Александр Герцен - Том 11. Былое и думы. Часть 6-8

Лагерь мелкобуржуазной демократической эмиграции с самого начала распадался на ряд враждующих между собой групп, во главе которых стояли «великие люди эмиграции», как называл их иронически Маркс, – Руге, Кинкель, Струве и Гейнцен. Ожидая с часа на час нового революционного взрыва, мелкобуржуазные демократы завязали тесные связи с основанным Маццини Европейским демократическим комитетом и создали в Лондоне ряд союзов и обществ.

После 1861 г. политическая амнистия в Пруссии позволила большинству эмигрантов благополучно возвратиться на родину, где многие бывшие революционные деятели 1848–1849 гг., подобно Бухеру или Блинду, скоро превратились в поддерживающих Бисмарка национал-либералов. Только одна группа коммунистов с Марксом и Энгельсом во главе продолжала, оставаясь за границей, вести упорную борьбу против европейской реакции.

…дела нашего сорокапятилетнего Вертера с баронессой? – Немецкая аристократка баронесса Брюнинг, знакомая Герцена, была русской по происхождению. Она сочувствовала демократическому движению и содействовала организации побега Кинкеля из тюрьмы. Герцен упоминает здесь о ее романе с А. Виллихом, которого он иронически называет Вертером.

Кинкель был один из замечательнейших немецких эмигрантов в Лондоне. – К. Маркс в своем труде «Великие люди эмиграции» уделяет много места Кинкелю, характеризуя его как человека внутренне фальшивого, умеющего ловко скрывать буржуазную сущность под маской показного демократизма и свободолюбия. В начале 60-х годов от былой «революционности» Кинкеля не осталось и следа: он примкнул к национал-либералам и кончил свои дни в Цюрихе в качестве заурядного университетского профессора.

…Руге был другом неокатолика Ронге. – И. Ронге получил широкую известность в Германии в 1844 г. благодаря своему выступлению против Трирского католического епископа и требованиям реформы церкви. Лишенный священнического сана, он стал основателем так называемой «Немецко-католической церкви», а после начала мартовской революции примкнул к демократической партии.

…первого баденского Schilderhebung'а, первого австрийского Schwertfahrt'а и пр. – Подразумеваются первое баденское восстание в апреле 1848 г. и мартовское восстание в Вене в 1848 г. Говоря о «подъеме щитов» и «потрясании мечами» в начале мартовской революции, Герцен иронизирует над мелкобуржуазными демократами и поднятой ими в эмиграции, в обстановке спада революционной волны, воинственной шумихой.

Немцы ~ выдают Англию и Северо-Американские штаты за представителей германизма в сфере государственной Praxis. – Подобные мысли высказывал А. Руге в одном из писем к Герцену. Обосновывая право немцев на господство «от Камчатки до Остэнде» и бросая Герцену упрек в «русском национализме», Руге не ограничивается этим: он прямо включает и Англию и США в «германский мир» (см. Л VI, стр. 677–678). Аналогичные националистические мысли развивал в брошюре «Россия, Германия и восточный вопрос», вышедшей в 1853 г., и немецкий журналист Г. Дитцель, о взглядах которого Герцен упоминает в статье «Западные книги» (см. т. XIII наст. изд.).

Руге, разгневавшись на Эдгара Бауэра за его пустую брошюру о России, кажется, под заглавием «Kirche und Staat»… – Имеется в виду брошюра «Russland und das Germaneuthum», изданная в 1853 г., но не Эдгаром Бауэром, а его братом Бруно, который в годы политической реакции выступил с рядом книг и брошюр, выразив в них свое разочарование в европейской культуре и свои надежды на ее обновление «девственными силами» царской России (ср. оценку К. Марксом взглядов Б. Бауэра на отношения между Западом и Востоком – Соч., т. XXII, стр. 109).

Маркс, очень хорошо знавший Бакунина ~ выдал его за русского шпиона. Он рассказал в своей газете целую историю… – Маркс никогда не выдавал Бакунина за русского шпиона. Клеветнические слухи о Бакунине как об агенте царского правительства распространялись русским посольством в Париже еще до начала революции 1848 г. и были затем подхвачены определенными кругами польской эмиграции. Распространялись они и после мартовской революции в Германии, в Бреславле, куда в конце апреля прибыл Бакунин, чтобы быть ближе к русской rpaнице. Слухи эти носили тогда столь упорный характер, что парижское газетное агентство информировало о них редакции газет, в том числе редакцию «Новой рейнской газеты» Маркса. О том же сообщал в своей корреспонденции и парижский сотрудник газеты немецкий эмигрант Эвербек, ссылавшийся на то, что у Ж. Санд находятся компрометирующие русского революционера документы. Сообщение Эвербека было 6 июля 1848 г. помещено на страницах «Новой рейнской газеты»: «Публичное предъявление обвинения, – писал позднее Маркс, – было в интересах дела и в интересах Бакунина» (Соч., т. XXV, стр. 330–331).

