За зашторенными окнами - Елена Николаевна Ронина

class="p1">– Так уходит диабет, в том-то и дело! Такие интересные показатели, удивительно. Только тут не все от лечения зависит – многое от самого человека. Я не бог, операцию-то проведу. Но потом же диета строжайшая! Все-таки БПШ – билиопанкреатическое шунтирование – вещь серьезная. Считай, человек лишается части желудка, организм должен с этой ситуацией справиться, и если ему не помочь, то угроза жизни реальна. Да что тебе объяснять, сама – врач. Мы все немножко психологи, и я предварительно с людьми беседую, смотрю, готовы ли они к такой операции.

– И с иностранцами?

– Нет, к этим что присматриваться? С ними все ясно – за бугром такая операция, знаешь, сколько стоит? Тридцать-пятьдесят тысяч косых! А у нас на все про все – пятерка. У них же в голове все просчитано, они знают, зачем едут. И потом, они организованны: приняли решение, заплатили и будут соблюдать все рекомендации. Денег на ветер не выбросят. Вот наши – другое дело. Тут и заплатят, еще и осложнение какое подхватят – вытянем практически с того света. Смотришь, а они через год-два опять за старое. И опять в очереди сидят. Эх! Кстати, ты заметила? Там же один – пациент, а другой – родственник. Толстые оба, оперируем одного. Ну, а результат? Потом тот, кто родственник, опять нашего пациента подкармливать начнет. И понеслась душа в рай.

– Так что ж ты обоим операцию не предлагаешь?

– Шустрая! А ухаживать кто будет? Сложно все.

Андрей помолчал. Катя заметила на себе его внимательный взгляд. Чего это он? Прикидывает соотношение ее веса к росту? Ох уж эти взгляды врачей… Катя и сама при встрече с любой женщиной невольно смотрела на состояние кожи, белков глаз, искала симптомы гинекологических заболеваний. И невозможно от этого отделаться. Наверное, так во всех профессиях. Недавно Катя разговорилась на дне рождения у дальнего родственника с его папой-дирижером.

– Дядь Саш, а вы когда в зале музыку слушаете, вы ее слышите в целом или раскладываете на инструменты?

– Это, Катька, наша беда. Раскладываю, конечно, просто так слушать не могу. А уж если фальшивить начинают – хоть из зала выбегай.

Но в других профессиях все-таки не так. Врачи – народ особый, и взгляд у них не просто оценивающий, а с точки зрения здоровья оценивающий. Да нет, вроде ожирением Катя не страдает. Тогда почему он так смотрит?

Смоляков тряхнул головой.

– Извини, Катерин, так что ты хотела спросить?

– А про баллончик расскажи! – протянула женщина.

– Слушай, давай начистоту? При чем тут пациентки твои? Для кого-нибудь своего спрашиваешь – так и скажи!

Не умела Катерина хитрить, как ни старайся.

– Да мама поправилась страшно: восемьдесят пять килограммов! Переживает ужасно, нашла этот метод – давай, говорит, попробуем.

– А лет маме сколько? – Смоляков уже включил компьютер и, не прекращая давать Кате советы, просматривал свой будущий прием.

– Лет – шестьдесят пять.

– Значит так, баллон, – проговорил он, глядя на экран. – Баллон, Катерин, это как раз для снижения именно таких весов. В желудок вводится силиконовый баллон, и он занимает часть пространства. Человек начинает есть меньше. Через полгода баллончик удаляется, а привычка правильно питаться остается. Вот, собственно, и все. Но! Считай, две операции, и каждый раз легкий внутривенный наркоз. Для организма – стресс. В весе человек теряет до одной трети. В общем, показатели хорошие, но, опять же, все зависит от организованности самого человека. И потом, естественно, сразу поддерживаем омепразолом. Это необходимо для предупреждения развития воспаления и язв в желудке. С третьего-четвертого месяца лечения добавляем ксеникал, по капсуле во время каждого приема пищи. Возраст смущает, понимаешь?.. – Андрей задумался. – Я бы не стал. Мама чем занимается?

– А ничем. Пять лет назад бросила работать. И сразу начала поправляться. Целый день сидит перед телевизором, сериалы дурацкие смотрит, вот ей мысли всякие в голову и лезут.

– Вот, Катерина: все дело в голове. Ребенка тебе родить надо. Поможет лучше любого баллончика. Мама твоя сразу погрузится в заботы, оторвется от холодильника, и вес у нее стабилизируется.

– Молодец, Смоляков! Спасибо за совет. – Женщина скрестила руки на груди и насупилась.

– Ну ладно, ладно, не обижайся. Ну сама же все знаешь: побольше пить, дробное питание, гулять, двигаться, не есть после шести.

– Рекламку дай!

– Да вон, бери, сколько угодно.

Катерина направилась к выходу.

– Кать! – окликнул ее Смоляков. – А ты почему не замужем?

– У тебя там пациентов в коридоре целая очередь, ничего? – оглянулась женщина.

– Ничего, они у меня не переводятся, а ты вот первый раз зашла.

– Ну, давай как-нибудь еще раз зайду.

– А, может, давай в другом месте проблемы лишнего веса обсудим? – Доктор серьезно посмотрел на нее.

Да нет, не показалось ей. Тут, видимо, дело не в лишнем весе. Катя залилась краской. И сразу что-то случилось с голосом. Она попыталась ответить и зашлась в кашле.

– Фу ты, Смоляков, испугал аж меня. Впрочем, чего ж нам с тобой и не обсудить проблемы ожирения в неформальной обстановке? Телефон мой знаешь, я не против. Только ты заранее сообщи: я подготовлюсь, пару фактов выпишу, чтобы соответствовать твоей докторской степени, – и Катя быстро вышла из кабинета.

Очередь недовольно посмотрела на женщину, а молодой тучный мужчина начал тяжело вылезать из кресла. Да, проблема! И часто люди сами себе эту проблему создают, а потом вот и под нож хирурга готовы лечь. А что делать: всем хочется жить полноценной жизнью.

Катя шла к лифту. Смоляков. Что она про него знает? Вроде разведен. И весь в своих больных – то оперирует, то научные труды пишет, то выступает на конференциях с докладами о новых методиках. Человек, женатый на медицине. А сегодня – вот только что – вроде как пригласил ее на свидание. Или все-таки на обсуждение проблемы?

Катя уже и не знала, как отделить личное от работы – все перемешалось. И можно ли этим мужикам доверять? Она опять прокрутила в голове сегодняшний день: Заяц, Влад, Главный. Или все же лучше иметь мужчин-врачей просто в хороших друзьях?

14

Женщина спустилась в отделение. Нужно было сделать записи в истории болезни. Если бы только больные знали, сколько у врачей бумажной работы. Как было бы хорошо – прооперировал и ушел, не оглядываясь! Но Катерина понимала: без записей не обойтись. Хотя она помнила всех своих больных и истории их болезней, но пациенты же еще поступали и из терапии. Поэтому процесс был построен так, что не нужно было звонить и долго расспрашивать – включил компьютер, нажал на кнопку и читай. Все и всегда подробно описано. Да и Катерина не вечная. И после