Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

каюту лишь часов в десять вечера. Открыл дверь каюты и постарался показать жене, что меня мотает и бьёт об стены не от выпивки, а от шторма, потому что где было две бутылки, каким-то чудом оказалось четыре. Но, слава богу, мои, измученные морской болезнью, спали тяжёлым сном. Я бухнулся на постель и постарался уснуть, но не тут то было. Качка из килевой, давно стала боковой. И если до обеда шторм старался меня выкинуть из постели, то теперь с периодичностью в полторы минуты меня то ставило чуть ли не стойке «Смирно», то наоборот – я становился «на голову».

Честно говоря, боковая качка была даже страшнее килевой. У меня каюта находилась примерно в середине корабля и когда нос или корма попадали под волну, то весь корпус корабля периодически сотрясал мощнейший, гулкий удар от хлопка об воду. Но такие удары были довольно редки, хотя и тревожащие. А при боковой качке, особенно когда ты лежишь в постели поперёк корпуса происходило следующее. Вроде бы сначала забавно, но вот потом….

Я лежу. Корабль начинает заваливаться на левый бок. Валится…, валится…, всё больше и больше. Ноги постепенно опускаются вместе с постелью вниз и естественно, что верхняя часть туловища наоборот начинает подыматься относительно продольной части корабля. Корабль продолжает валиться влево… И вот ты уже на спине и жопе, по простыни, начинаешь съезжать к переборке туалета и пятками упираешься в неё. А корабль продолжает валиться влево… И ты понимаешь, что ещё несколько томительных мгновений и ты уже будешь уверено стоять обеими ногами на переборке и начинаешь паниковать: – Ёб тв…ю м…ь.., ну сколько можно валиться на бок? Ёлки-палки… Пора бы уже останавливаться….

При этом как-то в невзначай вспоминается и утонувший «Нахимов» и то, что наш корабль идёт в последний рейс, и что ты плаваешь херово, и твои близкие тоже… и много чего другого, очень даже не интересного, но довольно тревожного. И вот когда ты чуть ли не по стойке «Смирно» стоишь на переборке, корабль перестаёт валиться и начинает своё боковое движение в обратную сторону. Ты облегчённо переводишь дух, ощущая, как твоё тело начинает принимать нормальное горизонтальное положение, а корабль начинает валиться вправо. Валится…, валится, внося уже привычное тревожащее ощущение опасности. Привычно едешь на спине и жопе, и также привычно упираешься, но уже головой в переборку. А корабль невозмутимо продолжает валиться вправо. И в какой-то момент твоя шея начинает судорожно сигнализировать о том что ты стоишь на голове, а твои ноги хрен его знает где… И вновь немой крик души: – Да ёлки палки… да вались ты обратно, а то ведь мы сейчас перевернёмся….

И так полночи. Хмель от такой эквилибристики куда-то улетучился, туда же улетучился и сон. Но вторая половина ночи обнадёжила, качка становилась всё слабее и слабее и под утро шторм закончился и я смог забыться тяжёлым сном. Лишь к часам одиннадцати утра все реанимировались от последствий шторма и уже на обед шли с энтузиазмом и здоровым чувством голода. А после обеда вывалили на палубу под тёплое средиземноморское солнышко. С капитанского мостика гаркнул электроматюгальник, объявив нам, что по правому борту наблюдается стадо то ли касаток, то ли кашалотов…, не расслышал. И действительно, в метрах четырёхстах плыли четыре огромные особи. Чёрные спины, которые мы видели на поверхности были размером метра четыре и воображение дорисовывало, что могла скрывать морская вода. Подавляющее большинство из нас крупнее селёдки или выпотрошенного Хека на витрине магазина и не видели рыб, а тут такая громадина, которую все рассматривали с почтением, пока они плыли рядом с нашим кораблём.

Вечером я заступил дежурным по эшелону и всё дежурство свелось к вечерней поверке, ночного патрулирования, чтобы ночью бойцы не лазили по палубам. Утром подъём, а всё остальное ерунда. Мы входили в Гибралтарский пролив и своими глазами увидели это чудо. Гигантская скала и небольшой городок Гибралтар у его подножья. Из иностранных фильмов я знал, что там, чуть подальше, располагался аэропорт и уходящая в море взлётная полоса. Много что знал по фильмам и по телевизору и всё это теперь видел воочию. Тем более что мы проходили близко от берега. Африканского берега видно не было, он был за горизонтом в сорока километрах от нас. Три часа мы любовались красивеными видами, пока шли по проливу. И вот вышли в Атлантический океан. Тут даже волны были другие. И их даже волнами не назовёшь – величественные, пологие, изумрудно-зелёные валы нескончаемой чередой катились навстречу нам и корабль лишь плавно колыхался на них.

Капитан обещал, что после пролива он наполнит бассейны морской водой и все сгрудились на палубе перед большим бассейном и детским, куда лилась чистая забортная вода и как только она заполнила бассейн, я прямо с повязкой дежурного нырнул в воду, тем самым открыв купальный сезон.

А вечером, в музыкальном салоне, был праздничный концерт, посвящённый 69ой годовщине Октябрьской революции. Замполит неплохо поработал с бойцами и я даже погордился нашими солдатами, видя удивление экипажа, что за несколько дней можно организовать на приличном уровне и сбацать неплохой концерт. Парторг корабля был уязвлён и пообещал в свою очередь через неделю дать ответный концерт силами экипажа. Ну, а после концерта все достали свои заначки и мы, разбившись по компаниям, неплохо закончили праздник.

Корабль после Гибралтарского пролива свернул в сторону Африки и шёл сейчас строго на юг. Через два дня мы зайдём на Канарские острова – в город-порт Санта Круз на острове Тенерифе. Пора бы уже. Опреснителей на корабле не было и если первые три дня мы пресной водой пользовались, можно сказать, без ограничения, то сейчас был введён экономный режим. Пресная вода по каютам давалась практически на минуты, три раза в день, только чтобы помыть руки и лицо перед приёмом пищи. Ну и в это же время все запасались водой для питья. А там…, в Санта Крузе, заправимся водой, продуктами и пойдём уже строго на запад через океан.

Погода эти два дня стояла жаркая и бассейны в какой-то степени спасали, в отсутствии нормального душа, нас от вонизма. Но солёная океанская вода, после купания мгновенно высыхала и тело, покрывшись мельчайшими крупинками соли, активно чесалось. Один боец решил океанской водой помыть себе голову с мылом. Намылить то он намылил, но вот смыть мыло с волос не смог и все уржались, когда он с растопыренными в разные стороны, стоявшими колом волосами метался по кораблю. Посмеялись,