Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова

Он будет осторожным и строгим. Она ничего никому не расскажет. Ее родители ни о чем не догадаются. Его репутация останется безупречна. Заподозрить офицера полиции? Безумие. Они сами себя разубедят, сами себе не поверят. А уж чтобы чадо не проболталось, он лично позаботится. Пригрозит расставанием, переездом, шантажом. Или наобещает золотые горы. Девушки обожают запретные отношения, тайные романы и прочее в этом роде. Главное, чтобы не болтнула кому-то из подружек, не удержавшись.

Лоуренс Клиффорд решился. Он поднялся с постели, оделся и вышел на задний двор. Там он без труда перелез через невысокий забор и оказался на чужой территории. Как раз сюда выходило со второго этажа окошко спальни Джессики, так, кажется, ее зовут (или Дженнифер?).

В том, что она не откажется, Ларс был уверен на девяносто семь процентов. Впечатление девственницы она не производила, поэтому и ломаться долго не должна. А если он ошибается, всегда можно немного надавить, соблазнить, увлечь. Сделать вид, что давно и безнадежно влюблен. Последнее раздвигает ноги быстрее всего. Позволь женщине почувствовать себя особенной, и она будет готова ради тебя на все.

Офицер стал подыскивать мелкие камешки под ногами, чтобы попасть по стеклу и разбудить девушку, если она спит. Сейчас он понял, что даже не взглянул на время. Но, судя по цвету неба, стояла глубокая ночь.

Единственное, о чем он думал на тот момент, так это о том, что придется зажимать ей рот, чтобы она не разбудила своих же родителей. Да и вообще, чтобы просто ее не слышать.

Episode 3

Засунув папку с документами под мышку, он обстоятельно закурил и стал осматриваться, обеими руками облокачиваясь на перила входной лестницы.

Здание огибало парковку буквой H с разной длины боковыми черточками, что выглядело очень знакомо. Вон и спортзал отдельной пристройкой. И вязы с клумбами, и стадион с разбитой дорожкой и стершейся краской. Точь-в-точь как в Саутбери. И учителя на тех же самых машинах приезжают на работу. Только здесь они почище.

В этом несуразном, словно бы бутафорском строении из белого кирпича и бетона в два этажа ему предстоит доучиваться еще полтора года. Новая жизнь, новый город, новая школа. Похожая на старую. Может, и с жизнью будет то же самое.

Он глубоко затянулся, затушил окурок о перила и выстрелил им на капот чьей-то серебристой «тойоты».

На первом этаже было тихо, шаги отзывались печальным эхом, как в огромном пустом доме. Охранник у входа молча проводил его взглядом по-над очками и продолжил заполнять какой-то журнал в своей будочке. Возможно, принял за нового учителя? Потому что на ученика он мало смахивал. Хотя и на учителя тоже мало. Разве что на учителя физкультуры.

Пока оставалось время, хотелось осмотреться. Он двинул по этажу в поисках чего-нибудь интересного. Например, неплохо было бы найти расписание. Но нашлось кое-что получше. Слева и справа от выхода во внутренний двор висели пробковые стенды с фотографиями. На одном было крупно выведено «ШКОЛА ГОРДИТСЯ ВАМИ», на другом – «ВАМ ДОЛЖНО БЫТЬ СТЫДНО».

«Должно быть, – подумал он, внутренне усмехаясь, – но стыдно ли? Видимо, нет, раз эта надпись существует».

Доска позора и доска почета немыми стражниками стояли у дверей. Чтобы каждый, кто заходит и выходит, так или иначе обращал внимание на самых лучших и самых худших учеников. Вот где вся соль этого заведения. Любопытно будет ознакомиться.

Он подошел ближе и начал с левой стороны. Здесь фотографии крепились в аккуратных белых уголках, каждая была подписана по схеме: имя, фамилия, заслуги. Три ряда по десять ячеек были заполнены всего наполовину, зато на правом стенде места явно не хватало.

Итан Гардинер, – прочитал он под снимком классического ботаника, но с каким-то злым, затравленным взглядом за полированными стеклами очков, – отличник по всем дисциплинам, призер окружных олимпиад по математике, географии, химии, литературе, победитель олимпиады штата по математике и информатике.

Ясно, вундеркинд местный. Тоска аж до тошноты. Он мельком просмотрел остальных, ни на ком особо не задерживаясь. Все тут были какие-то одинаковые, даже лица казались шаблонными – отличники, стобалльники, олимпиадники, победители, лучшие спортсмены, социально-активные и культурные деятели…

Он поймал себя на желании скорее перейти ко второму стенду.

И не ошибся. Во-первых, здесь было больше фотографий, в основном приколотых на кнопки за нехваткой места. Во-вторых, провинности оказались куда интереснее (и показательнее) самых впечатляющих заслуг. «Бросался едой в столовой, провоцируя остальных», «запер девочек в раздевалке», «курила марихуану в туалете во время урока», «украл из медпункта ампулы со спиртом» (и не вернул, – было приписано ручкой – явно кем-то из учащихся).

А весело у них здесь.

Со своим характером и способностью вляпываться в неприятности он в этот список тоже вскоре попадет, несмотря на то, что ему сказано не высовываться (хотя бы первое время). Эта мысль позабавила его, но тут же он нахмурился, заметив что-то странное.

Лица повторялись. Нет, точно. Пара учеников почему-то присутствовала на обоих стендах. И там и здесь их фотографии висели рядышком, словно закадычные друзья. Хотя, конечно, очень маловероятно, что парень и девчонка в старших классах могут приятельствовать. Слабо в такое верилось.

Еще более удивительным было то, что проступки у них оказались одинаковые. Кража тележки из супермаркета с целью сдачи на металлолом, неоднократное проникновение на частную территорию, участие в потасовках, срывы уроков. Целый список, за который легко можно исключить из школы. Но их почему-то не исключали. И кажется, он догадывался почему.

Он вернулся к первому стенду и проверил свою теорию. Ну, разумеется. Светлые умы – буйные головы. Таким все прощается. Девчонка – многократный призер олимпиад и участник научных симпозиумов по физике и естествознанию, паренек – ровно то же самое. Только у девочки значились еще и хоккейные достижения, да такие, что можно присвистнуть. Особенно если сам когда-то был в этом спорте.

Он стал разглядывать фотографии приятелей (в том, что эти двое кентуются, теперь не осталось сомнений). Юноша с жирной кожей и вьющимися болотно-русыми волосами такой формы, будто вдавлены головным убором, который не снимали годами и вдруг сняли ради снимка, в мешковатой одежде не по размеру, весело смотрел в камеру ясными голубыми глазами и криво улыбался. Он производил впечатление простоватого и в общем-то добродушного чувака, но со специфическим чувством юмора. Наверняка хороший друг.

Девчонка в камеру не смотрела. Она смотрела немного в сторону, с насмешливым выражением, и едва сдерживала улыбку, сжимая губы так, что на подбородке появилась