Антон Чехов - Том 27. Письма 1900-1901

3053. Л. П. СИМИРЕНКО

20 февраля 1900 г. Ялта.

Садовое заведение Льва Платоновича Симиренко.

Имею честь покорнейше просить выслать мне Ваш каталог*, а также сообщить, имеются ли у Вас в настоящее время дички Pirus paradisiaca*. Мой адрес: Ялта, Антону Павловичу Чехову.

С почтением

А. Чехов.

20 февр. 1900 г.

Ялта.

Чеховой М. П., 22 февраля 1900*

3054. М. П. ЧЕХОВОЙ

22 февраля 1900 г. Ялта.

Милая Маша, мать просит купить ей готовую полуротонду и прислать. Я не писал так долго*, потому что не о чем писать. У нас тепло; в водопроводе совсем нет воды — и одни говорят, что это от бесснежной зимы и так будет всё лето, другие же говорят, что труба лопнула, и мер никаких не принимают. Если, как говорит Марья Абрамовна*, ты приедешь в апреле, то буду очень рад. Театр в Ялте не будет, так писал Немирович*. Ты сердишься, что я не ответил насчет «Курьера»*. Сия газета желает получить от меня рассказ на 2–3 фельетона, но я таких рассказов не пишу. Насчет пьесы я писал Немировичу*.

Закуски получил, спасибо. На Пасхе привези еще. У нас всё благополучно, кроме воды, и если водяной вопрос решится хотя сносно, то сад будет роскошный и, как это ни странно, доходный. Цветет в саду камелия, этого не бывало в Ялте. Ловлю мышей. Будь здорова, брось лечиться.

Твой Antoine.

22 февр.

См. «Нива», выкройки, февраль: «длинная пелерина» № 1; мать хочет такую из драпа без меха.

На обороте:

Москва. Марии Павловне Чеховой

Мл. Дмитровка, д. Шешкова.

Лазаревскому Б. А., 26 февраля 1900*

3055. Б. А. ЛАЗАРЕВСКОМУ

26 февраля 1900 г. Ялта.

26 февр.

Многоуважаемый Борис Александрович,

Ваш рассказ я прочел* с большим удовольствием, это лучшее, что Вы до сих пор на…[12]

<…> рассказ хорош, хорошо сделан, Силенко и Ф. написаны деликатно, особенно хороша первая глава. Желаю, чтобы Вы и впредь так бы писали и все бы усовершенствовались <…>[13].

«Русские ведомости» печатают только небольшие рассказы*, на один фельетон. С «продолжением» же они печатают очень, очень редко, когда длинное произведение прислано старым сотрудником, наприм<ер>, Боборыкиным или Станюковичем.

Если бы я был редактором «Жизни», то конечно напечатал бы Вашего «Машиниста», списавшись только с Вами относительно конца и даже не настаивая на его изменении.

Будьте здоровы. Жму руку.

Уважающий Вас

А. Чехов.

Чеховой М. П., 26 февраля 1900*

3056. М. П. ЧЕХОВОЙ

26 февраля 1900 г. Ялта.

Милая Маша, вчера и сегодня мороз. Ночью было —5.

В водопроводе опять много воды; в баке сегодня утром ревело, как в водопаде. Должно быть, починяли водопровод.

Нового ничего нет. Мать здорова. Едим постное.

Ну, будь здорова, благополучна. Приезжай на Пасхе.

Твой Antoine.

26/II.

На обороте:

Москва. Марии Павловне Чеховой.

Мл. Дмитровка, д. Шешкова.

Тараховскому А. Б., 28 февраля 1900*

3057. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ

28 февраля 1900 г. Ялта.

28 февр. 1900 г.

Многоуважаемый Абрам Борисович, «Донской речи» я не получаю, с М. Н. Псалти знаком, но не переписываюсь с ним*. Вы спрашиваете моего мнения, вот оно: ставить суровый ультиматум редакторам и издателям — это значит осложнять и без того тяжелое положение печати, взаимные же перебранки, пересуды, принципиальные споры и требования к ответу загромождают нашу печать и утомляют общество. Взаимные потасовки журналистов никогда не делали журналистов лучше, они отнимали только время и место в газетах, никогда ничего не доказывали, и читатель всегда относился безразлично к тому, кто прав и виноват, и становился на сторону более бойкого и хлесткого; они раздражают, и в конце концов общество реагирует на них скандалами вроде одесского, о котором Вы писали*. Бухштаб не так гнусен, как Вы полагаете; это один из интеллигентнейших людей в Одессе, а если он сам изрыгает хулу, то потому, что был доведен до бешенства господами писателями. Одесская печать — это самая бестактная и самая некорректная печать в мире. Когда гончим псам запрещают убегать в лес за дичью, то они дома бросаются на мирных домашних животных и рвут в клочья кошек, телят, кур и проч. То же делает и одесская печать, которой не позволяют трогать сильных мира сего. Она поедом ест городских голов, гласных, друг друга… Это нехорошо. Местную травлю или полемику я всегда считал злом. Если бы я был журналистом, то никогда бы не трогал своих, как бы мне ни было тяжело и больно работать с ними. Желаю всего хорошего.

