Синдром разбитого сердца - Елена Михайловна Минкина-Тайчер

Мама любила повторять, что Нета, словно в насмешку, уродилась не в мать или отца, а исключительно в деда, Йозефа Файнберга, – такая же тощая, длинная и лопоухая и такая же йекке[2], то есть отличница, зануда и педант. Хорошенький смех! Мало того, что Нета с детства носила короткие стрижки, чтобы скрыть позорные уши, мало, что она всегда первой стояла на ненавистной физкультуре и никогда не могла нормально подобрать брюки – либо коротки, либо широки в поясе, – она еще должна была выносить их общее семейное разгильдяйство! Скажите на милость, можно ли бросать вчерашние носки под кровать, оставлять на столе яичную скорлупу, крошки и грязные чашки, надевать кроссовки с комьями земли на подошве, да еще шлепать в них по чистому полу? А брать без спросу любимую юбку старшей сестры, а потом засовывать ее, мятую и облитую соком, на нижнюю полку шкафа? И при этом обе сестры и самый младший брат Том, наглец и всеобщий любимчик, оставались безнаказанными, а мама смеялась именно над ней.

– Йекке и есть йекке, гены не переделаешь! Кто мог представить, что мой ребенок станет убирать в доме два раза в неделю? Я уже шагу ступить боюсь от этого блеска. – И она заливисто хохотала и смахивала передником крошки со стола прямо на пол.

Нет, конечно, Нета любила свое суматошное семейство, притерпелась ко многим выходкам сестер и брата, но все-таки решила, что лучшим решением будет сбежать при первой возможности. Она и сбежала сразу после армии, оставила их большую шумную квартиру в Раанане и сняла собственную комнату в районе университета, совсем небольшую, но очень чистую и светлую, с личной душевой. Родители согласились оплатить первый год, а потом она нашла подработку в библиотеке университета – очень удобно, и никто не смеется. В квартире, состоящей из гостиной и трех спален, жили еще два студента, вернее, иногда ночевали, если хотели успеть на первую пару. Оба соседа оказались намного старше Неты, оба после армии успели погулять по белу свету, имели постоянных подруг и жилье, а эту квартиру сняли «на всякий случай», потому что один не хотел каждое утро стоять в пробке на Тель-Авив, а у второго оказалась красивая, но слишком вредная возлюбленная – приходилось периодически от нее сбегать. Поэтому они, к большому везению Неты, решили сдать третью, лучшую, спальню с душевой какой-нибудь девушке – и дешевле, и за порядком будет следить. Лучших соседей не придумаешь!

Нета еще в школе решила поступать на медицинский факультет. Во-первых, хорошая, правильнаяработа на пользу людям, во-вторых, гарантированные порядок и чистота. И полная независимость, потому что у врача высокая зарплата. И родители дружно поддерживали – ясное дело, еврейский ребенок должен быть врачом или адвокатом. Правда, требовались отличный аттестат и не менее 700 баллов по психометрии[3], поэтому мама весь Нетин последний школьный год ворчала, что слишком высокий балл нужно требовать от гениального ученого, а врач не должен быть ненормальным гением, а как раз наоборот – разумным человеком без тараканов в голове. К счастью, ее дочь оказалась тем самым редким случаем, когда абсолютно заурядный, ничуть не гениальный человек получил 740 по психометрии. Просто Нета с первого класса была отличницей – не без влияния дедушки Йозефа, конечно.

Вот кто был настоящим отличником! Любая работа в руках деда, даже ремонт мелкой полочки, становилась совершенством – он обязательно сверялся с собственноручно нарисованными чертежами, оттачивал карандаши до идеального острия и сам был таким аккуратным, что хотелось умыться и причесаться, прежде чем с ним заговорить. Книги у деда хранились на специальных полках, выстроенные, как солдаты, причем не только по темам и авторам, но и по росту, что вызывало тихие насмешки со стороны родителей. Никакие старые книжки, даже совсем детские, которые он покупал когда-то Нетиному папе, дедушка не разрешал выбрасывать, только любовно менял местами. Кроме того, Йозеф знал наизусть очень много стихов, правда, на немецком языке, но Нета вскоре научилась понимать. Тем более дедушка и говорил с ней по-немецки. Только с ней одной. И только ей одной он рассказывал о красивом домике с черепичной крышей и резными ставнями, где на балконе и подоконниках росла герань, в кухне сверкали начищенные кастрюли, тонкие расписные чашки благоухали сладкой травяной настойкой, а на большом кожаном диване, закутавшись в пушистый вязаный плед, сидели мама с маленьким Йозефом и читали волшебные непонятные стихи. Ему так нравилось читать с мамой, и учить буквы, и считать до десяти, и до двадцати, и до ста. И потом, когда Йозеф начал учиться в школе, все учителя восхищались его знаниями и прекрасными отметками. А весь секрет заключался в том, что мама научила своего мальчика никогда не ложиться спать с несделанными уроками. Так что не только рост и уши, но и привычки Нете достались от дедушки. Совершенно правильные привычки, кстати! Потому что она давно поняла, что ложиться спать c несделанными уроками так же неудобно и глупо, как мыться в куртке и зимних ботинках. Будешь потом стоять и мямлить перед всем классом, как дура.

Нета рано поняла, что дедушка, как и она сама, не слишком счастлив в их шумной квартире. Пока сестры и брат были маленькими, они беспрерывно орали и прыгали на батуте, установленном прямо посреди гостиной, так что телевизор приходилось смотреть через их головы. А когда все наконец подросли и ненавистный батут исчез, Том страстно возлюбил музыку, записался в школьный оркестр и целыми днями с упоением репетировал. Конечно, на ударных, кто бы сомневался! А обе сестры либо ссорились и спорили, либо приглашали полный дом подружек, так что Нета приспособилась делать уроки в ванной комнате. Дед при этом тихо отсиживался в своем любимом углу среди книг и даже к ужину не выходил, пока их неутомимый музыкант не засыпал.

Вот тогда она и начала мечтать о доме.

Она так ясно представляла этот дом, будто уже не раз в нем побывала. Уютный веселый дом с красной черепичной крышей, с белой каменной лестницей, толстой дубовой дверью и разноцветной цветущей дорожкой меж камней и цветов. Нарядной, горячей от солнца дорожкой от крыльца до самой калитки. Пусть дедушка забудет наконец злую, холодную Германию! Правда, такому дому больше подходила полненькая хозяйка с ловкими загорелыми ступнями, крутыми бедрами и копной темных вьющихся волос, а не длинная белобрысая Нета. Плевать! Зато она выберет для Йозефа