Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин
Избранное. Том второй читать книгу онлайн
За долгие годы жизни в литературе Зотом Корниловичем Тоболкиным, известным сибирским, а точнее, русским писателем созданы и изданы многие произведения в жанрах прозы, драматургии, публицистики. Особенно дорог сердцу автора роман «Припади к земле», начатый им в студенческие годы, оконченный много позже. В романе заложены начала будущих его вещей: любовь к родной земле, к родному народу. Он глубинный патриот, не объявляющий громогласно об этом на каждом перекрёстке, не девальвирующий святое понятие.
В Московском издательстве «Искусство» издан его сборник «Пьесы, со спектаклем по пьесе Зота Тоболкина «Песня Сольвейг» театр «Кармен» гастролировал в Японии. Пьеса удостоена премии Ленинского комсомола. «Баня по-чёрному» отдельным изданием вышла в Москве, а пьесы «Верую» и «Сказанние об Анне» вошли в репертуар театров Москвы и некоторых стран СНГ.
Игнат. За удобрениями на станцию. Лежат без пользы, вот я и прибрал.
Никита. Опять за прежнее взялся? Смотри, второй срок схлопочешь.
Лужков. Он же не без спроса. Я сам с начальником станции договаривался. Удобрения брошенные, а мы их в дело пустим.
Никита. А трактор кто наряжал?
Домна. Будто уж агроном не может распорядиться?
Никита. Ежели каждый своевольничать будет – последние штаны с себя спустим. (Игнату). За горючее платить придётся.
Лужков. А почему, собственно? Удобрения для солонцов везли. Солонцы колхозные.
Никита. Он и мешок когда-то... для солонцов позычил. Что из того?
Игнат(с глухой яростью). Ты... ты долго меня попрекать будешь, гнида! (Уходит.)
Никита. Ага! Слышали? Всё слышали? Домна, будь свидетелем! И ты, агроном!
Лужков. А что он сказал? По-моему, он ничего такого не сказал.
Домна. И я не слыхала.
Никита. Спелись? Ну ничего, вы ещё повертитесь у меня!
Домна и Лужков уходят. Никита грозит им бессильно. Мимо кузницы с лентой через плечо проходит Пётр. Свысока кивает Никите.
Это что у тебя за тряпица?
Пётр. Читай, если грамотный.
Никита(водит пальцем по буквам). «Чем-пи-он об-лас-ти». Смотри ты, какая фря!
Пётр. То ли ещё будет, дядя Никита! То ли ещё будет!
4Снег идёт. Никита в конторе.
На телефоне огрызок селёдки. Рядом графин с водкой.
Телефон надрывается, Никита, чокаясь с ним, пьёт.
Никита(не выдержав). У, чтоб ты треснул! (Рванул трубку, снова кинул её. Начокавшисъ, захрапел).
Входит обозлённая Надежда. Толкнула председателя, подняла за волосы. Никита икнул, открыл глаза.
Никита. Ты по какому воп... вопросу, Надежда?
Надежда. Сено кончилось. Последний навильник скормила!
Никита. К-кому... к-кому-у скормила?
Надежда. Кому как не скотине! Чем завтра кормить будем?
Никита(уронив голову). Сгори оно... белым пламенем!
Надежда. Может, колхоз распустим?
Никита. Не возражаю.
Надежда. Один сообразил или с кем советовался?
Появляются Домна, Лужков, он в шинелишке, и сразу проходит к печи.
Домна. Что, уж машину не мог выслать? Двадцать вёрст на своих двоих оттопали.
Никита. Звонили бы. Телефон-то вот он.
Домна. Звонили. К тебе разве дозвонишься? (Наливает из графина, пьёт, закашлялась.) Добра водица!
Никита. От простуды в самый раз. Грейся и ты, Андрей Иванович.
Лужков. Мне заказано. Язва.
Никита. Какие новости привезли с конференции?
Домна. Андрея Ивановича в партии восстановили.
Никита. За это и выпить не грех. (Тянется к графину.)
Домна (отодвигает графин). А ещё Чучина твоего прокатили.
Никита (после паузы). Кого ж вместо него?
Домна. Гурьева. Директора Ермиловского совхоза.
Никита. В гору пошёл Илья Семёнович. А начинали вместе.
Домна. Вместе, да по-разному. Гурьев в прошлом году по сто пудов взял. А наш урожай в подоле поместится.
Лужков (задумчиво). Земли те же, люди те же. А результат несравнимый. Стало быть, всё дело в хозяевах, верно?
Домна. Да это разве хозяин? Люди в поле, а он сидит накачивается.
Надежда. Чего ж ему не накачиваться? Сыт, пьян, нос в табаке. А что скот падает – вне ума.
Никита. Отпустите вы меня! Отпустите! Уйду... хребтина сломалась.
Домна. Сперва подчисти, где нагадил, потом катись на все четыре.
Никита. Не умею! Ничего не умею! Всё прахом идёт! Отпустите! (На ощупь шарит стакан, наливает. Ему не препятствуют. Заметив на лице Лужкова брезгливое сочувствие.)
