Иван Мележ - Люди на болоте (Полесская хроника - 1)

Шабета помолчал, будто показывая, что решить это не просто, и позволил остаться. Черт с ней, этой упрямой бабой, может, и стоящее что скажет.

И действительно, Грибок, видно, ничего не рассказал бы.

Он так был угнетен приходом бандитов и их угрозами, что сразу, едва Шабета начал допрос, попросил:

- Б-братко! Пусти меня... Я ничего не знаю...

- Как не знаешь? Приходили они к тебе?

- Приходили...

- Сколько их?

- Трое было на дворе... - ответила за Грибка жена.

- Были среди них знакомые? .. Опознали вы кого-нибудь?

- Нет! - замотал головой Грибок.

- Не узнал он, - подтвердила Адарья. - Темно было.

А двое из тех бандитов стояли молча... Только я думаю, что без своих тут не обошлось. Я так думаю - откуда они узнали, что у нас делить землю хотят? Само оно разве дошло до этого Маслака? Донес кто-то. Пришел и сказал! И, скажи ты, на днях, видно, там был. Ведь разговор о дележе начался совсем недавно!..

- И видно, кто-то из тех, кто не хочет землеустройства, - добавил Шабета.

- Ну наверно ж!..

- Кого вы подозреваете? - мягко спросил Шабета.

Глаза Грибчихи потухли.

- Не буду бога гневить, не знаю. А раз не видела, то и говорить нечего. Не схватили за руку - не вор...

- Кто-то связан с ними, факт. А кто? - не отступал Шабета.

- Не буду говорить, никого не поймала... - Бросив осторожный взгляд на дверь и приблизившись к Шабете, Грибчиха тихонько сказала: - Про Дятлика Василя, что на том конце, говорят - будто он привел!.. Он в тот вечер стоял с Чернушковой Ганной!.. - Она тут же отошла от него и на всякий случай громко заявила: - Не видела ничего, не знаю!..

Давая понять, что сказала все, она поднялась со скамейки и попросила:

- Только вы о том, что я сказала... никому!..

- Хорошо, - пообещал Шабета.

Может, никогда еще не было у Ганны, охваченной противоречивыми чувствами, такого тяжелого р-азговора, как в этот день с милиционером. Она не беспокоилась за себя, совесть у нее была чиста, она знала, что позвали ее сюда в качестве свидетеля. Ганна тревожилась о Василе. И хотя Шабета вначале ни словом не упомянул о Василе, допрашивая, как выглядели бандиты, их приметы, голоса, поведение, она думала об одном: сейчас будет решаться судьба Василя. Что она скажет милиционеру?

- Значит, в тот вечер вы сидели с Дятлом Василем... - выслушав ее, не спросил, а как бы повторил Ганнины слова Шабета.

Ганна кивнула.

- И вы ничего не ждали, ни о каких бандитах не думали?.. А они вдруг подошли и - прямо к вам? Так сразу и подошли! Как это они вас так сразу нашли?

- Не знаю... Мы там уже много раз были...

- Допустим, что вас видели там не раз. Допустим, что на вас направил кто-нибудь, а сам остался в тени...

Ганна с облегчением отозвалась:

- Я и сама так думала! Кто-то показал, подвел!.. Чужими руками захотел жар загрести!..

- Кто это мог быть?

- Не знаю...

- Загадка... Туман... - задумчиво произнес милиционер. Он внимательно посмотрел на Ганну. - Есть одна догадка, и очень простая. Что Дятел Василь... сам... ждал их!

- Он? Вот уж выдумали!..

- Он, может быть, сам назначил встречу им!

Ганна вскочила в сильном волнении, возмущенная:

- Он... Они его еще немного - и пристрелили бы... Еще немного - и конец был бы ему!.. А вы говорите!..

- Но ведь он повел их?

- Я... не знаю, как и что потом было...

- Вы давно знаете его?

- Оладьи из земли вместе лепили! Хаты ж наши - рукой подать!.. - Ганна горячо, порывисто добавила: - Нет у него ничего с ними, с нелюдями! Я знаю! Поверьте!..

Она обеспокоенно, с надеждой взглянула на Шабету, ждала, как приговора, его слов. В сердце ее не гасла надежда - он поверит ей, поверит Василю, видит же, что она не врет...

- Он не злой... Добрый он...

- Все хорошие, - недоверчиво, непримиримо ответил Шабета. - Из кого только бандиты выходят...

Он встал, костяшками пальцев постучал по столу, с угрозой заключил:

- Ничего, я докопаюсь! Выведу на чистую воду!

Выходя от Шабеты, полная тревоги за Василя, который опять стал самым дорогим на свете, Ганна вдруг на крыльце увидела его самого. Он сидел, невесело опустив голову, - видимо, ждал, пока его позовут к милиционеру. В порыве сочувствия и ласки, мгновенно охватившем все ее существо, отдавшись этому порыву, ни о чем не думая, будто подхваченная волной, Ганна бросилась к Василю.

Она сразу поникла - так неласково взглянул на нее Василь. Он поспешно отвернулся от Ганны и, как человек, готовый ко всему, решительно пошел в сени.

