Как читать книги - Моника Вуд

какой пришла. Снимая ее, я недоумеваю, почему раньше этого не сделала. Зачем хранила тюремный запах? Но все-таки хранила. А теперь пора, и я принимаю душ, даже немного удивившись, что не рассыпалась на части. Вода очень горячая, а шампунь – вообще премия победительнице на конкурсе красоты. Я убираю свою вонючую одежду и открываю дорожную сумку.

Все не моего размера. В тюрьме размеров всего шесть: огромный, толстый, нормальный, худой, скелет и призрак. Когда меня привезли, у меня был нормальный, а когда вышла – скелет, потому что там даже яблоки на вкус были как бумага. Я беру розовую рубашку на пуговицах (розовый цвет мне подходит меньше других, и Вики это знает) и черные джинсы. Ничего голубого, слава тебе господи. Никогда больше не надену ничего голубого. Есть еще рубашка, тоже розовая. И черная джинсовая куртка Вики, еще со времен старшей школы, – раньше она была вся пропахшая сигаретным дымом «парня месяца», но не сейчас. Ни белья, ни обуви, и приходится надеть что есть: трусы недельной давности, потные носки и обувь, в которой ходила до тюрьмы. Обувь из прошлой жизни. Пара кроссовок New Balance, в которых мне не пришлось побегать.

– Я беглянка, Вайолет, – шутила сестра, когда ускакивала рысью, чтобы встретиться с очередным парнем, с рокотом носиться по проселочным дорогам, выпивать в подворотне, пока мама, не ложась спать, молилась за свою старшенькую, за ее раскаяние и возврат к праведной жизни.

Однако в конце концов беглянкой оказалась я. Втюрилась я жестко, по самые уши.

– Не надо тебе ехать, Вайолет, – шептала мне Вики накануне вечером – мы обе в пижамах, наши кровати рядом, – когда я открыла ей наш с Троем план. – Не надо. Это я беглянка.

Я сбежала прямиком в непоправимое, и впоследствии Вики пришлось быть хорошей дочерью, той, которая сидела рядом с мамой в зале суда, той, которая должна была держать ее за чахнущие руки. Той, которая вышла за скучного парня с деньгами. Может быть, Вики не нравятся ее вещи, в которых она похожа на агента по недвижимости. Может быть, поэтому она положила в мою сумку розовое.

Я надеваю розовые вещи, потому что пришло время выходить и начинать дышать воздухом свободы. Вики Портленд не испугал бы – тут одностороннее движение, есть светофор, а мне вот страшно. Здесь магазины, рестораны, музеи и красивые, модно одетые люди на улицах, и это вам не Эбботт-Фоллз – тихий городишко, расположенный на реке, которому после сокращений на бумажной фабрике, кроме «Данкин Донатс» (там я познакомилась с Троем), церкви и спортивных секций в старшей школе, и похвастать-то нечем.

Итак, едва добравшись до конца квартала, я отступаю. Собственности у меня немного, но она позарез мне нужна, вот прямо немедленно, и я несусь назад, потом вверх по лестнице, отпираю дверь, тяжело дышу и принимаюсь касаться своих вещей. Стул, стол, куртка, вилка, полотенце, шампунь Paul Mitchell – мое, мое, мое. Потом хватаю мамино кольцо и сжимаю его в кулаке, крепко, еще крепче, и мамин бриллиант впивается в ладонь, словно шип утешения и вины.

Два дня спустя я предпринимаю еще одну попытку и крадучись спускаюсь мимо двух других квартир. Кажется, что там никогда никого нет, однако по вечерам с лестницы тянет запахом вареного лука. Не такой уж и ужасный запах. Выйдя на улицу, я какое-то время стою на крыльце, как будто это трамплин для прыжков в воду, а улица – бассейн с шестиметровой глубиной. Над дверными звонками наклейки: Амузу, Стюарт/Дрисколл, Слейтер, Ругаба, Тумбли/Харрис, Абди. Звонок «Три Б» без наклейки – это я.

Растущие вдоль улицы старые деревья пустили почки и уже начали покрываться весенней зеленью, от которой мне всегда почему-то грустно. Из-за широко раскинувшихся ветвей здания на улице выглядят не такими облезлыми. Книжная дама из Книжного клуба научила нас заклинанию, которое мы произносили хором: «Я читаю. Я мыслю. Я обсуждаю прочитанное».

Наконец я схожу на тротуар и иду. Два квартала, потом направо, здесь улица более оживленная, с интенсивным утренним движением и сердитым бибиканьем, но есть булыжная мостовая и торговый центр со скамейками и парапетом. На той стороне площади художественный музей, перед входом неказистая скульптура – приземистая ржавая семерка. Цифра семь. Видимо, знаменитая.

Когда мы с Троем ехали в Портленд, горланя песни так громко, что звенели стекла, впереди у нас была жизнь, где могло найтись место и этому музею. Мы бы пошли туда и были бы без ума, причем оба, от какой-нибудь особенно офигенной картины. Небольшой, с глянцевой поверхностью, но неизвестной. Мы были бы теми единственными, кто оценил ее величие. И картина потом навсегда стала бы «нашей» картиной, а художник – «нашим» художником.

Вот какие мысли меня тогда занимали.

Везде люди, ни одно лицо не кажется знакомым, некоторые подчеркнуто спешат, в портфелях и сумках у них очень важные бумаги. Встречаются и типы, претендующие на артистическую натуру: кольца в носу и навороченные татуировки. У Троя их было шесть, а я иголки терпеть не могла. Не было, а есть. У Троя, где бы он сейчас ни находился, шесть татуировок, но для меня он теперь в прошедшем времени.

Я двигаюсь в потоке людей, боясь, что кто-то из них выхватит у меня банковский чек, который я крепко сжимаю в руке, стараясь при этом запомнить дорогу, чтобы вернуться – а вдруг заблужусь? Оказывается, я живу в той части центра города, которая называется «полуостров». Считай, в историческом центре. Который, видимо, и расположен на полуострове. Здесь пахнет океаном. Я миную «Ренис», эту сеть магазинов по сниженным ценам я знаю по родному городу («Ренис: приключение Мэна»), и сердце у меня слегка подпрыгивает, когда я, резко развернувшись, вваливаюсь в магазин. Женщина за прилавком, вздрогнув от неожиданности, оглядывает меня с ног до головы и сбрасывает со счетов, решив, что я безвредна. Я рада, что внешне безвредна.

Взяв тележку, я с минуту медлю – дышу. Потом выбираю кошелек, две упаковки трусов, в каждой по шесть пар, с кружевной отделкой. Прощайте, провисшие старушечьи панталоны из хлопка. Добавляю упаковку из трех пар носков с кроликами, причем кролики в очках, и две футболки с длинным рукавом моего нового размера «скелет», одна зеленая, другая черная в тонкую фиолетовую полоску. После чего выбираю сумочку, маленькую и недорогую, надеясь, что она не выглядит уцененной. Нахожу на распродажном стеллаже юбку и пару туфель без каблука – вдруг попаду в приличное место. Там же есть блузка со сборками на рукавах, но