Иван Тургенев - Том 4. Повести и рассказы, статьи 1844-1854

Выход в свет «Повестей и рассказов И. С. Тургенева» (3 ч., СПб, 1856) вызвал ряд отзывов в печати, касавшихся, в частности, и «Двух приятелей». В статье третьей о названном издании А. В. Дружинин останавливался подробно на этой повести, считая, что именно ею открывается в творчестве Тургенева «целая серия произведений, которую мы можем назвать плодом его зрелого возраста» (Б-ка Чт, 1857, № 5. отд. V, с. 3). Противопоставляя Вязовнина героям предшествовавших произведений Тургенева (Колосову, Чулкатурину из «Дневника лишнего человека», герою «Трех встреч»), критик находил, что тот «имеет одно преимущество перед своими старшими товарищами: он страдает от своей общественной неопределенности, по мере своих слабых сил вступает с нею в борьбу, выдерживает ее худо и за то переносит наказание, законность которого сознает со всею полнотою». Дружинин подчеркивал типичность этого образа: «Вязовнина не выдает нам г. Тургенев за лицо, достойное любви или удивления, — автор только дает нам заметить, что между нами имеется много Вязовниных, что даже всякий из нас носит в себе некоторые начала характера, им обрисованного» (там же, с. 4). В заключение он отрицательно отзывался об окончании повести, где Тургенев, «будто не зная, что делать < …> повергает Вязовнина в морские волны, не отступая перед проделкой, совершенно недостойной всего рассказа» (там же, с. 14).

Критик «Русской беседы», подходя к оценке «Двух приятелей» со славянофильских позиции, с одобрением писал в своей рецензии, что Тургенев видит выход «в цельности и простоте жизни, которую выражают Верочка н Петр Васильевич» (Рус беседа, 1857, т. I, кн. V, отд. IV, с. 21).

Повесть «Два приятеля» занимала в издании «Повестей и рассказов И. С. Тургенева», несомненно, одно из первых мест по общественно-литературному значению. Об этом свидетельствует, помимо журнальных отзывов, и переписка современников Тургенева. Так, Л. Н. Толстой 19 ноября (1 декабря) 1856 г. писал В. В. Арсеньевой о том, что наряду с «Андреем Колосовым» и «Затишьем» он рекомендует ей для прочтения «Двух приятелей» (см.: Толстой, т. 60, с. 120). Да и сам Тургенев к этому времени имел достаточно оснований для того, чтобы перестать сомневаться в достоинствах этого произведения. Посылая Е. П. Вяземской «Повести и рассказы», Тургенев писал ей в середине января 1857 г.: «…можете прочесть „Переписку“, „Пасынкова“, „Затишье“ и „2-х приятелей“…».

В критических отзывах о «Двух приятелях» речь шла в основном о Вязовнине, которого обычно справедливо относили к категории «лишних людей». О Крупицыне упомянул Добролюбов, говоря о Берсеневе (из «Накануне»). По мнению критика, «роль его < …> напоминает Крупицына в „Двух приятелях“». Действия последнего таковы же, как и Берсенева, который хотя и сам влюблен в Елену, «становится посредником между ею и Инсаровым < …>, великодушно помогает им, отказывается от своего счастья в пользу друга» (Совр, 1860, № 3, отд. III, с. 49). Образу Верочки посвящено несколько строк в статье А. О. (А. Н. Острогорского) «По поводу женских характеров в некоторых повестях». Критик писал о состоянии «умственной дремоты, в которую была погружена она до замужества». По его мнению, Верочка «считала умственную жизнь привилегиею известного класса людей и считала ее невозможною для себя, а потому и посторонилась от нее так тщательно» (Совр, 1862, № 5. отд. II, с. 33).

При подготовке своих «Сочинений» к новому, третьему изданию (М., 1869), Тургенев, учтя мнения критиков и суждения знакомых, коренным образом переделал рассказ об обстоятельствах смерти Вязовнина. Он сохранил в ней характер случайности, но еще более усилил ее нелепость: гибель от несчастного случая во время плавания на пароходе писатель заменил гибелью в Париже на дуэли с французским офицером из-за случайно встреченной женщины. 13(25) января 1869 г. Тургенев просил П. В. Анненкова: «…прочтите в „Двух приятелях“, как я переделал конец Вязовнина». По-видимому, Анненков длительное время никак не реагировал на эту просьбу Тургенева, так как 20 декабря 1869 г. (1 января 1870 г.) последний снова напоминал ему: «Прочтите в новом моем издании новый конец „Двух приятелей“; Вы, может быть, улыбнетесь».

