Измена. Цена твоей лжи - Анна Олеговна Ковалева

который был довольно тяжелым. Родители возили меня в клинику на процедуры, где мне понемногу разрабатывали конечности.

К началу сентября я могла стоять на костылях, а к концу месяца уже передвигалась самостоятельно. Сначала понемногу, коротким маршрутом до того же туалета, а дальше больше.

Окончательно я встала на ноги в октябре. Ходила пусть и медленно, но уверенно, а рука уже восстановилась полностью.

Душевная боль тоже понемногу затихала, я старалась не думать о Лёшке, подавляла все воспоминания о нем.

Все его подарки я отправила курьером на квартиру, которую не так давно считала нашей, а фотографии удалила отовсюду: из соцсетей, телефона, компьютера, облака.

Вот и все. Везде стерильная чистота. Как будто и не было Денисова в моей жизни.

Оставалось только порадоваться, что Оля сразу после аварии забрала из квартиры все мои вещи. Так что мне не было нужды туда возвращаться.

Подруга тоже всячески меня поддерживала. А Денисова, кажется, даже прибить была готова. Сама развелась с мужем после того, как застукала того с секретаршей. Поэтому на изменщиков у нее была стойкая аллергия.

И именно она в конце октября сообщила мне новость. Занятая своим здоровьем, я не особо следила за новостями, а тут Оля показала мне газетные статьи.

Денисов женился на Сабине. Да еще как женился. Мы с ним планировали более скромную свадьбу, я сама не хотела особой пышности.

А тут устроили такую церемонию, как будто женился наследник короны, не меньше. Шик, роскошь, сплошной пафос. Сабина была в пышном платье и вся в бриллиантах. Их было настолько много, что это уже смахивало на безвкусицу.

А уж сияла она почище этих самых бриллиантов. Как и ее теперь уже свекровь. Обе довольные донельзя. Да и Алексей несчастным не выглядел.

А от вида их поцелуев, которые крупным планом снимали фотографы, меня затошнило…

Вот она — настоящая правда. Два голубка нашли друг друга.

Больно в тот момент мне было даже не за это, а за его вранье. За то, что нагло водил вокруг пальца. Если уж так любит Сабину, мог сказать открыто, прийти и порвать со мной.

Так нет же, струсил. Даже в ЗАГС побежал со мной. Вот и пришлось Смоловой брать дело в свои ручки, раз уж суженый такой трус малохольный.

— Рит, ты как? — Оля положила руку мне на плечо. — Не хотела я быть вестником плохих новостей, но подумала, что если ты узнаешь от кого-то другого, будет еще хуже.

— Спасибо, Оль. Так и правда лучше. Зато больнее мне теперь уж точно не будет…

Той ночью я не сомкнула глаз, все плакала и плакала. Вымывая последние остатки своей любви. И твердо зареклась, что больше страдать по Денисову не буду. Он окончательно убил мою любовь.

Всю следующую неделю в прессе не утихала шумиха поводу свадьбы наследника Денисовых. Статьи, репортажи, сотни снимков. Об этом орали из каждого утюга.

Отец матерился, но оградить меня от нежеланных новостей даже он был бессилен.

— Все нормально, папа, — тормознула я его метания. — Пусть женятся, рожают наследников. Мне все равно. Худшее я уже пережила, и теперь хочу поскорее забыть обо всем этом кошмаре.

— Вот это моя девочка, — одобрительно хмыкнул отец. — Правильно, нечего расстраиваться. Наоборот, радуйся, что избавилась от мудака. Из двух потаскунов получилась замечательная пара.

Тут не поспоришь. Я даже не сдержала нервного смешка, представив эту картину. Как два любителя изменять будут вместе уживаться. Наверное, сильно Лешка ее любит, раз решился простить измену. Только вот вопрос: как скоро у него вырастут рога снова?

Впрочем, это уже не мои проблемы. Пусть эта сладкая парочка Твикс сама разбирается со своим дерьмом.

А мне нужно думать о собственном будущем. Ведь мне еще было больно. Как бы я ни бравировала перед отцом, но до конца у меня не отболело.

Но несмотря на эту боль, я готова была отрезать полуистлевшие нити прошлого и начать новую жизнь.

Жизнь без измен, лжецов и предателей.

Глава 11

Когда жизнь превращается в ад

Алексей

Со дня нашей несостоявшейся с Ритой свадьбы моя жизнь покатилась под откос. Я чуть не сошел с ума, когда узнал, что любимая попала в аварию и находится на операционном столе.

Наверное, и правда бы спятил, если бы Ритки не стало. Или сел бы в машину и врезался бы в ближайшую бетонную опору.

Потому что просто не смог бы жить, зная, что любимая погибла по моей вине.

Но моя девочка выкарабкалась. Я с трудом просочился в палату и выдохнул с облегчением, когда она распахнула свои серебристые глаза.

На мгновение растерялся, потому что Ритка ничего не помнила. Она так доверчиво потянулась ко мне, смотрела с такой любовью.

А я почувствовал себя конченной сволочью. Потому что питался этими ее эмоциями и втайне желал, чтобы она никогда не вспомнила того, что случилось в ЗАГСе.

Ненавидел сам себя, понимал, что это не только паскудно, но еще и глупо. Рано или поздно Рита и так все узнает. Родители просветят, в конце концов.

Понимал, но ничего не мог с собой поделать. Вот и наслаждался последними всплесками ее любви.

Которые догорели уже спустя минуту. Я потянулся к ее губам, а Риту буквально перекосило. На любимом лице отразился весь спектр эмоций: неверие, шок, боль, обида. И отвращение.

И это все было хуже ударов лицо. Хуже ножевых ударов в живот. Она будто вскрывала меня заживо своими вопросами и упреками.

А мне даже оправдаться было нечем. Виновен по всем пунктам. Но тем не менее я все еще на что-то надеялся, пытался объясниться, заставить выслушать.

Но тут пришла несостоявшаяся тёща и испортила и без того патовую ситуацию. Новость о ребёнке Ритку просто добила. Она сразу потускнела вся, глаза погасли.

Начала кричать страшные вещи, плакать. А потом её папаша просто выволок меня из больницы, заявив, что башку оторвет, если увидит рядом с палатой дочери.

Но я не сдался, нет. Я изо дня в день пытался пробиться к Ритке, но Полянский выставил в больнице такой кордон, будто там ожидали убийцу.

Хотя я и есть убийца, наверное. Я убил наши отношение, Ритино доверие ко мне. Уничтожил все светлое, что у нас было.

Хотя и не хотел. Пусть меня поразит молния, если я вру…

Я метался из угла в угол, метался как зверь в клетке, но смягчить сердце любимой так и не смог. Я передавал ей записки через одну из медсестёр. Надеялся,