Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

– Внимание. Товарищ внимание, – гул от разговоров постепенно прекратился, – я только что от посла. Он просил передать свою благодарность всем кто участвовал в приёме, за то что всё прошло нормально и все гости без исключения остались довольны. Меня он назначил старшим и я приглашаю вас в протокольный зал за стол, чтобы отметить наш праздник. – И первым открыл дверь в зал.

Честно говоря, думал что после приёма, нам достанется полностью разорённый стол, но я и все остальные были приятно удивлены практически не тронутностью стола. Лишь в том месте, куда Рауль Кастро присел на пару минут, закуска была слегка разворошена, в остальном хоть снова приглашай гостей. Хотя приглашать уже никого и не надо: мы зашли и чинно расселись вокруг стола.

Застолье покатилось по накатанным рельсам, как это принято у нас – у русских. Обильно и щедро. Но только как у культурных русских. Поэтому в дымину пьяных не было, никто никому не бил морду и не ругался матом. Всё было пристойно. Несколько раз я выскакивал из-за стола и контролировал бойцов, но и тут солдаты меня не подвели. Быстро выпили, быстро уничтожили закуску и тихо удалились в кузов ГАЗ-66, завалившись там спать.

Правда, через час за моей спиной замаячили Карташов и Никифоров и спросили – Когда мы поедем домой?

Я в это время одновременно общался с Катериной и Еленой Александровной, которые сидели по обе стороны от меня.

– Парни, парни, попозже… Чего не спится…? Давайте минут через сорок…

Мои сержанты пришли через сорок минут за мной, потом они опять через сорок минут пришли, а у нас был самый разгар. Ещё через час они взмолились.

– Товарищ старший лейтенант, ну поехали… уже ведь три часа ночи…

– Ладно…. поехали, – я с сожалением поднялся из-за стола.

– Милые дамы, сегодня я с вами расстаюсь. Служба зовёт… Долг прежде всего, – так балагуря, я расцеловал молодых женщин и под их сожалеющие взгляды удалился из зала.

ГАЗ-66 медленно выехал из ворот посольства и набрал скорость. Через пять минут езды в моей разгорячённой алкоголем голове появилась бредовая идея. Она мне на этот момент показалась блестящей, но я забыл про один щекотливый момент. Идея состояла в том, что в бригаду можно было ехать двумя путями. Первый: по окраине Гаваны, мимо международного аэропорта имени «Хосе Марти», на Сантьяго-де-Лас-Вегас и в бригаду. В принципе, все так и ездили – это был самый короткий путь. Но я решил, в качестве дополнительного поощрения, вывернуть на второй путь, более дальний, но зато через красивейшую набережную Гаваны «Малекон», совершенно забыв, что на ночь самая красивая набережная латинской Америки превращалась в пограничную зону, куда на ночное дежурство выдвигались воинские подразделения.

Я вылез через боковое окно кабины и, опасно балансируя над пролетающим внизу асфальтом, неловко повернулся телом и цепко уцепился пальцами за верхнюю кромку кабины.

– Парни, – разведчики, до этого дремавшие на скамейках, оживились. Вскочили с мест и пробрались вперёд кузова к кабине, – парни сейчас поедем через набережную и вам там покажу все достопримечательности. Потом промчимся в туннеле под проливом у крепости «Эль Моро» и мимо «Касса Бланки» едем в бригаду….

Разведчики радостно заревели и мы, свернув влево, нырнули в небольшой туннель. Выскочив через некоторое время на поверхность, наш автомобиль помчался в сторону набережной, куда мы ворвались с радостным рёвом и свистом. Я ещё успел заметить растерявшихся кубинских военнослужащих, которые разинув в изумление рот, несмело попытались преградить машине дорогу, но потом благоразумно отпрыгнули в сторону. Не знаю, что о нас докладывали в ночной штаб о несущейся в сторону набережной машине с непонятными людьми в кузове, армейские и полицейские патрули, но картина наверно была достаточно забавной.

…Ночь…, Глубокая ночь. До конца ночного бдения осталось два часа и очередное ночное дежурство закончится ничем…. Не подлетели стремительно с океана десантные корабли американцев, никто с них не высадился и янки не устремился в атаке на дежурные расчёты, дежурные подразделения, раскинувшие свои позиции вдоль берега. Не вынырнули из темноты хищными тенями вертолёты огневой поддержки, расстреливая всё, что им попадётся на пути, а следом за ними грузные транспортные вертолёты, откуда высыпят знаменитые зелёные береты….

Вместо этого, со стороны города – с тылу, на набережную, прорывается грузовой автомобиль, в кузове которого десяток крепких молодых парней, ведущих себя вызывающе. А в кузове упакованные тюки, картонные коробки. Что это? Кто так нагло мог нарушить покой? Да ещё в такой знаменательный день – Когда вся прогрессивная часть человечества празднует 70-летие Великой Октябрьской революции.

Это явно не кубинцы, которые от мала до велика знали – что ночью нельзя так нагло и вызывающе вести себя.

Что делать? Как поступать? Открывать огонь сразу на поражение или блокировать, захватить….

Пока кубинцы принимали решение и, слава богу, это решение было не радикальным – мы промчались половину набережной с бешеным рёвом, свистом, размахиванием руками и попытками расшатать автомобиль на ходу, который и так закладывал лихие виражи по пустынной набережной.

Несколько кубинских бронетранспортёров внезапно выросли на нашем пути и блокировали автомобиль. Резкий, неприятный визг покрышек по асфальту, вплоть до горелого запаха резины. От внезапной остановки мои разведчики с возмущёнными воплями кубарем полетели к кабине, а дверца подо мной, не выдержав такого испытания, открылась и вместе со мной по дуге ушла вперёд. Меня спасло от смертельного падения на асфальт то, что в последний момент я намертво ухватился за верхнюю часть дверцы и чудом удержался сидя в окне. Дверца спружинила и также стремительно пошла обратно и я опять успел убрать пальцы, а то они бы осыпались жалкой кучкой во внутрь кабины от сильнейшего удара, когда дверь закрылась. Я лишь успел уцепиться за рантик кабины. Кубинцы мигом соскочили с бронетранспортёров и тут же окружили автомобиль, направив на нас автоматы, а разведчики, вскочив на ноги, после падения, заняли оборону внутри кузова, демонстрируя агрессивные намерения. К кабине подскочил кубинский полковник и гневно заорал по-испански, требуя показать документы.

– Чего ты орёшь, Коронель (полковник)? Сейчас покажу документы…, – я нагнулся, насколько это было возможно, и скомандовал водителю, – Фисенко, открой мне дверь…

Я забыл, что сижу верхом в окне дверцы, а водитель Фисенко впрямую воспринял мою команду. Он перегнулся через капот, дёрнул ручку и сильным толчком открыл дверь, которая с громким скрипом, под смех моих