Москва – Питер - Ольга Станиславовна Назарова

и не обращая внимания на попытку уползти с кушетки, проделал всё, как и описывал приятель – выкручивал не то, что руки и ноги, но, кажется, каждый сантиметр кожи!

Вот именно те самые незабываемые ощущения и припомнились Боречке, когда его за запястье укусил какаду Гаврила.

– Гаврюша, ФУ! Плюнь, а то козлёночком станешь! – Елизавета Петровна, при необходимости могла бы командовать танковым батальоном без рации, причём в танках всё было бы замечательно и внятно слышно!

Гаврила покосился на хозяйку.

– Ну, фалко фе! Я ф его только пофмал! Добыыыфффа! – проскрежетал он почти неслышно, так как Борис вопил что-то вроде:

– Ууууубрааааиииитееее! Симииитееее!

– Надо же, какой талант пропадает! – впечатлилась Елизавета. – А ведь его и не сильно клюнули… Ладно, Гаврила НЕЛЬЗЯЯЯЯ!

Когда тебе командуют ТАК, право слово, проще послушаться. Гаврила с превеликим сожалением разжал клюв, но не удержался, нырнул под взмахнувшей Бориной рукой, припал к его шевелюре и выдрал клок «шерсти». Правда, как птица честная, щедро удобрил то место – ну, чтобы выросло быстрее.

Боря пока осознал только то, что ему больно, обидно и его тут оскорбили и вообще угрожают целостности организма, рванул в прихожую, отмахиваясь от пикирующего какаду.

– Прям как стриж! Нет, как сокол! Белый сокол – это, вроде, кречет. О! Ну, Гаврила, я тебя так и буду теперь звать – кречет! – фыркнула Елизавета, наблюдая за торопливыми метаниями гостя, сующего ноги в сапоги и хватающего в охапку дорогущую дублёнку.

– Забавно… Мне казалось, что у него дублёночка-то тёмно-серая была. А теперь какая-то бело-крапчатая, – пробормотала Елизавета себе под нос. – Хотя, он же вообще против дублёнок! Пуховичок-то практичнее! Так что, может это его дублёночка от расстройства того…

Рывок Бориса, нырнувшего в верхнюю одежду, донёс до Елизаветы некий запах…

– Ооооо какое знакомое амбре! А я-то ещё удивилась, чего это у нас кошки все из кухни смылись! Труженицы мои! Умницы и красавицы.

– Что это? – Борис, хоть и спешил, хоть и отбивался от «кречета» Гаврилы, всё-таки унюхал странный запах, а также обратил внимание и на неприятные ощущения в сапогах. Правда, повышенную влажность в обуви он машинально списал на то, что ступил в подтаявший снег и сапоги промокли, но вот некую странную влажность внутри самой дублёнки, а также резкий запах, он никак объяснить не мог. Нет, он бы, конечно, начал выяснять, скандалить, требовать компенсации, но Гаврила стал пикировать уже просто неприлично быстро для какаду, и Борис счёл за благо убраться, пока его драгоценную личность не покалечили.

На пороге он обернулся, хотел сказать что-то оскорбительное, но Фокса, расстроенная тем, что её личный вклад в победу как-то маловат, разбежалась и с размаху влетела ему головой под колени. Пытаясь удержать равновесие, Борис, практически вприсядку выскочил из квартиры, едва не врезался лбом в ручку двери напротив, а выпрямляясь, услышал за спиной стук закрывшейся двери и щелчки замка.

– Старая кошелка! – шипел Борис, пытаясь отдышаться и понять, а всё ли он взял.

Его хозяйственно-скопидомная натура, видимо, сработала автоматически и он машинально прихватил шарф и сумку.

– Мила! Ну, ты и… – он долго и с наслаждением высказывал своё мнение о ненормальной, которая предпочла ему полоумную бабку и кучу тварей, годных только на дешёвые воротники!

