Ивана мать и сёстры.

Первые годы жили тесно и скудно. Работать устроились на Коломзавод. Иван ушёл в армию практически прямо со школьной скамьи и никакой гражданской специальности не имел. Он устроился сталеваром в Чугунку, а Инга пошла на курсы крановщиц. Сёстры Ивана вскоре завели собственные семьи, в стареньком родительском домике стало просторнее, и мать Ивана периодически начала заводить разговоры о том, как ей хочется понянчить внуков.

Эдгар родился, когда первый советский Спутник сделал виток вокруг Земли. Глаза его оказались светлыми, как у матери, а волосы русые, как у отца. Шли годы, парнишка рос крепким, шебутным. Бабушка недолго радовалась внуку — многочисленные невзгоды и болезни укоротили её жизнь. Она умерла, когда Эдгару исполнилось всего три года, так что он практически не помнил её и знал только по немногочисленным фотографиям и рассказам отца и тёток.

Однажды домик-развалюху снесли, и семье Мыльниковых дали двухкомнатную квартиру в только что построенной четырёхэтажной «хрущобе». Обосновавшись на новом месте, Иван тут же уволился с завода и завербовался шофёром на строительство КАМАЗа. Оставшись одна, Инга не смогла удержать сына в руках. Пятнадцатилетний Эдгар до позднего вечера пропадал на улице, связался с компанией отпетых хулиганов, стал грубить матери в ответ на её расспросы и упрёки. Часто он приходил домой в синяках, и от его одежды пахло папиросным дымом.

Бедная Инга писала слёзные письма в далёкий Татарстан, просила Ивана поскорее возвратиться домой, в Коломну. В погоне за «длинным рублём» они могли потерять единственного сына. Но к тому времени, когда Иван, наконец, приехал, привезя жене в подарок новенький пылесос, Эдгар уже сам бросил лихую компанию и всё свободное от школы время безвылазно сидел дома, слушая радио или читая книгу.

Парнишка резко изменился после того, как увидел своего лучшего друга, Сашку Косого, в гробу. Более взрослые парни, некоторые из которых уже побывали за решёткой, однажды схватили Сашку за ноги и вниз головой сбросили со второго этажа будущего магазина, строящегося через дорогу от хрущобы, где жили в соседних подъездах семьи Мыльниковых и Косых. Компания картёжников собиралась на этой стройке каждый вечер. Сашка проиграл крупную сумму и не смог расплатиться. Он не сумел, как Эдгар, вовремя остановиться и выйти из игры. Вид Сашки в гробу с грубым швом через всю голову так поразил и испугал Эдгара, что тот на долгое время прервал все связи с дворовой бандой подростков и засел в четырёх стенах. Матери, а тем более милиции, он, конечно, ничего не рассказал.

А Ингу не очень-то интересовали причины того, почему её сын вдруг стал домоседом. Она радовалась, что он больше не шляется неизвестно где и с кем допоздна. К тому же и в школе его оценки стали расти, и восьмилетку парень закончил почти отличником — всего три четвёрки!

Разумеется, родители решили, что Эдгар должен продолжить учёбу и по окончании десятилетки поступить в институт. А ведь всего несколько лет назад они были твёрдо уверены, что их сыну придётся, как и им, дышать пылью чугунки.

И Эдгар выполнил-таки, когда пришло время, родительский наказ и поступил без какого-либо блата в Московский институт инженеров транспорта. Вообще-то, Инга и Иван, «пашущие» в Чугунолитейном цехе Коломзавода, были уверены, что их сын поехал сдавать экзамены в Московский институт стали и сплавов. Но Эдгар решил, что лучше сидеть за кульманом в каком-нибудь конструкторском бюро, чем дышать пылью и прочей гадостью в «горячем» цеху.

— Чего вы расстраиваетесь-то? — сказал он родителям. — Всё равно же будем, в конце концов, работать на одном заводе. Он же в основном тепловозостроительный!

— Так инженер-то получает в полтора раза меньше цехового мастера, — с язвительной усмешкой ответил отец. — И «горячий» стаж ему не идёт.

— Зато и здоровье молоком «за вредность», как вам, мне поправлять не придётся, — отпарировал Эдгар.

Иван с Ингой смирились с выбором сына. Да и какой теперь был смысл спорить? И осенью Эдгар уехал учиться в Москву.

Однако неожиданная свобода сыграла с ним злую шутку. Институт — это не средняя школа, где ученик должен ходить каждый день на уроки и делать домашнее задание. Это в школе достаточно вызубрить «от сих до сих», ответить учителю, получить отметку и тут же забыть чуть ли не весь материал. В институте оказалась совершенно иная система обучения. На лекции ходить никто не заставляет! Родительского надзора у живущих в общежитии студентов нет. Уроков на дом преподаватели не задают. В общаге постоянно шум, компании, словом — «дым коромыслом». Кругом взрослые соблазны: гулянки, вино, девочки.

Первый семестр Эдгар ещё держался: ходил на все занятия, усердно писал конспекты, вникал в учебный материал. А вот во втором — «сорвался с резьбы»! Стал пропускать лекции и семинары, ночи напролёт тусовался в различных весёлых компаниях, начал постигать прелести секса с одной общедоступной красоткой. И в результате Эдгар завалил почти все экзамены. Преподаватели, оказывается, заметили его регулярные прогулы и не простили. Вместо второго курса института Эдгар Мыльников неожиданно для родителей и себя, любимого, «загремел» в армию.

Служить ему пришлось в Латвии. Дед с бабкой к тому времени уже вернулись из Сибири на родину, и, отслужив два года, Эдгар решил погостить у них в Сигулде, не торопиться