Плавающая черта. Повести - Алексей Константинович Смирнов

лотос, кому калач. Нам ближе и понятнее последний. Через пару минут боль стала сама по себе, а я отошел в сторонку -бестелесный, холодный, невозмутимый. Мое сознание с легкой досадой взирало на липкий от крови субстрат с костными отломками, которые торчали из открытых переломов. Насмотревшись, оно переключилось на помещение.

В отличие от камеры, здесь было совершенно пусто. Палату позаботились выкрасить в мучительно неопределенный цвет. Я такого не знал и сразу начал страдать даже в состоянии медитации и отрыва от инвалида, в которого превратился. Еще в ушах чавкали и клацали папашины клещи. От этого тоже не удавалось отделаться. Шум грибного дождя, который я принялся вспоминать ради противовеса, звучал зловеще и обещал новые беды.

Нелюди просчитались. Они не знали, насколько легко мне отсюда сбежать. Они забыли, что антивирусные программы считались у наших программистов приоритетными. Вирусные тоже. Это нераздельные аспекты единого явления. Но сначала сэр Невилл. С Козой придется повременить, в положенный час я переправлю ее с детьми в безопасное место. Усилием воли я поднял свое тело на четвереньки и подвел к сэру Бобсу, как антилопу на водопой.

- Бобе, - прошептал я. - Очнитесь. Вы слышите? Это я, Псаев.

Мне пришлось это сказать, иначе он не очнулся бы. Я говорил на грани слышимости, почти не шевеля губами. Вдобавок я обращался к нему на шифрованном языке времен антигитлеровской коалиции, переставляя слоги, калеча грамматику и превращая фразу в полную белиберду. Давайте-ка, Бобе, приходите в себя. Не забывайте, что наши пращуры сражались бок о бок.

Сэр Невилл забулькал кровавой пеной. Он разлепил фиолетовые шары, которыми стали его глаза, и шевельнул сломанной рукой. Распухшие губы что-то вымолвили.

- Не понял вас, Бобе. - Я склонился ниже. - Что вы сказали?

- Бритву, - еле слышно выдохнул он.

Британец считал себя обязанным побриться. Гонор этой публики неописуем.

- Не валяйте дурака, - отозвался я. - Видели бы вы себя! У вас больше нет ни подбородка, ни щек.

- Вы сами дурак, - простонал Бобе. - Я хочу перерезать вам горло. А потом себе.

- Держите себя в руках. Берите пример с меня: вы сдали мою особу Папаше, а я не прошу вас о бритве.

- Это не расправа, - выдавил он. - Это акт милосердия.

- Не вам рассуждать о милосердии, любезный. Напомнить?

За Бобсом числилось много нехорошего, и он не стал спорить.

- Рассказывайте, коллега. Времени у нас мало. Почему вы заинтересовались этим винным подрядом?

- Впервые слышу...

Я наступил ему коленом на предплечье, и сэр Невилл взвыл.

- Стараниями Папаши мне не придется делать ничего особенного. Достаточно надавить. Выкладывайте.

- Я не понимаю, о чем вы говорите.

- О Водолее, сэр Невилл. Не вынуждайте меня продолжать.

Фиолетовые щелки сомкнулись. Бобе помолчал. Затем слабо вымолвил:

- Зачем спрашивать, если вы и сами знаете о Водолее? Мне это удивительно, но я никогда не отрицал вашего высокого профессионализма.

- Мне непонятна ваша роль, - соврал я.

Сэр Невилл вздохнул. Затем исхитрился приподнять левую руку и оценивающе взглянул на нее. Очевидно, ее состояние убедило его в скором конце, и он решил, что терять нечего.

- Это древний Орден Теобальда, - сказал он. - Концерн - прикрытие.

- Кто такой Теобальд?

- Чернокнижник. Монах. Алхимик. Еретик...

- Масон, короче говоря.

- Меня поражает, Псаев, как быстро вы схватываете самую суть... Орден готовил пришествие Водолея... Но это вам и так известно...

- Вы рассказывайте, - посоветовал я. - Мне интересно послушать вашу версию.

- Как угодно... Теобальд приготовил эликсир... Вино на крови убиенных праведников из двенадцати израилевых колен...

- Ну, понятно, - кивнул я. - Куда же без них.

- В Ордене существует предание... Водолей есть Зверь из Вод, который явится с наступлением его эпохи и будет править миром... Ну, или его частью... шестой, не меньше... Для этого нужно таинство истинной веры...

- То есть православной.

- Разумеется... Эликсир был потерян. Не так давно мы обнаружили его... после того, как наткнулись на свитки в архивах Вестминстерского аббатства... Нам показалось удачной мыслью родить Водолея в вашей стране... Мы связались с Орденом, договорились о поставке вина...

- Все ясно. - Я убрал колено. - Как обезвредить вашего Водолея?

В кровавой каше проступило нечто вроде улыбки. Сэр Невилл издал гадкий смешок.

- Никак, Псаев... Теперь никак... Партия уже доставлена...

Запасы прочности человеческого организма неисчерпаемы. Бобса разобрал смех. Немного истерический, с привизгом, похожий на хохот гиены, но все-таки искренний. Он полностью уверил меня в правдивости сказанного.

- Сэр Невилл, вы все еще хотите бритву?

- Да... - пролепетал он сквозь веселые спазмы. - Хочу... дайте мне...

- Позвольте вас огорчить. Вы предстанете перед Создателем небритым, без крахмального воротничка и не напившись чаю.

Смех замер. Лицо Бобса исказилось от ужаса, хотя казалось, что дальше было некуда и нечему. Я приник к нему в прощальном поцелуе и сплюнул в рот ампулу с рицином, затем подпер ладонью то, что осталось от челюсти, и поднажал. Сэр Невилл вдруг полностью распахнул заплывшие глаза. На шарах словно лопнула шкурка и вылезло белое, в алых прожилках содержимое. Глазные яблоки заходили ходуном. По телу сэра Невилла прошла сладкая судорога, которую я впитал без остатка.

- Как это славно, что вы уже встали на путь выздоровления! - послышалось сзади.

Я оглянулся.

Там уже некоторое время стояли Тутор и Коуч, восхищенные поцелуем.

6

Скажу откровенно: можно было и заканчивать, но я не любил недоработки. Приличный оперативник всегда приберет за собой, вынесет мусор, выбьет ковер, попрыскает духами на шторы, вымоет пол и не оставит ни единого следа своего присутствия. Уборка в Лазарете была не по моей части, но совесть важнее скатерти. Папаша Бородавочник заслуживал последнего прости. Поэтому я не стал ни церемониться, ни мудрить, а просто сломал шею Коучу, а Тутора взял в серьезный оборот, и вскоре его уже было не отличить от Бобса. Разве что он еще дышал.

- Зови своего кабана, - дохнул я в полуоторванное ухо. - Живо.

У того не было сил удивиться тому странному факту, что полутруп одолел его в считанные секунды - такого спортивного, такого промассированного снаружи и изнутри, покрытого ровным загаром, с мозгами ротвейлера и моралью амебы.

- Он... видит, - прохрипел Тутор.

Я огляделся, потом запрокинул голову, изучил потолок.

- Коммен зи хир, - позвал