Робкие создания - Клэр Чемберс

их до слез. Если плакать не хотелось, можно было скрепя сердце еще разок дать шанс современному джазу, ведь в нем что-то есть.

Они старались идти в ногу со временем, избегали ностальгии и тех, кто сопротивляется переменам, поэтому искренне попытались понять шумиху вокруг “Битлз”. Гил считал, что без этого он, как психиатр, не сможет найти подход к молодежи. Их мнения по поводу этой веселой и непритязательной четверки полностью совпадали. Гил восхищался остроумием и бунтарским духом Джона Леннона, а Хелен считала Пола Маккартни харизматичным. Тем не менее, внимательно прослушав все песни альбома “Please Please Me”, как антропологи, изучающие обряды доселе неизвестного племени, оба пришли к выводу, что эта музыка банальна и топорна.

– Может, на концертах они звучат лучше? – предположила Хелен.

– Мы просто слишком старые, – заключил Гил.

Хелен нравилось несколько популярных песен, которые крутили по радио, вроде тех, что исполняли Джим Ривз и Китти Каллен, пока Гил не сказал, что это какая-то сентиментальная чушь. Теперь его слова каждый раз всплывали в голове и портили ей все впечатление. Лучше бы он оставил ее в покое и не мешал наслаждаться безобидными радостями жизни.

Покончив с делами, Хелен надела желтое платье-футляр, которое, как ей было известно, нравилось Гилу, и замшевые туфли кремового цвета, купленные им в самом начале отношений. Он незаметно узнал размер – она по-настоящему удивилась подарку, по ее мнению гораздо более интимному и романтичному, чем драгоценности.

Наступило время обеда, а вместе с ним и назначенный час прихода Гила. Хелен была не голодна: готовка всегда отбивала у нее аппетит, к тому же ее подташнивало от привычного предвкушения того момента, когда они останутся наедине. Услышав лязг металлической калитки, она вскочила с места и подбежала к мансардному окну, но это оказался всего лишь мистер Рафферти с первого этажа, который вышел на прогулку со своей собакой породы уиппет.

Хелен взяла библиотечную книгу – роман Линн Рид Бэнкс “Угловая комната” – однако трудное положение главной героини, одинокой и всеми покинутой, совершенно не помогало отвлечься. Она решила включить альбом Майлза Дэвиса “A Kind of Blue”, рассудив, что если будет слушать внимательно и с должным почтением, ей это воздастся скорым появлением Гила.

Закрыв глаза, Хелен отдалась глубоким, пронзительным звукам трубы и фортепиано, которые обрушивались на нее ритмичными, но непостоянными волнами, пока вдруг не поняла, что что-то не так. На фоне волн музыки слышался шум гальки – то ли барабан, то ли треск и шипение на записи – и еще один звук, тихий и доносящийся как будто издалека, и она не сразу поняла, что это звонок телефона.

– Дорогая, мне очень жаль.

Его слова, как удары молота, разбили вдребезги все надежды на выходные.

– Почему? Что случилось? – спросила Хелен, не в силах сдержать дрожь в голосе от нахлынувшей тревоги.

– Кэт разбила машину, надо поехать их забрать. Никто не пострадал, отделались легким испугом, но без помощи не обойтись.

– Боже, какой ужас.

Даже когда в ней просыпалась ревность и чувство соперничества, она никогда не желала Кэтлин зла, и все же ее охватила яростная обида, задушившая сочувствие.

– Слушай, я понимаю, чертовски не вовремя.

– Ничего не поделаешь, – ответила Хелен, стараясь быть альтруистичной и понимающей женщиной, какой он ее считал. – Дети в порядке?

– Да, в норме. Только машине хорошенько досталось. Мне правда очень жаль, что наши планы сорвались. Я безумно скучаю по тебе.

– Я тоже. Как ты доберешься до них без машины?

– Сосед подбросит до Севенокса, к счастью, они недалеко уехали.

Хелен задумалась, но не стала спрашивать, была ли Кэтлин пьяна. Наверняка даже она переступила черту, несмотря на детей в машине. Ни для Хелен, ни для Гила не было секретом, что Кэт перебарщивает с алкоголем, порой до состояния беспамятства, однако первым эту тему мог поднять только Гил.

– Тогда, наверное, до понедельника? – спросила она. Остаток выходных простирался перед ней, словно длинная безлюдная дорога.

– Да, до понедельника. Люблю тебя.

Раздался щелчок, и повисла тишина. Сперва Хелен просто сидела, охваченная горечью. Все ее старания и планы насмарку, а оправдание с болезнью, придуманное для Джун, звучало слишком убедительно и окончательно – не отвертишься. Затем, медленно и тяжело переставляя ноги, она вернулась к себе в комнату, сняла через голову желтое платье, натянула растянутые домашние штаны и свитер, на котором спереди была проеденная молью дырка размером с шиллинг. Наряжаться теперь незачем.

Хелен задумалась о том, что воспринимает их отношения как череду взлетов и падений, причем одно следует за другим – трепет от предвкушения встречи неизбежно сменяется разочарованием. Все должно находиться в балансе: судьба всегда стремится сравнять счет.

Она безуспешно пыталась представить себе сценарий отдаленного будущего, в котором при звуке его имени не дернулась бы ни одна струна ее души. Как-то раз, примерно через полгода с начала их отношений, ей на мгновение удалось увидеть его незамутненным взглядом. Это было в субботу, она пришла на рынок на Суррей-стрит купить фруктов и овощей на неделю. Чуть дальше, через пару-тройку прилавков, стоял Гил, держа за руку Сьюзен, дочку. Он был в твидовом пальто и вельветовых брюках, в темной шевелюре проглядывали седые волоски. Хелен не сразу его узнала. За пределами больницы он казался таким заурядным – обыкновенный уставший мужчина средних лет пришел за картошкой. Никто не оборачивался ему вслед, и Хелен вдруг почудилось, что вот, должно быть, каким он видится окружающим и, пожалуй, каков он на самом деле. Она спряталась за прилавком, заваленным лотками с белыми яйцами; сердце колотилось, протестуя против этого непрошеного откровения.

Чувство отчужденности преследовало ее до конца дня, а наутро, проснувшись, Хелен к величайшему облегчению обнаружила, что от него не осталось ни следа; в следующий раз, когда они встретились в кладовке возле кабинета арт-терапии, она вновь поддалась его чарам.

Обычно в выходные, если они не договаривались о встрече, Хелен всегда знала, чем себя занять. Но теперь, лишенная воли к действию, она не понимала, за что хвататься. Можно было написать парочку писем – старый друг из колледжа и Пэм давно ждали ответа. Надо бы вернуть или продлить библиотечные книги, к тому же всегда приятно покопаться на полке с новинками или перекинуться, непременно шепотом, парочкой фраз с библиотекаршей. Кроме того, стоило прочитать позаимствованные у Гила книги и научные журналы по психиатрии. Достать запрятанные по шкафам, с глаз долой, колготки и нижнее белье, постирать их и повесить на деревянную сушку над ванной, раз уж никто, кроме нее, туда не