Собрание сочинений - Влас Михайлович Дорошевич

К чему же радости?

Она ревниво вырывает меня из объятий подруги.

— Ты, она, всё умрёт, всё, что существует!

Она, моя богиня, грусть, она слышится мне в свисте отходящего паровоза, видится рядом с розовым парусом несущегося вдаль судна.

Она чуется во всём, что говорит о прощанье, о расставанье.

Её холод навек сковал моё сердце.

Что бы я ни чувствовал, — я всё чувствую с лёгкой примесью грусти.

Радость, любовь, наслаждение, — всё это подёрнуто для меня словно чёрным прозрачным флёром, смягчающим цвета, блеск у красок.

Этот флёр, которым для меня подёрнут весь мир, это — она, моя богиня, властительница моих дум.

О, богиня, не отлетай от меня в последнюю минуту. Пусть меня похоронят с сердцем, переполненным тобою.

В ту минуту, когда моя рука будет в нерешительности сжимать ручку револьвера, когда я на своём виске почувствую холодный кружок дула…

Когда в моём сердце проснётся с безумной силой желание жить, вопреки логике вещей, вопреки доводам разума, могучей рукой схватит мой мозг и крикнет ему:

— Живи!

Когда изменница-память откинет всё дурное, развернёт передо мною лишь пёструю ткань радостей жизни.

Приди, приди, явись, о богиня, царица моя!

Пусть при твоём появлении померкнут все краски жить.

Всё, что манит и притягивает к земле желанием жизнь.

Холодом вновь обвей это бедное сердце.

И пусть не дрогнет рука, посылая прощание с жизнью.

О, в эту минуту не оставляй меня одиноким в борьбе.

Явись, прилети, богиня, царица моя…

Смех

Маленький, дрожащий божок.

Ты являешься нежданно и бросаешь свои маленькие яркие факелы туда, где этого никто не ожидает.

Любовь, радость, ревность и печаль, — нет преград для тебя.

Ты перебрасываешь свои маленькие. факелы через самые высокие чувства.

И они катятся по земле, эти маленькие факелы, всё освещая ярким, словно бенгальским, огнём.

В их освещении всё изменяет форму и вид.

Все предметы принимают уродливые, преувеличенные очертания.

Всё кругом наполняется причудливыми призраками.

Ты кидаешь свой маленький факел, и мы не узнаём того, что только что казалось высоким, близким, дорогим.

Всё становится уродливым от этого блеска.

И мы, как ты, дрожим от хохота над тем, что привыкли считать дорогим и священным.

Для тебя нет ничего святого.

Ты всюду кидаешь свои маленькие факелы.

Весь мир освещаешь своими прихотливыми, потешными огнями, показывающими нам предметы в извращённом, преувеличенном виде.

И мы охотно делаемся, вслед за тобой, отступниками, смеёмся над тем, чему поклонялись.

Я люблю тебя, маленький, дрожащий божок!

И нет уголка в душе, в который я не позволил бы тебе бросить твой маленький факел.

В ту минуту, когда я буду неподвижный, прикованный к постели, лежать, чувствуя, как притягивает меня к себе земля…

А в сердце проснётся больше, чем когда-нибудь, желание жить…

Когда душа наполнится тоскою расставания…

И тяжела будет моя последняя минута…

Брось тогда свой маленький пылающий факел, весёлый божок, — брось его в жизнь, и пусть я увижу её освещённой ярким, дрожащим светом.

Пусть всё покажется мне смешным, нелепым, имеющим уродливые формы.

И я умру, с улыбкой на устах, благословляя лишь тебя одного, маленький дрожащий божок.

Мщение

Мщение.

Вы слышите эту музыку, захватывающую и уносящую сердце:

Мщение.

Вы слышите, как грохочут барабаны, как гремят медные трубы, слышите вы свист флейт и звон литавров в этой чудной симфонии, в этом одном слове:

— Мщение!

Чувствовать несмытую обиду, ежеминутно растравлять рану в груди и тихо шептать про себя:

— Мщение.

Видеть каждую минуту перед собою лицо врага, как лицо любимой женщины.

Закрывать глаза, чтобы лучше разглядеть это лицо, которое как призрак встаёт перед вами.

Видеть, постоянно видеть это лицо, где вы запомнили малейшую черту.

И повторять про себя:

— Мщение.

Ждать минуты встречи, как момента свидания.

И тысячи раз убивать врага, рисуя себе, как струится его кровь.

С сильно бьющимся сердцем напрягать всю фантазию и выдумывать страшнейшие пытки.

О, мозг в эту минуту переполнен кровью, и, опьянённый ею как вином, твердит одно только слово:

— Мщение!

Ждать.

Сжимать рукоятку кинжала, спрятавшись и поджидая.

Сдерживать своё хриплое дыхание, чувствовать его палящий жар.

Томиться жаждой и желать утолить её не водою, а кровью.

Считать время по ударам своего сердца, которое выбивает о стенки груди один звук:

— Мщение.

И дождаться.

Выскочить из засады и стать прямо против, заграждая дорогу, лицом к лицу.

Вспомнить обиду, чтобы сильнее загорелось желание.

Прочитать ужас в его глазах.

Видеть его лицо, на котором искажёнными чертами написано одно только слово:

«Страх».

Окинуть его взглядом с головы до ног, выбирая место для удара.

И вонзить нож в дрожащее тело.

Ещё раз… ещё…

Эта брызнувшая кровь, этот стон и бессильное падение тела.

Тогда кинуться к нему на грудь, лицом к лицу, устремить свой взгляд в его глаза и заглянуть к нему в душу.

Увидать в ней страх, ужас перед смертью.

Да, да, — ты умираешь, а я остаюсь жить.

Ты больше ничего не увидишь из того, что увижу я.

Ты будешь лежать там, а я буду жить, чувствовать, дышать, вспоминать.

И ещё раз погрузить красный и ставший тёплым от крови нож в его грудь, чтоб не подарить ему лишнего момента жизни.

И глядеть, как свет меркнет у него в глазах.

Тогда встать ногой на холодный бездыханный труп и, со вздохом удовлетворения за долгие, бессонные ночи, тихо сказать, кидая нож:

— Мщение.

Ревность

О, чудовище с зелёными глазами.

Ты, которое заставляешь нас ещё сильнее любить то, что мы теряем.

Ты, которое придаёшь вновь такую цену тому, к чему мы уже привыкли, чем начинали томиться.

Чудовище, страшными когтями схватывающее тело и выедающее из него душу.

Художник, который рисует тысячи картин в одно мгновение.

Картин, от которых кровь бросается к мозгу и сердце готово разорваться на части.

Ты, снабжающее нас своими когтями и заставляющее наши руки судорожно сжиматься, как сжимаются твои цепкие лапы.

Ты, умеющее говорить только одну фразу:

— Она в объятиях другого.

Но как говорить!

Ты — необыкновенный алхимик, мешающий любовь с ненавистью и опьяняющий нас этим адским напитком.

Ты, которое даёт нам второе зрение, заставляющее нас всюду видеть «его» следы.

Ты, преувеличивающее предметы.

Ты — то, которое душишь сон и гонишь мысли.

Ты, заставляющее нас жить, чтоб убить, и срывать с её лица нашими устами следы чужих поцелуев.

Чудовище с зелёными глазами, как пантера, притаившееся за любовью.

Страсть

Её отец — время. Её мать — пространство. Она родилась в разлуке.

Смесь расстояния и времени, отделяющих нас