- Со мной - так же, - сказал посыльный, Рудой Андрей, куривший возле изгороди. - Шел, сидел, так сказать, все молчком... Думает о чем-то...

- Переживает...

Ганна медленно спустилась с крыльца, побрела на улицу.

Шабета встретил Василя стоя за столом, окинул его быстрым пристальным взглядом. В тяжелом отчужденном взгляде Василя, исподлобья, из-под лохматых, непослушных прядей жестких волос, во всей его понурой фигуре, в расстегнутой домотканой сорочке, домотканых, с коричневыми болотными пятнами штанах Шабета уловил что-то недоброе, звероватое.

- Оружие есть? - спросил Шабета таким тоном, который говорил, что шутки с ним плохи.

- Чего?

- Не дошло? Оружие - обрез или наган - есть?

- Нет...

"Лицо какое, чисто бандитское... - невольно пронеслось в голове Шабеты. - Глаза - в таких ничего не увидишь! Как за тучей... И один не похож на другой. Будто не у одного человека! Один вроде светлый, а другой - карий, дикий, как у волка..." У него росло странное недоверие к этому угрюмому куреневцу.

- А что в кармане?

- Оселок...

- Достань. Покажи... Стой там!

Шабета многое повидал за время своей службы, случались всякие неожиданности, потому держался настороже. Это было уже привычкой, привычкой человека, который ездит один и один отвечает за все, за все свои поступки, иногда при очень сложных обстоятельствах. Осторожность тут никогда не лишняя.

В руках у парня было обыкновенный оселок. Шабета приказал подать оселок, положил его возле себя, сел.

- Зачем принес его?

- Нож точил... Забыл положить.

Шабета внезапно ударил вопросом:

- Давно в лесу был?

- В каком лесу?

- Не прикидывайся! В банде!

Внезапность, грубоватость вопроса были его обычным приемом, когда, он допрашивал подозреваемых в чем-то людей.

В таких случаях зоркому взгляду его нередко открывалось многое. Этот же куреневец глазом не моргнул, только еще больше набычился.

- Не был я.

- И не водил их по ночам?

Василь молчал.

- Почему не отвечаешь?

- Зачем... Знаете уж...

- Знаем. Все знаем. И я советую не крутить напрасно. Все равно ничего не выйдет... Давно с ними связан?

- С кем?

- Ну, не валяй дурака! С маслаковцами?

- Не знаю я их...

- Как же не знаешь, если - водил?!

- Тебе бы приставили обрез..

- Ну-ну, ты меня не бери голыми руками! Я тебе не приятель, не твоего десятка!.. Знаю я таких. Каждый, как только попадется, овцой стать хочет... Ишь - "приставили обрез"!

Василь не возражал. Что говорить попусту?

- Много было их?

- Пять, кажется...

- Кажется!.. Кто был, фамилии их!

- Не наши. Незнакомые..

- Скрыть хочешь? Думаешь на мякине провести? Кто?

- Не наши, говорю...

- Хуже только себе делаешь! Крутить хочешь?

Василь не ответил. Шабета недовольно постучал по столу.

- О чем они говорили?

- Ни о чем...

- Приказали? .. Наставили обрез - и все?

Василь кивнул.

Шабета больше не спрашивал. Взяв карандаш из нагрудного кармана выгоревшей гимнастерки, он пс двинул к себе клочок желтой оберточной бумаги и, показывая Василю, что, как и прежде, следит за ним, стал что-то писать. Грамотей он, видно, был не большой, - буквы ложились на бумагу тяжело и были кривые, неуклюжие.

- Вот, подпиши протокол! - подсунул Шабета бумажку Василю.

Василь взял карандаш, послюнявил его, наклонился, - Тут, внизу?

- Чего ж берешься подписывать не читая? - строго взглянул на него Шабета.

- Все равно... Все равно не разберу...

- Неграмотный?

- Почти что...

- Как протокол подписывать - так неграмотный, а как бандитов вести науки хватило... Протокол - это следствие, с изложением моих вопросов и твоих ответов. Ясно?

- Ясно...

- Тут все фактически. Без обмана!.. Прочитать мне, может?

- Не надо.

- Порядок такой... Ну ладно - подписывай!

Подписав, Василь с облегчением встал. Надоел ему этот разговор, да и спешил он закончить прерванное дело, потому и доволен был, что, подписав, наконец отвязался.

- Куда? - остановил его Шабета. Он также встал.

Василь не сразу понял значение вопроса Шабеты, ответил спокойно- Домой.

- Подожди.

Тон его удивил Василя, это был уже приказ. Шабета преградил ему дорогу, изгибом пальца твердо постучал по оконной раме. На этот стук со двора вскоре неторопливо вошел Андрей Рудой.

- Давай сейчас к нему, - Шабета кивнул Андрею Рудому на Василя, - и скажи... Кто там у него дома?

- Дед есть, так сказать - Денис. Матка...

- Скажи его матери, чтоб принесла одеться... - Шабета взглянул на босые, с пепельными пятнами подсохшей грязи ноги Василя. - Обувку какую-нибудь. И харчей торбу.