Собрание сочинений. Том 7. 2010-2012 - Юрий Михайлович Поляков
– И как же вы его собираетесь убить? – спросил писодей, удивляясь, что всерьез обсуждает с игроводом весь этот бред.
– Когда он приедет, я хочу подойти к нему вплотную и… – Жарынин схватил трость, прислоненную к креслу, и молниеносно обнажил клинок. – В сердце! Давайте выпьем, и обязательно закусите салом! Божественное! Осталось от пана Розенблюменко.
– Но вас же посадят! Дадут лет двадцать. Не меньше!
– Нет, мой пугливый друг. Я консультировался с юристом. Мы живем в стране торжествующего зла, которое возможно лишь при добром Уголовном кодексе. У нас нежнейший Уголовный кодекс, его, наверное, долгими тюремными ночами писали рецидивисты-интеллектуалы. Двадцать лет вам дадут, если вы бросите гранату в детский садик. И то не факт. Скажете, что в детстве вас растлевала воспитательница, – могут оправдать. А у меня смягчающие обстоятельства: я защищал стариков от произвола. Я был в состоянии аффекта под впечатлением смерти Ласунской. Наконец, у меня есть справка.
– Какая?
– Самая лучшая! Лет пять дадут. Полечат. Выйду через три года. А Ибрагимбыков будет гнить в гробу! Улавливаете?
– Вы несете бред! – вздрогнул Кокотов, подумав о себе.
– Почему бред? Победить зло можно только массовым индивидуальным террором. Добро должно вооружиться и уничтожать зло при каждом удобном случае. Вы думаете, Дадакин сдал бы нас, зная, что за это его прирежут в подьезде? А Лебедюк? Да он бы от ужаса стал омерзительно справедливым. Я хотел сам открыть эпоху террора. Но теперь, все обдумав, почетное право стать первым зилотом добра отдаю вам!
– Зилотом?
– Были такие древние евреи. За правду маму могли зарезать.
– Вы же не любите Ветхий Завет!
– Как раз в деле уничтожения врагов Ветхий Завет – незаменимое пособие! Соглашайтесь!
– Но почему я?
– Очень просто! Во-первых, вы и так умрете или станете калекой после операции.
– Ну-у, знаете…
– Хорошо. Операция пройдет успешно, и здоровье к вам вернется, – сказал Жарынин с насмешкой. – Но опухоль-то у вас, простите, где?
– В голове.
– Вот именно. В голове! Вы вообще за свои действия не отвечаете. Вас даже не посадят – отправят в больничку. Зато вы начнете кинжальный террор против коррупции. А как еще спасти Россию? Вы проснетесь знаменитым, героем Интернета, миллионы пользователей захотят стать похожими на вас и подхватят почин!
– Великий почин…
– Да, великий. Напрасно иронизируете!
– Это чушь. Вы спятили, Дмитрий Анатольевич!
– Антонович, с вашего позволения!
– Да, конечно… Я не стану никого убивать! Уйдите! Я устал. У меня раскалывается голова! – Кокотов потер немеющий висок. – Я больной человек. Зачем вы мне все это говорите?
– Жаль! Я надеялся, вы достойно завершите свой литературный путь. Неужели непонятно: чтобы стать большим писателем, надо иметь в биографии что-то необычное, содрогательное! Например, погибнуть на дуэли, как Пушкин с Лермонтовым. Или уйти на старость глядя из дому, как Лев Толстой. Неплохо быть расстрелянным, как Гумилев. Можно посидеть в тюрьме, как Достоевский или Солженицын. В крайнем случае – застрелиться, как Маяковский, или повеситься, как Есенин. Гадко, конечно, но эффектно. Разумеется, я не желаю вам быть задушенным женой, как Рубцов, или похороненным заживо, как Гоголь. Все-таки вы мне дороги! И уж точно не стоит умирать от водки, как большинство русских писателей. Это, знаете, вообще у нас не считается…
В подтверждение сказанного Жарынин наполнил рюмки, соавторы хлопнули, и режиссер с аппетитом заправил в рот тонкую, будто розовый лоскут, ветчину, а потом еще закусил двумя маслинками и облизал пальцы. Писодей тоскливо позавидовал его нерушимому здоровью, позволяющему в застольных битвах отвоевывать земли, разбазаренные демократами.