Протест самого Бакунина, а также его письмо к Ж. Санд с просьбой сейчас же опровергнуть указанные слухи вскоре появились на страницах бреславльской «Новой одерской газеты» и 16 июля 1848 г. были без промедления перепечатаны газетой Маркса. 3 августа Маркс опубликовал также заявление Ж. Санд, целиком реабилитирующее Бакунина. «Новая рейнская газета» писала: «В № 36 нашей газеты мы сообщали о циркулирующем в Париже слухе, согласно которому Жорж Санд имела в своем распоряжении документы, выставлявшие русского эмигранта Бакунина агентом императора Николая. Мы опубликовали это заявление, потому что оно было нам сообщено одновременно двумя корреспондентами, совершенно не связанными друг с другом. Поступая таким образом, мы лишь выполнили долг публичной печати, которая должна втайне следить за общественными деятелями, и в то же самое время мы предоставили г. Бакунину удобный случай рассеять все подозрения, выдвигаемые против него в некоторых парижских кругах» (Соч., т. XXV, стр. 194). Бакунин был вполне удовлетворен тем, что редакция «Новой рейнской газеты» опубликовала как его собственный протест, так и письмо Ж. Санд. В последних числах августа 1848 г. Маркс встретился с Бакуниным в Берлине и «возобновил с ним тесную дружбу» (там же, стр. 194).

Бакунин тогда сидел, ожидая приговора, в тюрьме и ничего не подозревал. – Бакунин был арестован в связи с участием в Дрезденском восстании в мае 1849 г., т. е. почти через год после появления корреспонденции о нем в «Новой рейнской газете».

С Уркуардом и публикой питейных домов взошли в «Мorning Advertiser» марксиды и их друзья. – В действительности Маркс не только не поддерживал с редакцией «Morning Advertiser» сколько-нибудь близких отношений, но и неоднократно весьма резко отзывался как о политическом лице этой газеты, так и о личных качествах ее редактора и издателей (см. Соч., т. IX, стр. 618–619). Маркс считал «Morning Advertiser» «уличным органом Пама», т. е. Пальмерстона (см. Соч., т. XXII, стр. 192). В своей статье «Пивные хозяева и воскресный праздник Кланрикард» Маркс в январе 1855 г. писал, что «Morning Advertiser» является собственностью «Общества защиты патентованных пивных хозяев», располагавшего возможностью «наводнить этим изданием все трактиры» и что газете этой «закрыт вход в круг „респектабельной” лондонской прессы…» (Соч.,т. X, стр. 250).

С Уркхартом Маркс познакомился лишь спустя несколько месяцев после развернувшейся на страницах «Morning Advertiser» полемики о Бакунине. Политические воззрения Маркса и Уркхарта не имели между собой ничего общего. Маркс и Энгельс неоднократно выступали в печати с резкой критикой Уркхарта и уркхартизма.

Уркхарт в течение долгих лет разоблачал в печати и парламенте «происки царской дипломатии» на Балканах. Поскольку и Маркс в начале 1850-х годов резко критиковал деятельность царской дипломатии на Ближнем Востоке и отдельные его статьи, первоначально напечатанные в органе чартистов «People’s Papers», были затем перепечатаны в провинциальных газетах уркхартистов, у Герцена могло создаться ошибочное представление о совпадении политических взглядов Маркса со взглядами Уркхарта. В действительности мысль уркхартистов о сохранении статус-кво на Балканах была совершенно чужда Марксу и Энгельсу. Энгельс в своем письме Марксу от 10 марта 1853 г. прямо говорил об идее неделимости Турции, как о «старой филистерской глупости» (Соч., т. XXI, стр. 465; см. также Соч., т. IX, стр. 393).

Одним добрым утром «Morning Advertiser» вдруг поднял вопрос: «Был ли Бакунин русский агент или нет?» – Речь идет о письме, напечатанном в «Morning Advertiser» 2 августа 1853 г. под инициалами «Ф. М.». В этом письме Бакунин выставлялся тайным агентом царского правительства; «…он слишком ценное орудие, чтобы держать его в тюрьме», – говорилось в письме. Герцен совершенно необоснованно подозревал К. Маркса или кого-нибудь из «марксидов» в авторстве этого письма. В действительности за инициалами «Ф. М.» скрывался реакционный помещик Френсис Маркс.