Откроется не каждому - Константин Викторович Харский

– Да, я не только в парках тренируюсь, – улыбнулась Клара. Она хотела этой шуткой разрядить обстановку за столом, но, кажется, получилось грубо. – Извините.

Клара начала вставать из-за стола.

– Пап, не бойся, всё будет хорошо, – посоветовал Коля, не переставая есть пиццу.

– Папа, не бойся, – поддержала Валя.

По тому, как отреагировали на эти слова Юрий и Ольга, можно было предположить, что Валя нечасто называет отчима папой.

– Спасибо. Я учусь не уходить от проблем и учусь быть взрослым, – сказал Юрий и, подумав, добавил: – Ты знаешь, мне начинает нравиться. Быть взрослым не так страшно, как я тебе тогда сказал.

– Я знаю, – просто ответила Клара.

– Правда? – радостно удивился Юрий. – А я ужасно переживал. Думал, что испортил тебе жизнь своими словами.

Клара кивнула, подумав: «Не так уж просто испортить мне жизнь, как тебе это кажется, Юрик. Взрослей, не затягивай».

– Мне нужно к своим, – сказала Клара, стоя уже за стулом.

– Так что там с тетрадью? – спросила Ольга.

– Этот мужчина взял тетрадь и не хотел возвращать. Не знал силу искусства, – пояснила Клара и, чтобы Ольга не лезла дальше к ней с вопросами, извинилась и быстро пошла к своему столику. Только теперь Клара поняла, что тетрадь деда всё это время беззащитно лежала на столе, и теперь, наверное, уже все попробовали свои силы. Клара была уверена, что сможет узнать того, кому удалось окунуться в текст. Клара подошла к столику.

– Дневник как дневник. Наверное, такими являются все дневники на свете, – сказал Славик, и Клара поняла, что не получилось ни у кого. Ну так и в дом только она одна может войти.

Они посидели в ресторане ещё где-то полчаса, обсуждая концерт и реакцию олигарха со всей его командой. Ближе к одиннадцати вечера присутствующие пришли к выводу, что день был долгим, и пора уже спать. А Кларе не терпелось остаться одной и снова оказаться в тексте. У неё не было конкретного плана – просто хотелось снова пережить волнующие мгновения, оказываясь в различных местах и временах, которые описывал дед.

4.9.

Клара пришла домой и, пройдясь по комнатам, убедилась, что везде порядок. Папа завтра удивится, как Кларе удалось не разгромить и не замусорить дом. Она зашла в спальню: на столике лежали два дневника деда, а в рюкзачке у Клары был тот, что украл первый «покупатель». Она решила почитать что-нибудь из этого возвращённого дневника, пришла в гостиную и удобно уселась в кресло.

20 декабря 1977 года.

Моя знакомая – не буду писать здесь её настоящее имя, назову эту уважаемую женщину А.А. – пришла сегодня ко мне со своим сыном. Парню пятнадцать, и все, включая его самого, считают, что он клептоман. Ворует всё подряд, что надо и что не надо. Говорит, что не может себя контролировать. Сегодня его снова поймали за руку и отвезли в милицию. Мама, пользуясь своим положением, вызволила сына оттуда. Но однажды даже она не сможет вернуть ему свободу.

Узнав, что я психолог и иногда консультирую на дому, А.А. пришла ко мне вместе с сыном и попросила помочь. К сожалению, сам парень уже поставил на себе крест и отказывается бороться. Думает, что у него такая судьба. Говорит: «Вот такой я человек», – и считает, что ничего не может с собой поделать. Говорит – и сам верит в то, что говорит правду.

А что такое правда? Не надо путать правду и факты. Факт заключается в том, что сегодня этого парня поймали на пустяковой краже. А вот то, что он не может изменить свою жизнь – и не правда, и не факт. Проблема, однако, состоит в том, что в реальность перемен из нас троих верю только я – совершенно посторонний ему человек.

Клептомания, как и любая мания, начинается с первого раза. И парень… Буду называть его Ю. Так вот Ю., как и все на свете, ошибочно подумал, что один раз можно – ничего страшного.

Тогда я задумался о магии первого раза. Вот, допустим, человек ни разу не летал на самолёте. А потом впервые в жизни полетел. Так вот, когда этот человек приземлился, он остался тем же самым или стал другим? В некотором смысле – остался тем же. Но есть иная точка зрения, что теперь он другой. Теперь он – человек, летавший на самолётах.

Не знаю, верить этому или нет, но говорят, что во Франции люди едят лягушек. Может, курятина у них в дефиците, может, хотят извести всех лягушек, а может, характер просто такой… Не знаю. Про себя могу сказать точно, что я лягушек не ел.

А если случится мне быть во Франции и мне предложат лягушку? Думаю, я откажусь. Так и останусь человеком, который ни разу не ел лягушек. Но если мои друзья найдут способ убедить меня в полезности или заставят съесть эту лягушку, то я стану человеком, который съел лягушку. Кажется, что разница не велика: был тем, кто не пробовал лягушек, а стал тем, кто пробовал. Руки, ноги, голова – всё прежнее. Изменилось только знание о себе и понимание того, кто я есть. Теперь я – человек, который ел лягушек. Это ещё хорошо, что дело было во Франции. Вернулся я к себе, в Старую Руссу, а тут никто и не знает про мой грех. Для всех я по-прежнему человек, который не ест лягушек. А для себя? Ну да ладно. Прошли годы. Стала совсем забываться поездка во Францию. Я сам себя смог убедить в том, что ничего не было. Но тут, как на грех, приехали ко мне в гости те друзья из Франции. Чёрт их принёс. И они напомнили. И стали уговаривать поехать на Ильмень ловить лягушек, и стали всем рассказывать, как я их ел во Франции, да ещё и причмокивал… Кончено же, ничего я не причмокивал, но кого из моих местных друзей это интересует? Теперь для всех я – человек, который ест лягушек, и от этого уже никуда не деться.

Вот она, магия первого раза. Ты был одним человеком, потом сделал что-то впервые – и становишься другим. Никогда не опаздывал на работу, а потом один раз опоздал. Опоздал – и тебя не уволили тут же, но вероятность, что опоздания теперь войдут в привычку, очень высокая. Был ты человеком, который не выступал на сцене. Выступил – и зал аплодировал тебе стоя. Теперь тебя