Люди без внутреннего сияния - Йенте Постюма

бармена, потому что у того такая страшная баба. Жан-Мари засмеялся. Он был довольно милый. Я назвала еще несколько признаков психопатии, но Жан-Мари выругался и пнул автомат. Тот сожрал его последние франки, а джек-пот так и не выпал.

— Пойдем, — сказала я.

На лавочке на деревенской площади Жан-Мари засунул мне в рот язык и потрогал меня за грудь. Я провела рукой по эрекции у него в штанах.

— Пойдем, — сказал Жан-Мари через некоторое время.

В кустах на клумбе он кончил мне на живот, а потом вытер меня своей футболкой с «Металликой».

— Ты окей, — сказал он.

Я кивнула. Точно, подумала я. Теперь я избавилась от писателя.

— Сегодня у нас по плану ничего нет, — сказал мой отец на следующее утро, после чего оторвал зубами половину круассана. — Я сегодня схожу в автосервис, а до этого мы могли бы осмотреть церквушку.

Церквушка на площади оказалась закрыта. Мы осмотрели ее снаружи, а потом прошли по единственной магазинной улице до края деревни, где за высокой изгородью обнаружилась заброшенная теннисная площадка. В изгороди зияли здоровенные дыры, на бетонной площадке валялись ветки и пустые пивные банки. Отец пролез туда, собрал банки и выбросил их в мусорный контейнер. На контейнере было металлическое кольцо, за которое его подцепляли мусорщики, чтобы вытряхнуть содержимое в мусоровоз. Он сунул в него руку.

— Ну-ка, примерим, — сказал он.

Это была фраза одного пациента из его закрытого учреждения, который постоянно совал руки во все возможные дыры, например в открытые форточки или в унитазы, или в рот кому-нибудь, кто зевал с ним рядом. Размер металлического кольца подошел идеально. Мы с папой уставились на его запястье. Потом он посмотрел на часы.

— Нам нужно возвращаться, — сказал он. — Я должен зайти в сервис. — Он дернул руку, но она застряла. Он попробовал еще раз и еще, сильнее и сильнее.

— Сядь на корточки, — посоветовала я. — Тогда рука будет выше головы, и от нее отольет кровь.

Мой папа сел на корточки. Он на минуту напомнил мне нашего пса, который под конец настолько ослаб, что, когда какал, падал в собственные кучки. Когда пес умер, папа плакал. Это был второй раз, когда я видела его плачущим. В первый раз это было, когда умерла моя мама. И у собаки, и у мамы был рак, и в конце концов они мирно заснули. Мы с папой вместе поехали к ветеринару, он держал собаку на коленях. Ему непременно надо было его держать. Пес лежал на груди у моего отца, замотанный в одеяло, положив голову ему на плечо. По дороге нам встретились три светофора и один медленный водитель. Каждый раз, когда мой отец давил на тормоз, пес жалобно скулил, а папа шептал ему на ухо, чтобы успокоить: «Тихо, тихо, дорогой», как когда-то моей маме.

На обратном пути без собаки мы на каждом светофоре с размаху валились вперед.

Тем временем мой отец уже яростно дергал металлическое кольцо во все стороны. Говорят, некоторые попадали в такие ловушки, что им приходилось ломать руки или ноги, чтобы выбраться. О таких людях снимают фильмы. Я задумалась, как сломать папе кость большого пальца. Например, очень сильно потянуть. Я почувствовала, что сейчас заплачу. Только бы мне хватило храбрости.

— Отправляйся в отель, — велел папа. — И пусть позвонят пожарным. Им придется меня выпиливать.

Сонный владелец отеля пожал плечами.

— Пожарные у нас в двадцати километрах отсюда.

— Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы помочь? — спросила я.

— А зачем вообще было совать туда руку? — спросил он, но все равно повернулся к телефону. — Хозяин автосервиса сейчас туда съездит.

Хозяин автосервиса оказался местным мастером на все руки. На его эвакуаторе стояли две машины, а пассажирское сиденье вернулось на место. Рядом с ним сидел Жан-Мари, на этот раз в серой футболке с черными разводами. На огромном носу под растрепанными волосами сиял ярко-алый юношеский прыщ.

Хозяин автосервиса посмотрел сначала на меня, потом на моего отца, который пытался беззаботно облокотиться на мусорный бак другой рукой.

— Кольцо-то я запросто перережу, — сказал он через некоторое время. — Но рука отрежется вместе с ним.

— Может, у нас получится сломать ему палец? — предложила я. — И тогда мы вытащим руку.

Теперь они оба уставились на меня.

— Идея хорошая, — сказал хозяин сервиса и склонился над папиной рукой. — А можем вообще переломать ему все кости и протащить целиком через это гребаное кольцо.

Когда он, рассмеявшись, прищурил глаза, то стал похож на Гитлера, только был толще. Он принес из эвакуатора жестянку со смазочным маслом.

— Должно сработать, — сказал он.

Жан-Мари уселся ждать за рулем эвакуатора. Я села рядом с ним. Мы смотрели сквозь замызганное лобовое стекло, как мой отец крутит рукой, пытаясь высвободиться. Хозяин автосервиса время от времени подливал масла. Это надолго, подумала я и открыла бардачок.

— Что ты делаешь? — спросил Жан-Мари.

— Не обращай на меня внимания, — сказала я.

В бардачке лежали бумаги на машину, открытая упаковка латексных перчаток и смятый бумажный пакет из «Макдоналдса». Я проверила коробку с перчатками на наличие следов крови, но их там не оказалось. Тем временем мой отец уже повис на кольце, а хозяин гаража что-то делал с его пальцами. А потом раздался крик. Мой отец завалился на спину и держал одной рукой другую.

— Да вашу ж мать! — проорал он. — Мой палец!

— Господи! — закричала я, помчалась к нему и плюхнулась на колени. — Папа!

Хозяин автосервиса уже забирался в свой эвакуатор.

— Давайте-ка, — показал он на одну из машин. — Садитесь.

Мой отец попытался подняться. Лицо у него перекосилось от боли, и я заметила на переднем зубе крошку от утреннего круассана.

— Все нормально, милая, — стойко сказал он.

Но ничего не было нормально. Уже очень долгое время все было совсем ненормально, и я понятия не имела, как все будет дальше.

Вечеринка

— Нам пора прощаться, — сказала моя мать. — Потому что я умираю.

Она сидела в кровати, в лифчике персикового цвета с бантиками на бретельках. Грудь у нее была навыкате почти до подбородка, а щеки — в черных разводах от растекшейся туши. Я сидела на коленях у кровати. Из-под простыни виднелись резинка от чулка и ямочки на мамином бедре.

— Ты правда умираешь? — спросила я, рыдая.

Она кивнула. Я посмотрела на няню. Та тоже кивнула. Мой отец спустился открыть дверь доктору. В последний раз я видела его таким перепуганным в тот день, когда потерялась. Тогда я гуляла с собакой и встретила незнакомого мужчину,