Как вернувшийся Данте - Николай Иванович Бизин

убийству статики); ведь, казалось бы: изложи внешность действия (то есть – со-бытие); ан нет!

Слишком по стрекозьи фасеточен каждый глаз каждого (не)делимого мига, который следует изложить. И если уж мы помянули великих сыщиков, вот ещё одна характерная фраза, на сей раз Пуаро:

– Я не о-до-бряю убийств.

Вот, собственно, и всё, что до-статочно знать о нано-богах.

И вот как это нео-до-брение (дробление абсолюта на прикладные истины) происходило в Древнем Египте: человек в темнице (здесь и в тогдашнем «сейчас» – он пленённых слугами его отца царевич) почти что раздвоился.

От-части своей; но – ещё меньшей своей частью он находил себя (в другом) «сейчас»; а именно – в Санкт-Ленинграде; но – он не только (на)стал един в двух лицах!

Не только оставался молодым мужчиной Пентавером (сыном того человеческого царя и египетского бога-человека, которого собиралась убить его мать); но – «одновременно» словно бы стал своей собственной матерью Тейе.

Ибо магия (насилие над сущим, осуществляемое частью сущего) – как раз и есть попытка поменять у сущего Имя на имена; поэтому – человек-царевич-убийца стал един в двух лицах и примерил на себя новое имя: «Царь-царевич-Король-королевич-сапожник-портной; кем ты будешь такой?

Выходи поскорей! Не задерживай добрых и честных людей.»

Прежде – ещё ребенком – он (первенцем ее) жил при матери, и лишь потом стал жить жизнью мужчины; но – всю его жизнь царевича хорошо обучали быть сыном царя; от этого зависел порядок вещей – должным образом любому сыну бога – быть сыном бога (большого ли, маленького ли нано-бога, не всё ли равно?).

Когда царевич стал жить жизнью мужчин – он стал быстро взрослеть: тогда у него было его другое, ещё настоящее имя – достойное быть внесенным в картуши после его смерти и погребения его тела.

Оно останется нам неизвестно. Как и вселенское имя мифа, в котором он бы поселился и там уже стал нано-богом: вселенная – вселить!

Вселить – что это означает? Опять взглянем на процесс со стороны: представим себе ту несбывшуюся вселенную: как если бы было возможно оттуда повелевать – сюда!

Такая малость: ничтожное вмешательство в реальность, простейшая магия; но – всё это было затем лишь, чтобы потом (из своего волшебного оттуда) ставший-таки там Осирисом фараон возмог бы (оттуда) воскресить (здесь) свою неудачливую ипостась.

То есть – некоего сына своей (то есть прошлого я: «я» как сын «самого себя», нано-божик от младшей жены) – которому надлежало претерпеть фараонову казнь и (пусть вполне поправимо) всё-таки умереть.

А потом – всё пошло бы как всегда! Потому – повторим ещё и ещё раз (легко изгибая при этом пространства и времена: в этом и есть отдохновение точки – замереть посреди многоточия):

Всё это воскресение последовало бы перед тем, другим воскресением: ставший Осирисом фараон воскресил бы весь народ Египта – одного за другим; и на этой уверенности – во всеобщем фараоновом (нано-бога) воскресении возвышалось всё величие египетской цивилизации.

А если нано-бог – узурпатор, что меняется? Ровным счётом ничего: воскрешение всего Египта никак нельзя было отменить. Египту было бы без-раз-(два или три…) – лично, тот ли, иной ли нано-бог совершил бы его: если бог – искусственен, нет разницы – убивал он отца или нет.

Ведь Отца он в себе убил – до того, как убил отца (да и Отца в «том» отце – не было: «тот» отец тоже убил Отца); потому – в этой реальности всё происходящее (да и уже происшедшее) должно было произойти и могло произойти, и произошло лишь посредством воли живого бога, фараона, его отца.

А заступив на место отца или – сына, занявшего место отца: ибо он (её сын) наконец-то стал мужчиной!

А она (его мать) – младшая жена живого бога; она – заронила в нём искорку глобального экзи’станса: самому стать причиной величия – ничуть не подозревая, что учит его простейшему правилу нано-богов: если хочешь, чтобы было сделано (не)хорошо – сделай из себя бога сам!

Он не был наследником бога – не мог (кармически, его ипостасью) заступить на «его» место (камнем в готическом своде), не мог назваться именем бога; но – его мать не захотела смириться с этой немочью.

Поэтому – как примерно в это же время (а может – много раньше или не-много позже; то есть – во времена мифические) некая зеленоглазая блудница Шамхат возмогла сотворить из козлоногого и рогатого Зверя Сатира человека (не бога, но – равного царю Гильгамешу соперника для ратоборств), так и младшая царица Тейе поступить вознамерилась с собственным сыном.

Но – если Шамхат со-творила (словно бы пере-родившись – то есть дважды или трижды – в богиню Иштар) своё превращение посредством телесных соитий с Сатиром, то здесь – этот путь эротических трансформаций и кровосмешений был почти что заказан: союз фараона с сестрой был делом обычным (из сестер выходили прямиком в старшие жены), а вот кровосмесительные союзы с матерью оказывались не-(или мало) – известны.

Хотя – в остальной человеческой мифологии даже и неизбежны.

Откуда ещё, скажите на милость, взять женщину (рожающую человеков в смерть) – для будущего бога? Для реального нано-бога – ещё куда ни шло: смерть (она ведь женщина) всегда готова увиваться подле того, кто от неё себя искусственно ограждает.

Иной женщины нано-богу – не найти. Ведь заветного (невидимого – заранее добавленного к к ныне имеющимся) ребра – уже нет. И вовсе не случайно (прогуливаясь посреди Санкт-Ленинграда) Яна и Илья помянули об эдиповом комплексе.

Впрочем – дело не только в древнеегипетской ментальности. Тем более – что простого физического соития матери и сына в данном конкретном случае попросту не было да и не могло быть: не таковы условия фараонова гарема; зато – получившееся у них некое нано-на-итие было если не мистическим, то магическим!

Просто потому, что (так или иначе) – оно обязано было быть. Как и каким образом в гарем доставили магическую фигурку царевича, с коей царица и сочетала себя в божественном таинстве брака, будет несколько прояснено в дальнейшем повествовании; но – даже египетская цивилизация (даже – тогда) была слишком молода и не со-зрела для таких превращений.