Семь моих отражений. Медитативная сказка о знакомстве с собой - Калина Стефанова

– Вот на этой я!

– А на этой я!

– Помнишь, как было весело на макушке этой пальмы?

– А на этом пляже?! – кричали они наперебой и хватались за животы от смеха.

– А эти две – из крепости? Просто умора: мама пыталась убедить Ани перестать столько раз снимать одно и то же место!

– Это чтобы у всех нас было по одному фото!

Для Ани эти фотографии остались воспоминанием об острове, где она, несомненно, весело провела время, увидела много новых для нее природных красот и, что куда важнее, открыла для себя невероятные возможности, которые скрываются внутри нас, и неизмеримую силу любви.

Не то чтобы она совсем об этом не слышала и не читала – но именно теперь она впервые убедилась на собственном опыте, почувствовала телом, всем своим существом, что это были не просто красивые сказки, а сама действительность. Если говорить коротко, Пуэрто-Рико остался для Ани островом, где она познакомилась с той стороной себя, которую раньше никогда не видела.

X. Нарциссы

Хорошо, что предметы, которые гномы носят в руках, становятся для других невидимыми! То есть невидимыми для тех, кто не имеет к этим гномам никакого отношения, – иначе в городе, где жила Ани, царила бы настоящая неразбериха. Каждый вечер, когда она возвращалась из Нью-Йорка, люди становились бы свидетелями странной и торжественной процессии, направлявшейся в сторону вокзала: возглавляла ее мама Ани, за ней, в трех вершках над землей, друг за дружкой плыли семь нарциссов, и вместе с их стеблями в воздухе парили самые разные предметы: свернутый красный шарф, фотографии Ани в деревянных рамках, трубы и барабаны, видимо позаимствованные у игрушечных солдатиков, магнитофон для самых маленьких и много чего еще. Если бы прохожие не только видели все это, но и слышали сопровождающие эту диковинную процессию звуки, они были бы совершенно озадачены. Потому что упомянутые предметы и цветы, которые, согласно основным законам гравитации, ни секунды не могли парить в воздухе, не только плыли по нему, но и вдобавок ко всему подпрыгивали в ритме целого репертуара популярных маршей, исполняемых в полный голос невидимым и довольно нескладным хором.

Возвращение к привычным будням и заботам далось Ани совсем нелегко – в конце концов, после всего, что она пережила и узнала за последние десять дней, жизнь уже не могла течь по-старому. Однако были и вещи, которые ничуть не изменились: например, каждый день ей приходилось ездить в университет в Нью-Йорке, как бы ни было грустно оставлять маму дома одну. Чтобы подбодрить Ани, мама и ее гномы придумали ритуал встречи и каждый вечер преподносили ей новый сюрприз.

Однажды они притворились, что встречают коронованную особу: гномы самым торжественным образом расстелили перед Ани ее собственный шарф вместо красной дорожки, обращались к ней «Ваше Высочество» и делали вид, будто держат ее шлейф.

В другой раз ее встречали как главу государства: портретами и духовой музыкой. Гномы очень серьезно, с каменными лицами маршировали в ее честь, но, поскольку марш этот больше походил на нечто среднее между балетом и боевыми искусствами, гномы Ани не смогли удержаться от смеха, пусть это и не совсем соответствовало их статусу «сопровождающей делегации». Ре – или, вернее, «ответственный за протокол» – заметил якобы по секрету, но на самом деле так, чтобы все слышали:

– Госпожа президент, мы, случаем, не перепутали страну? Странные у них здесь военные обычаи!

В третий раз на платформе встречали мировую кинозвезду, которая только притворяется Ани, чтобы путешествовать инкогнито. Для прессы, правда, никакого секрета в этом не было, так что со всех сторон толпились мамины гномы, чтобы взять у нее интервью, автограф и сделать с ней фото. А мамин гном-индивидуалист торжественно поднес Ани квадратный кусочек пластилина и с благоговением попросил оставить свой отпечаток пальца – для самого большого в мире зала славы.

Только однажды Ани ждала на платформе одна мама.

