Без любви не считается - Алекс Хилл

Марк… очень внимательно. Мне действительно было хорошо с тобой. И чувства все еще есть, и сходимся мы во взглядах на многие вещи. Возможно, мы и правда смогли бы договориться. Отношения на расстоянии страшны для тех, кому нечем заняться, а у нас обоих очень насыщенная жизнь. Но мне мало того, что ты можешь дать. Я сейчас не про свадьбу, не про свидания и сожительство. Мне плевать, как мы называемся и выглядим, но между нами… нет стабильности. Нет уверенности. Понимаешь? Многие ищут ее в этих чертовых печатях в паспорте, но мы с тобой знаем, что это чушь. У нас нет доверия, Марк. Вот в чем соль. Нет ничего реального, за что можно было бы зацепиться, потому что весь наш бэкграунд – чистый эротический сюр. И эта размытость бьет по нервам, а я такое не люблю. Да и ты тоже. Тебе это не нужно. Ты влюблен в работу, у тебя уже есть устоявшийся порядок в жизни. Я не хочу его менять, не хочу туда лезть. И в своей жизни кардинально ничего менять не собираюсь.

– Красиво стелешь.

– А как мягко.

– Что, если ты отлично вписываешься в мой порядок?

– Тебе кажется. Все, что у нас было, вырвано из реальной жизни. Считай, курортный роман. Потрахались, погрустили и забыли.

– Для меня все было реально.

– Потому что я была на твоей территории, и до меня можно было дотянуться в любой момент. Дальше так не будет, Марк, и ты первый же и соскочишь. Зачем это мне? Что я получаю?

– Я тебя услышал.

– Хорошо, – с облегчением, которое точно не продлится дольше пары секунд, выдыхаю я. – Тогда… пока.

Марк кладет трубку, так ничего и не сказав, а я забираюсь под одеяло, укрываясь с головой. Даже не знаю, от чего мне завтра будет хуже. От похмелья или от этого разговора?

Двенадцатичасовой сон спасает половину воскресенья, а вот вторую не может спасти ничего. Чувствую себя разбитой, но мысли о том, что я все сделала правильно, помогают встать с кровати, собрать вещи для стирки и отнести их в прачечную, которая находится в подвале дома. Сижу на скамейке и смотрю на то, как цветное белье крутится в барабане, а из головы не хотят уходить слова Марка о том, что он хочет, чтобы я была частью его жизни. Бессмыслица какая-то. Вспоминаю, что сказала мне мама, когда я заявилась к ней посреди ночи, и еще больше окунаюсь в опустошенное отчаяние.

Марк не умеет строить нормальные отношения, я, похоже, тоже. Мне нужен хоровод внимания, ему – отсутствие ограничений. Реально ли это? Наверное, да, но нужна практика, а для нее – время и силы. Чтобы создать что-то стоящее, нужно постараться, а у нас… несколько быстрых скачков из противостояния в койку. На таком фундаменте ничего не построишь.

Достаю белье из сушильной машины и поднимаюсь из подвала в холл. Стук по входной двери привлекает внимание, и я замираю на месте. Через стеклянное окно, покрывшееся разводами от дождевых капель, в дом заглядывает знакомое лицо. Большая ладонь машет мне, а палец указывает вниз на замок. Прижимаю вещи к груди, быстро поднимаюсь по лестнице и закрываю дверь квартиры. Это что еще за приколы?!

Запихиваю вещи в шкаф, беспокойство выкручивает ребра. Не нахожу себе места, даже умывания холодной водой не помогают. Через полчаса насильно убеждаю себя в том, что мне просто почудилось, и включаю чайник. Прижимаю ладонь к руке, где набита последняя татуировка, и смотрю на желтое пятнышко на стене, оставшееся от моего неудачного кулинарного эксперимента. Он не мог. Не верю. Не хочу! Это какой-то бред, галлюцинации. А если и нет, то… пусть катится ко всем чертям! Мне это не нужно. Я все решила.

Дверной звонок заставляет испуганно дернуться, но я и не думаю сдвигаться с места. Звонят еще раз. И еще. Тихо ругаюсь и все-таки крадусь в прихожую. Может, это кто-то из соседей, или Ксю приехала, чтобы мы могли пострадать вместе после вчерашнего?

– Не смешно, Ди, – раздается из коридора громкий мужской голос.

Речь русская, но я все еще не могу поверить.

– Открывай! – требует незваный гость.

Встряхиваю головой, напуская на себя вуаль отрешенности, и проворачиваю внутреннюю защелку. Дверь распахивается, и Марк входит в квартиру, оттесняя меня к стене. Его волосы влажные, толстовка усыпана темными мокрыми кругами. На плече рюкзак, а в глазах злость.

– Спасибо, что впустила, – язвительно говорит он. – Ты так любезна.

– Какого черта ты здесь…

– Да вот, решил поднять лапки и дотянуться до тебя. – Он осматривается и ежится, закрывая дверь. – Ну и холодина тут.

– Как ты…

– Дарина сказала мне адрес. Не ругай ее, я надавил тем, что она должна мне за неразглашение тайны.

– Как ты в дом вошел?!

– Пришлось вызвать охрану и соврать им, что у меня тут беременная жена на грани нервного срыва. Поверить не могу, что ты просто свалила, как только увидела меня.

– Зачем ты вообще приехал?!

– Мы так и будем на пороге стоять?

– Нет! Вали из…

– Ты вчера все правильно сказала, – перебивает Марк, затыкая меня прямым и решительным взглядом. – Я профан во всем, что касается отношений, но это поправимо. В музыке я тоже поначалу не разбирался.

Он, пользуясь моим ступором, шагает на кухню, а я еще пару мгновений остаюсь приклеенной к полу. Это Рождественский с ума сошел или… я? Больше никаких шотов после коктейлей. Никогда! Вхожу в комнату, Марк наливает кипяток в заварник и продолжает говорить так, будто… я даже слов адекватных подобрать не могу.

– Я всю ночь думал, что мне нужно. Как будет лучше. В твоих рассуждениях есть смысл, мы не с того начали. Я бы сам этого не заметил, потому что у меня все так начинается, а потом и заканчивается. Быстро, мимолетно, легко. Но не с тобой. Да ты присядь, – ухмыляется он и кивает на стул. – Разговор будет долгий.

– Не будет, – мотаю я головой.

– Почему?

– Что это за шекспировский порыв?

– А что не так?

Злобно прищуриваюсь, его спокойствие раздражает. Добиваться меня собрался? Думает, все будет так просто?

– Где цветы, Марк?

– Я привез оргазмы.

Не могу сдержать смех и падаю на стул, сгибая одну ногу в колене, и упираясь пяткой в сиденье. На глазах проступают слезы, а я все смеюсь. Абсурд просто зашкаливает.

– У тебя истерика?

– Психоз, – выдавливаю я. – Ты больной? Зачем ты приехал?

– Потому что захотел. Все или ничего, Ди. И в мое «все» ты тоже входишь.

Открываю рот и мотаю головой. Что происходит? Я не понимаю. Марк склоняет голову, рассматривая