– Кокотов, я предлагаю вам небывалое – стать первым истребителем зла. Подумайте, Бродскому хватило ссылки за тунеядство, чтобы получить Нобелевскую премию за стихи, которые вообще невозможно запомнить. А вы станете первым в новой истории зилотом добра! Прикиньте: ну, умрете вы на операционном столе от неудачной анестезии или оттого, что у врача с похмелья дрогнул в руке скальпель. И что? Ничего. Загнетесь от жутких болей, изъеденный метастазами, как сыр рокфор зеленой плесенью…
– Не надо! – попросил Андрей Львович, испытывая ужас, переходящий в дурноту.
– Нет, дослушайте! Какая вам польза от такой смерти? Ну, появится в какой-нибудь занюханной литературной многотиражке крошечный некролог, мол, жил, писал сначала под своим именем, потом под псевдонимом Аннабель Ли и умер от тяжелой продолжительной болезни. Помним, скорбим. И забудут на следующий день, а ваша Аннабель, как последняя курва, будет рожать те же идиотские романы, но только от другого неимущего автора…
– Замолчите! – истошно взмолился Кокотов и сам налил себе перцовки.
– Выпейте, выпейте! Вот так, хорошо. Все-таки алкоголь – это сироп бессмертия…
– Откуда вы знаете про сироп бессмертия? – задохнувшись водкой, прошептал писодей.
– Мама в детстве рассказывала. А теперь лишь на минуту допустите, что вы приняли вызов. На минуту! Информационное пространство гудит, как разворошенное осиное гнездо. Первые полосы газет кричат: «Прозаик прустовской школы Андрей Кокотов ударом в сердце убил рейдера Ибрагимбыкова!» И вы становитесь другим человеком, но самое главное – другим писателем. Понимаете? Критики и литературоведы набросятся на ваше наследие, как гиены на труп льва, оближут и разгрызут каждую косточку, найдут мозг и смысл там, где его никогда не было. Ваши дурацкие «Лабиринты страсти» объявят сложнейшей художественно-философской криптограммой, сводом тайных знаний, дошедших к нам из эры Лемуров. Даже в псевдониме Аннабель Ли Сэм Лобасов обнаружит гендерный вызов, подвиг, равный Флоберу, который испытывал оргазмы вместо Эммы Бовари. А какой-нибудь Гонопыльский составит сборник воспоминаний «Неузнанный», где все, включая Лапузину и вашего покорного слугу, будут каяться, что не поняли, не разгадали, не оценили вас при жизни. Вы станете классиком…
– Так уж и классиком…
– Еще бы! Вспомните Пургача! Ему памятник поставили. Кто он такой? Пьющий стукач. Я же вам предлагаю подвиг, предлагаю совершить то, до чего не додумался еще ни один писатель!
– Это невозможно.
– Жаль. Очень жаль. Придется все-таки мне самому…
– Что же вас смущает? Боитесь?
– Дурашка! Я о вас забочусь. Я хочу снять кино… Зачем вы писали синопсисы?
– Но вам же ни один не понравился!
– Не имеет значения! Если вы станете знаменитым кинжальщиком, я сниму три фильма по всем трем синопсисам, и мы получим три «Оскара»!
– Знаете, Дмитрий Антонович, мне кажется, вы сейчас тоже придумываете какой-то новый синопсис…
– Возможно. Мы придумываем, нас придумывают, тех, кто нас придумывает, тоже кто-то придумал. Не важно. Бессмертие стоит риска!
– А если меня убьют? У Ибрагимбыкова охрана.
– И отлично! Вы умрете мгновенно, без операции, без химии, без облучения. Не будете шляться, как желтая мумия, пугая друзей и радуя врагов. Погибнете в
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Собрание сочинений. Том 7. 2010-2012 - Юрий Михайлович Поляков, относящееся к жанру Русская классическая проза. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
