Все их деньги - Анна Теплицкая

Досчитав до пятнадцати, рывком поднялся с кровати, поставил на пол сразу обе ноги, посмотрел на себя в зеркало. Видок так себе, помятый. Десять минут контрастного душа исправили ситуацию, и я вышел красноватый, но посвежевший.

– Эх, хорошо, – гаркнул я в пустоту.

Похлопал себя по небритым щекам, оделся и открыл входную дверь. Вот и они – Ромка, Генка уже стоят у входа. Кто-то скажет, что это полная хрень: не высовывать нос из хаты без охраны – но этот кто-то просто не был знаком с Дедом Кусо. И не будет знаком, его размазало в две тысячи девятом от самодельного взрывного устройства, или проще – СВУ, заложенного в лифте. С тех пор у моих ребят задание ежедневное – вылизывать каждый уголок парадной, начисто вылизывать, пока не заскрипит.

– Слышь, долго мне ещё ждать? – спросил я.

– Шеф, всё чисто, можете выходить – сказал Ромка.

Когда я брал в охрану бывших спецов, то думал, что они, конечно, быстрые и собранные, но недалёкие и по природе своей полные дебилы. Платил им копейки, часто увольнял, а они по всей России потом рассказывали, что перевозили михеичевские миллионы. Только вот бывший контрактник Ромка был на всё это не похож. Видно, от моего авторитета он стал беззащитный, нерасторопный, всё у него из рук валилось. Хотел его уволить, да тут оказалось, что он нормально рулит и парень хороший, с юморком, так что работает он у меня теперь и водилой, и в охране.

– Куда едем, шеф?

– Приехали ко мне Вадик Петров и Вова Шпак, знаешь таких?

– Знакомые фамилии, – с уважением покивал Ромка.

Я не стал вокруг да около ходить, сказал:

– Едем на Малую Лубянку, там покажу.

– Хорошо.

Затем он помолчал немного и неуверенно спросил:

– Шеф, а можно вопрос?

Я махнул рукой, и мы тронулись, сзади двинулись два джипа охраны.

– Валяй.

– А вы друзья с Вовой Шпаком?

– Друзья, – я крякнул. – Слово-то какое… Землячки они мои. Землячки. Знаешь, тюрьма место ужасное, не поспоришь, но даже там есть место для приколов. Вот, представь себе, барак, кровати в два яруса, человек шестьдесят в одной комнате. Сечёшь, Ром? Был там один мужик, Пономарь. Забегает вдруг довольный и говорит: «Сегодня бухаем!» Мы повскакивали, говорим: «Как, чё случилось?», он отвечает: «У меня сын родился». Мы и говорим: «Слышь, дебил, у тебя сроку сколько?», «Тринадцать», отвечает. «А сидишь сколько?», «Полтора года», «Так какой сын у тебя, баран?!»

Рома радостно засмеялся:

– Надо же! Даже я бы так не облажался.

– Вот-вот, а с Вовой Шпаком была история следующая. В лагерь, когда приезжаешь, на работу надо было ходить обязательно, поэтому я заприметил там цех металлообработки. Там схема такая, первые три месяца ты – ученик, то есть никто с тебя норму не спрашивает, и отказа от работы нет. Вот поучились мы и – на тебе! – теперь типа экзамены. Выходит Коля Магадан – «пять», выходит Вовка – «четыре», выхожу я – и «неуд», не сдал. Так вот эти бараны начинают работать норму, а я нет, я ж ученик.

– Так вы, что ли, специально не сдали? – восхитился Рома.

– Ну! Спецом, естественно! Вадик и Вова тогда уважением ко мне и прониклись, они-то вкалывали как проклятые. Прикинь, прошёл где-то год, когда начальник цеха Андреевский, питерский, кстати, тоже, он и сам пятнашку отсидел; глянул на это всё и говорит: «Я знал, что вы тупые, но что вы насколько тупые? Вы реально думаете, что Михеич станок не может освоить? Да вы откройте его личное дело и почитайте!» Вот и накрылась моя схема.

Я раскинулся на заднем сидении «Майбаха». От воспоминаний захотелось курить, жаль, что уже лет двадцать не курю. Нажал на кнопку и опустил стекло. Мне «мерсы» не очень нравятся, но даже я не скажу, что это плохая машина.

Рома не унимался:

– И что, шеф? Вы работать пошли?

– Да, пришлось… Выбрал тогда токарно-винторезный станок, как сейчас помню – ТВ 320, вот стоишь себе, запчасти пиляешь. Я потом неплохо, кстати, наживать там стал, делал пряжки для джинсов «Ли», «Леви Штраус», «Вранглер», потом их продавал за чай.

– Здорово!

– Ну а как, конечно, здорово. У меня глаз-алмаз был, не то, что сейчас. Там сотки миллиметра надо было ловить.

– А со вторым как?

– С Вадиком Петровым?

– Да.

– Сейчас расскажу. Мне в то время туберкулез лёгких поставили, причем не абы какой, а фиброзно-кавернозный. Ты, если не знаешь, пошурши в интернете потом, болячка страшная. Так вот, а выглядел я абсолютно здоровым, вес девяносто килограмм, мощный такой, щёки румяные. Начальник больнички в шоке, как, мол, так. Даже подходил ко мне, говорил: «Душой чую, что ты врёшь! Но поймать не могу». Вот-вот. А Вадька тоже там лежал, имитировал приступы астмы, только его быстро раскололи. Он потом допытывался у меня, как, мол, ты начальника обманул, ведь на рентгене – реальная дыра в лёгких. «Ты что-то путаешь, – говорю. – Болею я». И только спустя много лет я ему правду сказал.

– И как было, шеф?

– Была такая серортутная мазь, от этих всех, ну, не от мошек, а от этих… короче типа от вшей. А была ещё и белая ртутная мазь на основе ртути, ну вот, этим я перед рентгеном всегда себя и смазывал: спереди, сбоку и со спины. Вот тебе и дыра на всё лёгкое.

– Просто обалдеть, – сказал Ромка. – Много вы всего такого знаете?

– Да ты с моё поболтайся по тюрьмам… Э-э-э жди, ответить надо.

Звонил замначальника полиции по оперативной работе, с недавних пор товарищ мой:

– Михал Михалыч, день добрый! Виктор Давидович беспокоит.

– Вещай, Давидыч.

– Вы просили всё разузнать про ДТП с участием Бронштейна. Дела обстояли так: в дежурку поступил вызов примерно в 20.30, ДТП с летальным на мотоцикле на пересечении Сколковского шоссе и Весенней улицы. На место сразу прибыл сотрудник ДПС и парень из уголовного розыска. Парня я хорошо знаю, Ваней зовут.

– Что говорит?

Событие вроде бы рядовое. Ваш Бронштейн ехал на мотоцикле очень быстро. Двигался по Сколковскому шоссе по