Поцелуй змеи - Сюэдун Чжан

– В тот день, когда мы ездили на водохранилище, я и впрямь малость потерял рассудок. Не стоило мне доверять этой девице, ты уж прости, брат…

Никогда бы не подумал, что эта фраза дастся мне с таким трудом. У меня было такое ощущение, что слова намертво прилипли к моей глотке, ни в какую не желая выходить. Чжоу Цян лишь мельком взглянул на меня, при этом он выглядел настолько беспечно и самоуверенно, что, казалось, мое извинение было ему вообще до фени. Он посмотрел в зеркало заднего вида, а мне так ничего и не ответил. Ну и ладно, в любом случае, я высказал то, что хотел: все-таки между старыми приятелями не должно оставаться недопонимания.

– Помнишь выражение лица полицейского? – наконец произнес Чжоу Цян. В его голосе слышалась некоторая озабоченность.

– Что? – Я совершенно не понял, о чем он.

– Я говорю про Лао Таня. Не знаю почему, но он уже снится мне две ночи подряд.

Сердце мое екнуло. По правде говоря, после того визита полицейских я не на шутку волновался за Лао Таня, однако мне не хотелось думать ни о чем плохом, иначе это было бы несправедливо по отношению к Лао Таню.

– Ты думаешь, исчезновение этой женщины как-то связано с Лао Танем?

На самом деле, задавая этот вопрос, я не ждал никакого ответа. Но тут Чжоу Цян наконец повернулся и, внимательно посмотрев на меня, спросил:

– А ты считаешь по-другому? С чего вдруг мы понадобились полицейским?

Мы снова замолчали. Наверное, нам вообще не стоило мыслить в таком направлении. Выждав какое-то время, Чжоу Цян снова заговорил:

– На самом деле мне та девица особо и не мешала, просто хотелось преподнести урок Чжао Цзяню. Когда я отправился вместе с ней копать червей, то стал ее дразнить: мол, что может быть общего у такой очаровательной девушки с Чжао Цзянем, ведь этот жирный боров ничего, кроме отвращения, не вызывает. Однако ей мои слова не понравились. Ха-ха…

Смех его прозвучал как-то бесстыдно, однако мне не хотелось вдаваться во все эти глупости. На самом деле все мы, на мой взгляд, вели себя несколько бесстыдно. От нашей чистой студенческой дружбы давно уже не осталось и следа, каждая наша сходка лишь подтачивала наши отношения, делая их все более пресными и бессмысленными.

Когда мы проезжали мимо дома Чжао Цзяня, я спросил:

– Возьмем Чжао Цзяня с собой?

Но Чжоу Цян лишь хмыкнул и сказал в ответ:

– А на кой он нам сдался? Он такой тяжелый на подъем, да и поговорить с ним не о чем.

Похоже, Чжоу Цян уже и правда испытывал отвращение к Чжао Цзяню, и от этого становилось немного грустно.

Пока мы изо всех сил колотили в грязную дверь, которая, казалось, вот-вот развалится на куски, из-за двери квартиры напротив доносился яростный собачий лай – собака явно жаждала с нами разобраться. Решив, что пора уже оставить эту идею, я сказал:

– Хватит уже. Все эти годы Лао Таня носит непонятно где, вряд ли он сейчас здесь живет.

В ответ Чжоу Цян поднял кулак, чтобы сделать последнюю попытку достучаться до хозяина, но в этот самый момент за нашими спинами вдруг распахнулась металлическая дверь, из-за которой показался темно-серый шарпей. Если бы не надетый на него черный кожаный поводок, который изо всех сил тянула на себя хозяйка, тот уже бы точно не оставил на нас живого места. Черные глаза шарпея еле выглядывали из-под толстых складок, оскаленная морда напоминала физиономию дряхлого старичка, однако, пользуясь покровительством хозяйки, он бесновался, заставляя нас трепетать от ужаса, – казалось, вот-вот он бросится на нас и разорвет в клочья. Перепугавшись до смерти, я спрятался за спину Чжоу Цяна, который не растерялся и даже прикрикнул на пса:

– Чего лаешь? Только попробуй еще гавкнуть!

Хозяйка, словно заразившись от собаки, вся кипела от злобы. И тут из ее уст вырвалась странная фраза:

– Хозяев этой квартиры нет в живых, чего стучать!

Мы замерли на месте, а женщина с заливающимся шарпеем на поводке стала спускаться вниз по лестнице. Чжоу Цян вынул свою визитку и просунул в дверную щель, объяснив, что делает это для того, чтобы Лао Тань хотя бы знал, что мы к нему приходили. После этого мы тоже сбежали по ступеням вниз и вышли из подъезда.

Обретя кратковременную свободу, пес водил черным блестящим носом по земле и зарослям. Время от времени он комично задирал заднюю лапу и, весь дрожа, старательно метил какое-нибудь деревце или угол дома. При этом казалось, что у него имелся особый замысел: словно делал он это вовсе не для того, чтобы просто облегчиться, а чтобы успеть оставить этому миру хоть какое-то послание. Хозяйка собаки в это время стояла неподалеку, размахивая руками и разминая ноги, будто другого времени позаботиться о своем здоровье, кроме как во время этих прогулок, у нее и не было.

Когда мы с самыми добрыми намерениями приблизились к женщине, она настороженно завершила комплекс упражнений и демонстративно сложила руки на груди. За вырезом свободной пижамы угадывались пышные телеса. Поэтому Чжоу Цян миролюбиво обратился к ней, назвав сестрицей, и объяснил, что мы, однокурсники Лао Таня, всего лишь хотим узнать, как у него дела. Тогда дамочка наконец-то соизволила посмотреть нам прямо в глаза. Однако настроена она была по-прежнему мрачно и воинственно, словно соседство с семейством Лао Таня было для нее несчастьем. Похоже, даже говорить о нем ей было неприятно.

– Верно говорят: хорошего человека – обижают, а хорошую лошадь – седлают. Лао Тань – тряпка, а не мужик, избаловал свою бабу так, что та всякий стыд потеряла. По таким, как она, сразу видать, что из себя представляют: ходит – извивается на все лады, переодевается по сто раз на день, а размалевана не меньше, чем актеры пекинской оперы. Раньше за ней то и дело заходили какие-то непонятные типы: бывает, как уйдет вечером, так среди ночи только возвращается, уж не знаю, на каких там она еженощных танцульках пропадала. Пока до квартиры доцокает на своих каблуках, весь народ в доме перебудит. Одно время Лао Тань даже оставался на работе сверхурочно – наверняка чтобы просто побыть в тишине. Потом, когда у них появился сын, – по мне, так она его с кем-то нагуляла, – Лао Тань скакал от счастья и всего себя посвятил его воспитанию и образованию. Поскольку этой фифы