– А где гномы? – сказала с нескрываемым разочарованием бывшая королева, президент, звезда и знаменитость, а сейчас, судя по всему, самая обыкновенная девушка. – Или это и есть сюрприз на сегодня?!

Мама лишь отрицательно покачала головой и с выражением, говорящим «Ты нас недооцениваешь!», указала на бетонную стену по другую сторону от путей. Уже некоторое время черное граффити там крупными буквами предупреждало пассажиров: «Внимание! Ваша американская мечта – это сон!»

– Сегодня мы приготовили для тебя живую картину, – торжественно объявила она и с выражением, которое не должно было оставить и тени сомнения в серьезности происходящего, добавила: – Пусть Ля даст тебе монокль для гномов, ведь, как известно, главное в искусстве – детали.

Ани была дальнозоркой и, даже не заглянув в монокль, увидела, как один из гномов блаженно лежал в изгибе буквы «Р» – как в гамаке, подложив руки под голову и вытянув ноги под углом вверх. Краска для граффити местами была настолько густой, что гномы расположились на буквах без особого труда. А в том, что искусство и в самом деле в деталях, Ани убедилась, посмотрев через монокль на «крупный план».

Один из гномов стоял прямо над первым восклицательным знаком и с очень серьезным выражением лица размахивал указательным пальцем – видимо, чтобы усилить эффект от предупреждающего текста.

Другой, уже на последнем восклицательном знаке, поднес руки ко рту и кричал изо всех сил: «Проснитесь! Проснитесь!» – то пассажирам с платформы, то господину в гамаке, видимо исполнявшему роль «спящих американских граждан», роль, возложенную на маминого гнома-индивидуалиста, в чем Ани смогла убедиться, увидев его вблизи.

Двое других гномов взяли на себя задачу разбудить его и тянулись к нему с соседних букв, пытаясь пощекотать ему нос своими нарциссами.

Гном, стоявший на букве «В», старательно делал вид, что ничего не замечает, так как малейший приступ смеха, который то и дело грозился вырваться наружу, испортил бы его чрезвычайно важную роль. На нем был какой-то кусок ткани вроде тоги. Весь он будто окаменел: пальцы одной руки растопырил над головой как лучи, другую сжал в кулаке и вытянул вверх – из кулака наружу торчал желтый лепесток нарцисса.

Одновременно с этим показом мини-статуи свободы, не по сценарию и не посоветовавшись с другими актерами, гном на букве «Т» принял балетную позу и, казалось, совершенно не понимал, что мешает остальной группе. Его товарищам быстро надоела непосильная для любителей тяжесть великого актерского мастерства, и, решив, что у Ани было достаточно времени, чтобы оценить их искусство, они принялись весело махать ей нарциссами.

Да, нарциссы были незаменимым атрибутом этих встреч. Весна в тот год наступила неожиданно рано, а это были любимые цветы Ани.

По правде говоря, нарциссов, сопровождавших маму на вокзал, иногда было больше семи. Мыслями Ани то и дело возвращалась к маме, а значит, и некоторые ее гномы могли быстро вернуться к маминым. Только Си всегда был с ней: помогал вести конспекты в университете.

Каждый раз, когда вечерний поезд подходил к станции, Си нетерпеливо высовывался из кармана и, стоило встречающим вручить Ани нарциссы, тут же забирался в букет. Ани заметила, что в эти минуты он становился крайне оживленным, но объясняла это общей суматохой встреч и его особенным складом характера. Однажды ей показалось, что Си наклонился к одной из чашечек цветов и как будто с кем-то разговаривал, но, так как в его руках всегда был пресловутый блокнот, она подумала, что он, видимо, просто читает что-то вслух.

Дома новый букет каждый раз ставили в вазу на письменном столе, а наутро переносили на пол, в вазу побольше, к нарциссам, оставшимся с предыдущих дней. Ани заметила, что Си и тогда держался поближе к цветам: он устраивался на краешке вазы, а не уединялся, как бывало раньше, в углу. Правда, она подумала, что писательская работа – дело все-таки особое и требует вдохновения. Ей самой в последнее время совершенно не писалось; может,