А. Чехов.

Сегодня в Ялте настоящий летний день. Худож<ественный> театр будет в Харькове*, и я поеду туда, вероятно.

На конверте:

Таганрог. Его Высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому.

Чеховой М. П., 28 февраля 1900*

3058. М. П. ЧЕХОВОЙ

28 февраля 1900 г. Ялта.

Милая Маша, надо решить, какие починки произвести в Гурзуфе* и что сеять и сажать в саду, где разбивать клумбы и проч. и проч., и поэтому приезд твой сюда в апреле был бы весьма нелишним. У меня много семян, но я покупал их без толку, лучше бы ты привезла с собой от Иммера или написала, что выписать из Одессы. Самовар из Кучук-Коя привезли. Шоссе почти кончили, оно лучше, чем я мог ожидать; ворота наши в углу, против лавочки. Дорога широкая. Водопровод действует. Вчера у нас был важный человек, швейцар из Ливадии, дядя Марфуши, приходивший ко мне лечиться. Он по крайней мере раз сто назвал меня вашим превосходительством, так как бабушка его предупредила, что я теперь «енерал», т. е. академик. Сегодня уже нет мороза. Солнце. Отцовский пион принялся и уже всходит. Мать здорова. Все благополучно. Пароходы приходят уже засветло, дни увеличиваются. Будь здорова.

Твой Antoine.

28 февр.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Мл. Дмитровка, д. Шешкова.

Поссе В. А., 29 февраля 1900*

3059. В. А. ПОССЕ

29 февраля 1900 г. Ялта.

29 февр.

Многоуважаемый Владимир Александрович, Горький сообщил мне, что он и Вы собираетесь в Ялту*. Когда Вы приедете? У Горького семь пятниц на неделе, он то и дело меняет свои решения. Пожалуйста, напишите Вы, в самом ли деле Вы приедете, когда приедете и проч. и проч. До Пасхи я буду безвыездно сидеть в Ялте, на Пасхе, быть может, ненадолго уеду в Харьков*, а затем опять засяду в Ялте.

Есть слухи, что на Пасхе в Севастополе и Ялте будет играть Московский Художественный театр*; если так, то скучно Вам не будет.

«Фома Гордеев» написан однотонно, как диссертация. Все действ<ующие> лица говорят одинаково; и способ мыслить у них одинаковый. Все говорят не просто, а нарочно, у всех какая-то задняя мысль, что-то не договаривают, как будто что-то знают; на самом же деле они ничего не знают, а это у них такой façon de parler — говорить и не договаривать.

Места в «Фоме» есть чудесные. Из Горького выйдет большущий писателище, если только он не утомится, не охладеет, не обленится.

Ну, будьте здоровы и благополучны. Жду ответа насчет Вашего приезда*.

Преданный А. Чехов.

Кондакову Н. П., 1 марта 1900*

3060. Н. П. КОНДАКОВУ

1 марта 1900 г. Ялта.

1 март 1900.

Многоуважаемый Никодим Павлович!

Вы писали, что у Вас сильные морозы — и мы тоже лицом в грязь не ударили. Весь февраль было тепло, все распустилось, расцвела у меня в саду камелия, и вдруг хватил мороз —5º, который держался дня два и натворил немало бед. Теперь мороза уже нет, но все же холодно, промозгло и неприятно, как в дурную осень, и я завидую Вам. Правда, Вы пишете, что у Вас насморк, но ведь это насморк столичный, да и, наверное, он у Вас уже прошел.

Новости ялтинские Вы, вероятно, уже знаете, если получаете «Крымский курьер». Застрелился д-р Андрезен*. Умерла Ваша соседка Штангеева*. От бесснежной зимы и от бездождия иссякают в окрестностях Ялты все источники, высохли колодцы, и говорят, что летом в Ялте не будет воды вовсе; в женской гимназии предсказывают землетрясение*. Что еще новое сообщить Вам? На Пасхе приедет сюда Московский Художественный театр, даст несколько спектаклей*, после него приедут опера, оперетка*, и, таким образом, весной и летом любители бедного, многострадального искусства скучать не будут.