Навязчивый резкий и неприятный запах вновь напомнил о себе. Только уже понастойчивее. Ещё настойчивее он стал, когда Борис вышел из подъезда.

– Вот! Вот они! Проклятые кошки и кошатники! Вонючие твари! Стоило просто зайти и весь пррропах! – он пытался успокоиться, прийти в себя после такого поражения. Утешиться тем, что они просто ненормальные. Почему-то абсолютное отсутствие какого-либо запаха в квартире его совершенно не смутило.

– Мужчина! Осторожнее! Вы же меня испачкаете! – сердитый голос заставил его обернуться.

– Чего вам надо?

– Если вы только что вылезли из курятника, так хоть почистились бы! – дама в норковой шубке высокомерно вздёрнула нос и проплыла мимо, демонстративно отряхивая рукав.

Он только в этот момент и осознал – что-то не так. Покосился на дублёночные плечи, воротник и едва не взвыл!

– Проклятая птица! Мерзкие кошки! Бабка! Миииила!

В Москве кого только не встретишь, так что мужчина, что-то гневно вопящий, резко благоухающий великой кошачьей местью, осыпанный «пудрой» от крыльев какаду и богато украшенный потёками удобрения от него же, вызвал у прохожих только стремление обойти его подальше.

– Мало ли… Кусаться ещё начнёт…

Выражение «вишенка на торте» Борису никак не подходило, потому что рассерженная и креативно мыслящая живность постаралась на славу и устроила негодному типу целый вишнёвый торт.

Выражение «вишенка на торте» Борису никак не подходило, потому что рассерженная и креативно мыслящая живность постаралась на славу и устроила негодному типу целый вишнёвый торт.

– Сапогииии, – выл Борис, снимая левый сапог. – Сапог испооорчен! И носооок! Ааааа, и правый тоже!

Обувь чистке не подлежала… про носки и говорить нечего.

– Дублёёёёнкааааа! Ну, сверху, можно оттереть, но запах! Откуда? Рукаааавааааа?! Да как можно было в рукава-то? А какая была дублёнка!!!

Небольшим и недолгим утешением стала шапка. Почему-то кошки её пожалели и не пометили. Зато её пометил сам Борис, когда надел на удобренную Гаврилой голову.

В ванной, подвывая, шипя от омерзения и ярости, Борис выложил весь запас ругательств, которые знал. Особенно он страдал из-за того, что отчётливо понимал – в полицию с этим просто так не пойдёшь!

– И ведь как тут изложить дело и потребовать компенсации? Если бы порвали, можно было бы так и сказать, предъявить.

Он так и представил веселье сотрудников отдела полиции…

Боря разрывался между стремлением покарать негодяек, так над ним посмеявшихся, заставить их платить за испорченные вещи, за нанесённый моральный да физический ущерб и опасением попасть в дурацкое положение.

– Но деньги? Я ж только купил дублёнку! А сапоги! Отличные итальянские сапоги за пятнадцать тысяч рублей! А шапка… Ну, ладно, положим, подкладочку я замою… Неее, так оставлять нельзя! А! Знаю! Если заявление будет написано заранее и юридически-специальными выражениями, то его и примут нормально, и я деньги получу!

Его гениальная идея состояла в том, что он решил проконсультироваться, разумеется бесплатно, у своего дальнего родственника.

– Вот он мне и поможет заявление грамотно написать, так чтобы с бабки содрать за испорченные вещи, укус, ну и моральную компенсацию!

Троюродный брат Виталий трубку взял не сразу. А потом стал задавать абсолютно дурацкие, с точки зрения Бориса, вопросы:

– Не понял… Тебе чего? Заявление помочь написать юридическими словами? – Виталий хмыкнул, – Аааа, ты пострадал? Тебя пригласили в гости и что? Укусили? Кто? Девушка? Её бабушка? Аааа, собака… Понятно. Большая? Маааленькая. А