Почти 15 лет - Микита Франко

вещи – кто, где и что может подумать – Лев считывал быстрее него.

— Ну, может быть, ты боишься, что нас примут за… — он замялся, почувствовав себя странно.

Без обыкновенной реакции Льва всё стало выглядеть так, будто это он, Слава, боится.

— Подойдём вместе, — пожал плечами Лев, убирая пальто в шкаф.

Слава скинул куртку, оставшись в розовой толстовке, и с интересом посмотрел на Льва: темно-синяя рубашка в мелкую крапинку. Никогда такой у него не видел.

— Не белая, — просто отметил Слава, улыбнувшись.

Лев, оглядев себя, кивнул:

— Да, тебе же вроде не нравится, когда я…

— Ты должен носить то, что нравится тебе, — напомнил Слава. – Что думаю я – неважно.

— Для меня важно.

— Важнее своих желаний?

— Конечно.

Слава хмыкнул:

— Обязательно расскажи об этом психотерапевтке.

Они остановились у регистратуры, вместе, Слава представился и сообщил, что они пришли на парную консультацию. Можно было бы сказать «на психотерапию» или просто – к Мариам, но ему почему-то хотелось подчеркнуть, что они пара. И что им не стыдно в этом признаться.

Девушка вежливо попросила подождать. Ни осуждающих взглядов, ни смены интонаций в голосе – за деньги даже в Новосибирске можно купить кусочек Канады.

Но Слава хотел бы вернуться в настоящую.

В кабинете Мариам пахло корицей, кофе, яблоками и новой мебелью. Слава подумал: «Пахнет осенью», хотя на дворе был февраль. Мариам оказалась милой и улыбчивой – из тех редких людей, кому идут большие, чуть выпирающие зубы – дети бы сказали «кроличьи», но Слава предпочел слово «крутые». Она была из тех, кому идут крутые большие зубы. И смуглая кожа. Он чувствовал родство со всеми смуглыми.

Два бирюзовых кресла, стоящие напротив одного желтого, всем своим видом намекали, что сесть нужно в них. Они так и поступили: Слава подождал, пока Лев сядет первым, потом опустился в кресло сам. Мариам внимательно следила за ними, и он забеспокоился: вдруг она уже начала интерпретировать каждое их действие, как странное?

Когда они устроились, она представилась и, широко улыбнувшись, спросила:

— Ну, с чем вы пришли?

Слава и Лев переглянулись. Зря они не придумали ответ на вопрос: «А что мы ей скажем?»

Лев заговорил первым:

— Ну, всё очень сложно…

И замолчал. Мариам опять улыбнулась:

— Ничего страшного. Так говорят все пары, которые ко мне приходят.

Лев с ней заспорил:

— Нет, у нас правда всё очень сложно…

— И так тоже они говорят, — хихикнула психологиня.

И тогда рассмеялся Слава. Ему стало по-странному хорошо от мысли, что так говорят все. Если так говорят все, может, они не такие уж статистически уникальные придурки с очень сложным-безнадежным случаем? Может, они зря чувствуют свои отношения самыми обреченными и неподъемными в мире?

Может, если есть шанс у других, то и у них он есть?

Почти 15 лет. Лев [67]

Говорить начал Слава:

— Мы любим друг друга, но у нас есть… ряд взаимных претензий…

Мариям кивала, словно не замечала этого канцеляризма.

— …и неразрешимых разногласий. То есть, мы не можем их сами разрешить.

— Какие разногласия? – мягко спросила она. – В чём вы не сходитесь?

Они посмотрели друг на друга и ответили почти в один голос:

— Ни в чём.

Мариям засмеялась:

— Ну, как минимум в этом вы сошлись! Давайте тогда по порядку: что самое важное?

Лев сказал:

— Эмиграция.

А Слава сказал:

— Насилие.

Лев сразу почувствовал себя скованно, но спорить не стал. Под резко изменившийся взгляд Мариям, он признал:

— Ладно. Насилие важнее.

Психолог осторожно произнесла:

— Хорошо, расскажите об этой проблеме.

Лев молчал – этот момент явно был для Славы. И тот заговорил:

— В течение этого года Лев трижды применял ко мне физическое насилие, — он начал загибать пальцы. – Ударил по лицу, кинул на кровать, швырнул в меня чайник.

С каждой фразой Льву казалось, что семантика слов усиливается: ударил-кинул-швырнул. Он хотел вмешаться, пока Мариям не сочла его монстром и не сказала, что с такими моральными уродами не работает, но удерживал себя из последних сил от возражения: «Не такое уж это и насилие». Ему вспоминался разговор с Мики. Поэтому он молчал.

— И как это для вас было?

Слава, закусив губы, повернулся ко Льву – тот почувствовал его взгляд, но не смог посмотреть в ответ – и тогда Слава снова обратился к Мариам:

— Как предательство, — ответил он.

— Что это значит? Что вы почувствовали?

Он задумался, прежде чем ответить.

— Когда мы начинали отношения, я знал, что он…

Мариам вдруг попросила его:

— Обращайтесь ко Льву, не ко мне. Говорите «ты».

Слава вздохнул, явно превозмогая себя. Скинув ботинки, он забрался в кресло вместе с ногами и, обхватив колени, повернул голову ко Льву.

— …Ты сложный человек, — сказал он.

Лев чуть не ответил: «Я знаю».

— Когда у нас начали развиваться отношения, я понимал, какие могут быть последствия, но подумал… подумал, что ты заслуживаешь шанса, а я смогу уйти в любой момент. И я никогда не жалел об этом решении так сильно, как в последний год. За четырнадцать лет было всякое, и я не могу сказать, что был безумно счастлив все эти годы – я по-разному себя чувствовал. Но не жалел. А когда ты меня ударил… Это будет смешно, но я обиделся. Ну, знаешь, словно ты очень долго притворялся нормальным, настолько долго, что в момент, когда ты проявил себя агрессивно, уйти от тебя стало почти невозможным. Мы стали связаны квартирой, деньгами, детьми… И я обиделся, что ты не сделал этого раньше.

— Не ударил тебя раньше? – уточнил Лев.

— Да. Это звучит глупо и я не думал прям так… Но я злился, как всё неудобно и не вовремя. И почему именно сейчас, а не десять лет назад, когда уход от тебя не стоил бы мне ничего.

— А тебе не было обидно, что это разрушило наши отношения?

Слава пожал плечами.

— Я не думал об этом.

— Не думал? – удивился Лев. – Но это же главное из всего, что происходило.

— Для меня главным было не это.

— А что было главным?

Слава откинул голову назад, посмотрел на потолок:

— Не знаю… То, что всё это очень не вовремя. Мы были в чужой стране с детьми.

Лев