Системные требования, или Песня невинности, она же – опыта - Катерина Гашева

Некоторое время длилось молчание. Потом хихикнула Лариса, улыбнулся одними губами Скворцов. В каморке стало совсем жарко. Лариса встала и нарочито медленно стащила футболку. Затем так же – джинсы сразу вместе с трусами и носками. Постояла голая, переводя взгляд с меня на него, накинула на плечи висевшую на стуле мужскую рубашку и уселась, даже не подумав застегнуться.

– Не хочешь тоже переодеться? – спросила она.

– Во что? Я же в театр собиралась, а не на… хату.

– Придумаем. – Лариса фыркнула, вытащила из-под кровати еще один рюкзак, не такой, как был у Скворцова с собой, а большой, туристический. – Во! То, что надо! Сегодня ты будешь митьком.

Я посмотрела на Скворцова. Интересно бы залезть сейчас к нему в голову. Я-то к Ларисиным выходкам привыкла, а на неподготовленных людей обычно действует. Скворцов, похоже, был подготовленным, спокойно сидел, отвернувшись к темному окну.

Стараясь не выказать спешки, я стянула театральную одежду и надела предложенную Ларисой вещь. Это оказалась достаточно длинная, чтобы сойти за платье, безрукавая тельняшка.

– Лифчик сними, глупо смотрится, – посоветовала Лариса.

Ну да, ей-то, с ее вторым номером, хорошо, а у меня, простите, при любом неловком движении грудь что справа, что слева вываливаться будет. Но я все-таки сняла лифчик, наказав себе никаких неловких движений не совершать.

Лариса осмотрела меня и переключилась на Скворцова.

– Эй, Док, – велела она, – сделай еще выпить.

– Сейчас, – Скворцов кивнул, – только бургеры разогрею. Я их в этом магазине еще не брал, так что лучше после термической обработки. А на голодный желудок пить вредно.

Он говорил, а руки его тем временем делали одновременно массу дел. Развернуть, разрезать, кинуть на сковородку… Налить, еще налить, смешать. Открыть заслонку, бросить совок угля, прикурить Ларисе сигарету.

– Пей, а то замерзнешь! – Лариса ткнула в меня кружкой.

– Не… не замерзну, жарко.

– Это тебе только кажется. Заморозки ночью. Вот летом тут хорошо. Мы со Скворцовым на крыше на спальнике лежали, на звезды пырились. Красота!

– Ты была здесь летом?

– Кушать подано. – Скворцов протянул тарелку с нарезанными бургерами.

Я выпила, закусила и передала кружку Ларисе. Скворцов отсалютовал нам фляжкой. Что бы он там ни пил, пил он это неразбавленным.

– Ты хочешь, чтобы я напилась, – сообщила я Ларисе и ткнула ее кулаком в бок.

Она пожала плечами и легко поднялась на ноги:

– Надо бы мне отлучиться. Не теряйте меня, братишки-сестренки.

Скворцов молча отодвинулся с прохода и посмотрел на меня долгим внимательным взглядом. Хлопнула одна дверь, вторая, прошелестели, удаляясь, Ларисины шаги.

– Ты же понимаешь, что она делает, – сказал Скворцов без тени вопроса. Голос у него был ровный, взгляд внимательный. – Она провоцирует нас, чтобы мы сейчас трахнулись. Тебя провоцирует в первую очередь. Про меня уже в курсе, что подначками ничего не добьешься.

Я кивнула и победно улыбнулась. Предмет по имени Лариса я всяко знала лучше, чем он. Алкоголь вдобавок сделал меня рассудительной и умной. Подозревать Скворцова, что это не Лариса, а он меня провоцирует, я не стала. Не тот тип, судя по тому, что успела заметить. Я потянулась за куском бургера, и грудь, разумеется, выпала. Я резко дернула тельняшку, прикрываясь, и выпала вторая. Правда, Скворцов уже успел по-джентльменски отвести глаза. Что-то ему понадобилось в печке.

Мне его джентльменство понравилось, но не до такой же степени, чтобы тут же прыгать с ним в койку. «Так-то у меня Яша есть», – без особого воодушевления подумала я. Надо было что-то сказать.

– Вы серьезно? – Я неубедительно попыталась сыграть удивление.

– Она, – Скворцов выделил слово, – серьезно. А у нас, – еще одно выделение, – не принято навязывать женщине то, чего она сама не хочет. И кстати, давай на «ты», а то неловко, ей-богу.

– Ок. А вы… ты что думаешь?

– А я… – Скворцов действительно задумался. – Мне все время приходится думать, как ей не навредить. А теперь… и тебе как не навредить, тоже думать придется.

Я молчала. Свечка на столе догорела, стало почти темно.

– Лариса мне последние две недели только про тебя и рассказывала. Какая ты талантливая, какая смелая, как она восхищается тобой… Какой у тебя парень мудак.

«Он что, мысли читает?»

– Зачем ей это?

– Хвастается. Или наигралась мной один на один и решила расширить игру. Ты же лучше знаешь, как у нее это все происходит, вот и подумай.

Я честно постаралась подумать. Сначала как «я-Катя». Тут не было ничего нового. Лариса решила, Лариса захотела – все отдуваются.

В режиме «я-психолог» думать выходило интереснее. Втравить меня в пресловутый фрилав и с ходу, без предупреждения, вписать меня в «систему», которой она, похоже, не на шутку прониклась. И проверить на вшивость Скворцова. Или Скворцова и меня. Или просто увидеть со стороны, как это у нас. Я представила, что вот, допустим, я согласилась. Почему нет? Я совершенно точно могу все то, что может она… разве что рисовать по-настоящему не умею. И может, мне тоже хочется проверить Скворцова на вшивость. Я говорю «давай», в окно на это все смотрит Лариса… Фу, бред. Какой-то порнофильм в пасторальных декорациях.

– Психология не наука, – продолжает читать мои мысли Скворцов и салютует фляжкой. – И у тебя, кстати, феньки подходящей нет.

Пока он объяснял, какой именно (небесполезная информация, такой прикол подруга всяко может со мной провернуть, рассчитывая на незнание), вернулась Лариса, уселась, и мы выпили еще по кругу, заедая последним бургером. Потом мы с ней улеглись на кровать под отчаянный визг панцирной сетки.

Лариса обняла меня за шею, притянула к себе и зашептала в ухо:

– Ты ему понравилась!

– Да? Сомневаюсь что-то.

От Ларисы пахло алкоголем. Я закрыла глаза. Мне было безразлично, понравилась ли я Скворцову. Мне Скворцов еще не понравился. Мимолетная симпатия не в счет. Я ведь ничего не знаю. Кто он? Откуда? Зачем он Ларисе? Зачем она ему?

Лариса задышала ровно. Ей никогда не снились дурные сны. Скворцов вытянулся на полу, накинув на себя тощий спальник. В темноте потрескивала, остывая, хата, ночной заморозок вытягивал сквозь щели печное и человеческое тепло.

Глава 5

На случай атомной войны

Закончив работу, Влад запер метлу и отправился выгуливать волкособа. Точнее, тот выгуливался сам, а Влад забрался на бетонный грибок вентиляции и сел, скрестив ноги. В который раз пришла мысль: «Что там за объект под детскими