Трое из Жана-Парижа - Айгуль Клиновская

Они никогда не вспоминали Женю. Точнее, вспоминали, но каждая по отдельности, наедине с собой. Он уехал, поступил в военное училище и сразу женился. Новости в Жана-Париже разлетались молниеносно. У Ольги на память о Жене осталась фотография, у Айши – стихи.

Я тихонько коснусь рукой

Пряди светлых твоих волос.

Хорошо, что мне рядом с тобой

В этой жизни быть довелось…

Потрясения, которые сопровождали первую любовь, нескладную и непонятную, одну на двоих для Оли и Айши, больше не повторялись. Незаметно маленькая компания скрепилась и зашагала по жизни дальше, будто поклялись они друг другу на крови в вечной дружбе. Но, понятное дело, пальцы при этом никто не резал.

11. Альма-матер по имени «Шесятлет»

– Слышали, Коробко родила? – вездесущая Ольга выдала новость.

Неразлучная троица ранним утром брела в школу. Завуч решила напоследок привлечь выпускников к субботнику, о чем оповестила накануне по телефону.

Андрюха отчаянно зевал и сокрушался, что черт его дернул ответить на звонок. Оле выбора не оставила мама, прочитав нудную лекцию о необходимости отдать школе эту дань. Айша и сама не захотела отлынивать, ведь это последний, а значит, особенный субботник для выпускников.

Город просыпался. Еще нежное с утра солнце окрашивало дома розовым светом, заглядывало в спящие окна. Ночь отступала, становилась бледнее, словно незримый художник разбавлял ее акварельную темноту водой, а затем, набирая кистью синеву, неспешно раскрашивал бездонный небесный свод.

– Что ее теперь ждет, непонятно, – пожала плечами Айша.

Она плохо знала Свету Коробко, видела только пару раз уже беременной. Та закончила школу в прошлом году и теперь проскальзывала по улицам, не поднимая глаз.

– Как можно рожать без мужа? Это же позор на всю жизнь. И ей, и родителям, – сокрушалась Оля.

Ей никто не ответил. Действительно, для Жана-Парижа это событие было из ряда вон. Айша жалела малознакомую Свету, представляя, сколько ей приходилось выслушивать от таких непримиримых, как Ольга. Андрей считал, что каждый сам хозяин своей судьбы. И если эта Света вляпалась в дерьмо, то только по своей вине.

– Да и какой дурак на эту мышь позарился? Зачуханная такая, – не унималась Оля.

Андрей усмехнулся.

– Одна ты у нас звезда, да?

– А разве нет?

И Ольга продефилировала вокруг них, активно двигая бедрами.

Андрей завертел головой и спросил:

– Яремчука случайно нет поблизости? А то упадет без сознания, тащи его потом на себе.

– Ой, да ну его. – Ольга поморщилась.

Они прошли мимо Дома культуры и кинотеатра «Искра».

– Помните, когда «Танцора диско» привезли? – Айша махнула рукой в сторону афиш. – Мы с двоюродной сестрой пришли, такая давка была за билетами. Она нырнула в толпу – вернулась без пуговиц на пальто.

– Да ну! Обалдеть! – округлила глаза Оля.

– Представь, что там творилось, если ей с мясом вырвали все пуговицы.

Да, когда в Жана-Париж привозили новинки кино, «Искру» штурмовали похлеще Зимнего дворца. Город не был избалован культурными событиями. На один и тот же фильм некоторые ходили по пять раз. Так было и с «Танцором диско», и с «Зитой и Гитой», и с «Жаждой мести». Индия не оставляла Жанатас без культурного просвещения.

– Кстати, после «Танцора диско» в «А» классе девчонка одна стала тетрадки подписывать так: Садыкова Рита, – сообщила Оля. – Помнишь, я тебе про нее рассказывала?

Айша кивнула.

– Помню. До сих пор, что ли?

– Да, до самого выпускного, прикинь? Учителя пытались повлиять, но без результата.

Андрей смотрел на них с непониманием.

– А что не так с этой Ритой Садыковой?

– На самом деле ее зовут Маржан, но после «Танцора диско» она захотела стать Ритой, – усмехнулась Оля.

– Вот что творит индийский кинематограф с неокрепшими умами, – заключил Андрей и посмотрел на часы. – Надо ускоряться. Генриетта грозилась встречать со списками.

Никто и не подумал прибавить шагу. Хотелось оттянуть момент уборки, да еще и в такое прекрасное утро. Ведь гораздо приятнее идти и болтать, чем натирать знакомые до каждой щербинки стены.

– А помните, как она нас ловила? – спросила Айша.

Завуч имела привычку раз в месяц проверять внешний вид учеников. Миниатюрная и грозная Генриетта Львовна самолично встречала каждого и ощупывала взглядом. Яркий макияж – смыть. Вызывающие украшения – снять. Нет сменной обуви – марш за ней домой.

Эту акцию всегда было сложно прогнозировать. Только ступив на школьный двор, стремящиеся к знаниям подмечали затор на крыльце. Тонкий голос Генриетты въедливым комариным писком пронизывал ропот недовольных. Кто-то разворачивался и уходил восвояси, кто-то продолжал ныть, чтобы впустили, но завуч неумолимо стояла на своем.

Сейчас им ничего не грозило, а тогда было не до смеха. В восьмом классе гоняли за неподобающую школьную форму весь год. Ольгу – за отличный костюм, который тетка привезла из Прибалтики: аккуратная плиссированная юбка в крупную бордовую клетку, синий жилет, белая блузка. Все сидело идеально на ладной фигурке, придавая облику легкий заморский флер. Айше доставалось за крохотные золотые сережки и сшитое на заказ темно-синее строгое платье, потому что она наотрез отказалась носить опостылевшую коричневую форму с фартуком. Одни ненавистные манжеты чего стоили! Отпороть, постирать, погладить, пришить. Отпороть, постирать, погладить, пришить. Это доводило всегда сдержанную Айшу до исступления.

После восьмого класса случилась реорганизация, ввели одиннадцатилетнее обучение. Так что первого сентября они пришли десятиклассниками. Только тогда Генриетта оставила их в относительном покое, хотя все равно могла развернуть, если кто-то из старшеклассников самонадеянно являлся на уроки в трико или вызывающем мини.

Ольга посмотрела на свою короткую джинсовую юбку.

– Да, да! – Андрей прочитал ее мысли. – Выгнать не выгонит, но осудит.

Они все-таки прибавили шаг. Миновали серое угрюмое здание почты, своей заурядностью больше похожее на тюрьму. Школа уже виднелась на пригорке, осталось пройти пустырь. С разных сторон к ней неспешно стекались сонные ученики, вприпрыжку на субботник никто не бежал.

Внутри бурлила жизнь. Новоприбывших тут же отправили на второй этаж, к кабинету истории. Сознательные уже наводили чистоту, бессовестные же у себя дома счастливо досматривали сны. Несколько человек протирали окна, стоя на застеленных газетами подоконниках. Остальные елозили тряпками по окрашенным стенам и болтали о том о сем.

– Блин, я позавтракать не успела. Интересно, столовка работает? Хочу пирожок с капустой.

– А где вы тряпки взяли?

– Вечером принесу тебе кассету с «Технологией».

– Слава богу, что нам дали талоны на ткань для выпускных платьев, да, девочки?

– Чья очередь воду менять?

Ольга с Айшой немедленно включились в процесс, руководствуясь принципом «быстрее начнешь – быстрее закончишь». Андрей со скучающим видом облокотился на подоконник.

– Тебя Куба искал.