Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

часа выпив две бутылки какое того пойла, мы учесали с ним в пивную всё это «заполировать» и как я приехал домой, практически не помнил. Благо следующий день был воскресенье и не надо было идти на службу. Жестоко мучился похмельем с тоской глядя на часы. По себе знал, что вот такое жёсткое алкогольное отравление из организма у меня выйдет только к четырём часам дня. Но тут меня спас Энрико.

Случайно глянул в окно и увидел, как недалеко от дома остановился фиат Энрико. Мигом сославшись жене, что мне надо минут на двадцать отлучится, я выскочил из дома и подошёл к машине. Энрико был не один, а с товарищем и был болезненно весел, тоже страдая и выглядел весьма неприглядно. Товарищ выглядел не лучше.

– Борис, приехали к тебе лечиться.

– Блин, да у меня и ничего нет. Надо в магазин идти…

– О…, Борис, и не надо. У нас всё есть. Ты только стаканы принеси.

– Не…, Энрико, за стаканами домой не пойду, а то мне жена такое устроит…. Да и тебе тоже…. И так сегодня с утра досталось.

– Что же делать? – Энрико загрустил, рассматривая на заднем сиденье две бутылки.

– А у тебя отвёртка есть?

– Есть? – Удивился Энрико, – А зачем она тебе?

– Давай…, – и через минуту открутил задний поворотник, тщательно вытер его и протянул кубинскому товарищу, – во…, отсюда и будем пить. Мы русские частенько так делаем.

– Ничего себе, – с энтузиазмом восхитился Энрико, – никогда бы в жизни не додумался до такого.

Пришёл я домой только через час…., пьяный в дымину и получил от жены такой ВТЫК, что мне потом недели две икалось. А Энрико эти две недели тоже боялся у меня показаться. Но это мелочи жизни и наши мужские будни. Иной раз и надо встряхнуть организм.

Глава шестнадцатая

Лагеря прошли как обычно, но уже без каких-либо залётов с моей стороны. Скучно прошли, поэтому не особенно и запомнились. Правда, несколько моментов всё-таки запали в душу. Как я и опасался, но новый водитель БТРа рядовой Фалдин сумел таки довести отличный бронетранспортёр до состояния еле ходячего железного гроба. Так-то внешне он смотрелся ничего – чистый, порядок внутри. Но вот состояние…. До лагерей доехали нормально и здесь дня два тоже ездили без каких-либо замечаний. А потом двигатель перестал тянуть. И вроде бы ездит, но не тянет и всё. Не развивает полной мощности. Я в этой технике вообще не рублю, а водителя ругаю, пихаю под жопу, кричу: – Фалдин, блин – ты что не чувствуешь, что БТР не тянет?

А тот: – Да всё нормально… Да тянет он, товарищ старший лейтенант…, тянет.

– Почему я чувствую, сидя на броне, что не тянет, а ты водитель – Нет? А чего он глохнет тогда в самый неожиданный момент?

– Не знаю…

– А кто должен знать? Я что ли механик-водитель?

Что-то он там разбирал, что-то продувал, но вроде бы наладил и следующие два дня БТР бегал бодренько. Правда, всё равно той мощи не выдавал и иной раз взбрыкивал. Ну…, чувствовал я. И из-за этого чуть не влетели по полной программе. Шуму могло было быть дополна и ещё неизвестно каким боком оно могло мне вылезти, а мне его не нужно было. Комбриг лишь молча косит в мою сторону глазом, тыловики более огненно… Так что нужно немного в тени побыть. А тут влёт…, причём в таком месте и в такой момент. Даже если бы хотел придумать, хрен бы придумал.

Однажды надоело мне сидеть на КНП и решил наладить топопривязчик, стоявший на БТРе. Выбрал прямой участок асфальтированной дороги, отмерил ровно километр, как положено по инструкции, и давай туда и обратно гонять, настраивая прибор. До обеда гонял – не получается. Вернее, если по «Х» нормально, чуть ли не по нулям, то по «У» обязательно расхождение до пятидесяти метров. Или наоборот, только налажу «У» – «Х» не бьёт. Во время обеда посоветывался со знающими и грамотными офицерами и вновь выехал на дорогу. Но и умные советы тоже не помогли. Не получается и ВСЁ. Плюнул на это занятие и решил просто покататься, в результате чего мы вырулили к большому озеру у нашей кубинской деревни, но только на другой стороне от лагеря. На каменистом берегу стояло несколько наших машин и под видом их мытья бойцы купались и стирались. Да и просто балдели, под жаркими тропическими лучами. Оглядев озеро, манящее к себе прохладой, окрестности и наглый пляжный балдёж бойцов, я наклонился в люк водителя и крикнул: – Фалдин, пробки у нас закручены?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, – задрал ко мне голову рядовой.

– Ну, тогда вперёд…. Поплаваем…, – двигатель БТРа грозно взревел и мы, подняв волну и кучу ослепительных брызг, влетели в тёмную воду озера, которое соединялось через болота с крокодильником. И поговаривали, что в озере крокодильчики то плавают. Но нам же по хер. Мы же на БТРе. На плавающем военном агрегате.

И в тот момент, когда мы оказались в ста метрах от берега, двигатель обиженно хрюкнул и заглох.

– Фалдин, что за херня? – Выразил я недовольство в люк.

– Да не знаю, товарищ старший лейтенант. Сейчас попробую завести.

Но наши попытки реанимировать двигатель были безрезультатны. Всё бы ничего, по озеру гулял приличный ветер, который потихоньку гнал нас к берегу и минут через двадцать мы бы благополучно ткнулись в берег, а там нас зацепят и утащат в парк. Но вот в тот момент, когда мы таким образом веселились на броне, кто-то весело и совершенно по-идиотски прокричал: – В трюме вода…

Не может быть, хотя сердце ёкнуло и я глянул вниз, надеясь, что это такая шутка. Но меня ждало жестокое разочарование – в щелях и в глубине между настилом пола предательски поблёскивала вода, которая хоть и не быстро, но подымалась.

– Фалдин, сука… Ты же сказал, что пробки на днище закручены…, – Фалдин и сам испугано метался внутри БТРа, заглядывая во все щели настила. А вода медленно, но неумолимо пребывала, заставляя меня лихорадочно соображать, как вывернуться из этого дикого положения, в которое сам себя вогнал, понадеявшись на бестолкового водителя.

– Может здесь мелко? И мы только чуть притопимся…, Без последствий…, – сверкнула обнадёживающая мысль, но бросив взгляд на тёмную воду, она тут же и умерла, – нет…., глыбоко тут…, даже антенна торчать не будет.

С воды взгляд перекинулся на верх БТРа и на бойцов, испуганным стадом сбившимся на середине машины, и остановился на большом мотке тонкого