Черновой автограф прибавления (заключительной главы) к повести «Два приятеля» представляет собой рукопись в два столбца: одна половина листа — основной текст, другая — приписка и исправления. Количество различных авторских исправлений в тексте возрастает к концу главы. Особенно много варьируются детали в сцене смерти Вязовнина. Правка носит в основном стилистический характер. На л. 1 вдоль правого поля написан текст предисловия ко второму изданию романа «Дым». В автографе Вязовнин один раз назван ошибочно Литвиновым. Беловой автограф этой главы является наборной рукописью, имеющей лишь очень незначительные отклонения от печатного текста.

Новая редакция рассказа о смерти Вязовнина, введенная в издании 1869 г., не была замечена современной критикой, но вызвала ряд противоречивых суждений в посмертной исследовательской литературе о Тургеневе. Так, В. П. Буренин находил, что новый вариант конца повести свидетельствует о тщательности, с которой Тургенев работал над своими произведениями.

«В прежнем виде, — писал Буренин, — смерть Вязовнина являлась обстоятельством, мало имеющим отношение к смыслу повести: нечаянно упасть с парохода и утонуть может каждый человек, с каким угодно, даже самым сильным характером. Но умереть так, как умирает Вязовнин в позднейшем дополнении к повести, мог только < …> бесхарактерный российский интеллигент и бесцельный скиталец по любезному его сердцу Западу. Нелепая дуэль Вязовнина с каким-то французским забиякой < …> прибавляет новую и чрезвычайно характерную подробность к обрисовке шаткой натуры Вязовнина и художественно доканчивает образ, созданный Тургеневым» (Буренин В. Литературная деятельность Тургенева. СПб, 1884, с. 65, 66).

В повести «Два приятеля» рассказ о дуэли Вязовнина «можно принять за убийственную сатиру над французами, по крайней мере, военного сословия», — писал Ив. Иванов (Иванов, с. 174).

Наконец, А. Мазон высказал мысль о том, что первый вариант окончания «Двух приятелей», «несмотря на то, что здесь введен обыкновенный несчастный случай, не лишен поэзии и своеобразного величия». С точки зрения французского исследователя, Тургенев «заменил романтическую концовку обыденным случаем из отдела происшествий», ибо всегда «писатель-реалист как бы борется с проникшими в его произведения литературными штампами, по его мнению слишком банальными» (Мазон А. Парижские рукописи И. С. Тургенева. М.; Л.: Academia, 1931, с. 37).

Была отмечена критикой и связь некоторых персонажей повести «Два приятеля» с героями других произведений Тургенева. О том, что из Заднепровской «должна в будущем развиться Евдоксия Кукшина» (в «Отцах и детях»), — писал Ив. Иванов (Иванов, с. 175; см. также: Истомин, с. 107). О «превращении» Карантьева, талантливой натуры, певца и плясуна на зависть всем цыганам, в Веретьева из «Затишья» указал тот же критик (см.: Иванов, с. 177).

Повесть «Два приятеля» написана в гоголевской манере — это мнение не раз высказывалось критиками (см.: Истомин, с. 107, 117).

Говоря о «гоголевском» начале в «Двух приятелях», не следует забывать о том, что повесть эта — произведение переходное в творчестве Тургенева. Она подготовила появление последующих повестей («Затишье», «Яков Пасынков») и романов (начиная с «Рудина»), в которых гоголевское влияние не выступает столь обнаженно, а, сочетаясь с пушкинским влиянием, образует своеобразный тургеневский стиль.

…в каком-то пальто-саке… — Пальто-сак (сак — мешок, франц. sac) — широкая и длинная мужская одежда для домашнего, неофициального употребления (в отличие от сюртука).

…как у турухтана весной… — Турухтан — болотная птица из отряда куликов; самцы весною имеют на голове «брачное» оперение.

…электрический телеграф… — Точнее — электромагнитный телеграф, изобретенный в 1828–1832 гг. русским ученым П. Л. Шиллингом; стал вводиться в употребление с начала 40-х годов. Следовательно, в эпоху, к которой относится действие «Двух приятелей», электрический телеграф был новинкой (см.: Алексеев М. П. Пушкин и наука его времени. — Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1956. Т. I, с. 52, 55, 57–61).

Кухню нам — с рапортом придет. — По-видимому, это офицерская песня, бытовавшая в кавалерии, где служил Петр Васильич Крупицын, и не зафиксированная в печати. О времени, когда песня была сложена, можно судить по упоминанию в ней имен Анжелики Каталани (1780–1849) — итальянской певицы, выступавшей в Петербурге и в Москве в 1820, 1824, 1825 годах, и Пьера Роде (1774–1830) — известного французского скрипача и композитора, жившего в Петербурге в 1803–1811 гг.