#Издержки изоляции, или Лето 2020, которого не было - Ирина Борисовна Оганова

и, по всему, вроде обиделась. Он не хотел её обижать, просто вылетело само собой. К чему излишняя деликатность, он и так предельно вежлив, для себя точно, другим похлеще доставалось. «Какое счастье, что она не знает мою реакцию на слёзы. Мог бы и приобнять с нежностью. Успокаивать. Нежность! Где её брать только?! Смотрит на меня влюблёнными глазёнками, типа я принц на белом коне. Пытается это скрыть и не получается. Понятно, что я для неё подарок. Даже не подарок, а невероятное событие, чудо-встреча. Ещё, поди, потом внукам будет рассказывать…»

– Да-а-а-а-а… – многозначительно протянул Андрей, поднял плоский серый камень и кинул его со всего размаха в воду.

– Далеко-о-о-о… Здорово!

Солнце терялось в набежавших бело-сизых облаках, ветер внезапно стих, и, откуда ни возьмись, посыпались аршинные капли дождя.

– Бежим скорее под дерево. Промокнем!

Она помчалась к огромной сосне с массивной шапкой густых веток. Можно было позвонить Степану – телефон он благоразумно вбил в записную книжку – и попросить заехать за ними на машине, какая-то развалюха стояла под навесом, скорее всего, для хозяйских нужд. Разрешать постороннему садиться за руль своей машины он не хотел, вернее, не позволял, только его личный водитель имел подобную честь, и то каждый раз должен был после себя протирать руль и вытряхивать коврик. Выстраивая свою сытую, вольготную жизнь, Андрей научился ценить всё, что нажил благодаря упорному труду и несгибаемому терпению, считая это не слабостью, а уважением к самому себе. И в женщинах он не терпел неряшливости и пофигизма. Настя была чистенькой, но точно не из сторонниц перфекционизма, судя по её потрёпанным белым кроссам с давно не стиранными шнурками – может, и ни разу с момента их приобретения. Его выбор всегда падал на вылизанных и ухоженных, одетых в достойные тряпки, с брендовой сумочкой как показателем уровня и самооценки. Как правило, это были девочки из хороших семей либо имеющие свой бизнес, нормального предыдущего парня. По большому счёту, источник, позволяющий им содержать себя в порядке, его не волновал, если только это не касалось эскорта и конкретной проституции. Любви за деньги достойны лишь моральные уроды, а он не из таких и таким никогда не будет, хоть восемьдесят стукнет. Всё должно быть по-честному, и тогда он готов тратиться на свои иллюзии. В нём всегда присутствовал трезвый рационализм, отчего всерьёз увлечься никак не получалось, тем более полюбить. Мать часто выговаривала и была уверена, что он так никогда и не женится. Как-то ради хохмы хотел пригласить к родителям одну приличную молоденькую девчонку, чтобы отстали с расспросами, но вовремя передумал: зачем обманывать и давать надежду? У людей старой закалки всё просто: встретились, как-то быстро полюбили, женились, нарожали детей… В их молодости другие порядки были, иная нравственность, мораль, да и к институту брака относились серьёзней: коли женился – тяни лямку. Из его окружения давно многие разбежались, разочаровавшись в семейной жизни. Иные ищут отдушину на стороне – бардак сплошной. Отсутствие детей его не напрягало, наляпать несложно – потом что делать, если выбор жены окажется неудачным? Порой бабы при расходе кидали в лицо, что он законченный безжалостный эгоист и кроме себя никого не любит. В душе соглашался: да, так и есть. А что плохого, когда любишь себя больше других? И вы себя так любите. Не умеете? Так это ваша проблема, не моя. В одном сложно обвинить – что подлец и негодяй; просто честный, а правду никто не любит, особенно бабы. Соня же не называет меня эгоистом и ещё чёрт-те кем, оттого и спокойно щеголяет с сумочкой Chanel из последней коллекции, лимитированной, кстати. Пришла-ушла, когда надо, без упрёков и дурных вопросов. Уже три года продержалась. А это срок! Только однажды подпила шампанского и по пьяни, утопая в слезах, выразительно вещала, как любит до одури и будет ждать сколько угодно, пока он не нагуляется до тошноты и не захочет спокойной жизни. Спорить Андрей не стал, пусть пребывает в своих грёзах и довольствуется встречами раз в месяц, а то и в два. Ещё была одна дежурная из недавних, менее настырная, но концерты ревности закатывала, объясняй не объясняй, что нет у него перед ней обязательств, никогда не было и вряд ли появятся. «Нельзя их к себе приручать: проверено, наглеют хуже кошек».

Настя куталась в толстый шерстяной шарф и, обхватив себя руками, притопывала на месте. Крупная дождинка упала ей на лицо и медленно поползла по щеке. Андрей непроизвольно дотронулся до капли и провёл пальцем до самого подбородка оставляя мокрую полоску, следом побежала другая…

– Давай рванём! Промокнем так промокнем!

Дождь, отбарабанив несколько минут, начал стихать, и Андрей схватил её за руку. Они бежали до самой Курортной, Насте стало жарко, и она порывалась расстегнуться, но молния не слушалась, застряв на середине. В кроссовках противно хлюпала вода, и колючий шарф натирал подбородок.

– Ещё немного! Мы совсем рядом! – подбадривал Андрей и тихо незлобно матерился про себя.

Запыхавшись, подбежали к калитке – она была открыта – и стремглав заскочили на террасу дома, под навес. Настя стянула насквозь пропитанный дождём пуховик и несколько раз тряханула его, да так, что брызги разлетелись в разные стороны, преимущественно попадая на Андрея.

– Э-э-э-э! Поаккуратней! – Он вытирал рукой мокрое разгорячённое лицо и хохотал – под дождём последний раз бегал в глубоком детстве, а потом часто болел горлом. Андрей вдруг почувствовал себя бесконечно счастливым и находился в редком для себя состоянии полного удовлетворения от окружающей действительности.

– Срочно в дом и марш переодеваться! И горячий душ!

Анастасия на ходу скинула сначала одну кроссовку, потом другую – они разлетелись в разные стороны – и мокрыми полосатыми носками быстро зашлёпала на второй этаж, оставляя на деревянном полу отпечатки своих маленьких ножек. Кроме как улыбнуться вслед и аккуратно поставить её кроссовки у порога, ничего на ум не пришло. Ещё он по-доброму укоризненно покачал головой, давая понять подоспевшей Диле, что ничего не поделаешь, вот такая у них гостья, и удивился – в жизни ни за кем не убирал, Сара не в счёт. Не успел он вспомнить о своей жгучей красавице, как она появилась из ниоткуда и начала ластиться у его ног. Андрей взял её на руки, прижал к груди и, как водится, уткнулся носом, Сара пару раз лизнула его руку, заурчала от блаженства и повисла в объятиях увесистой бархатной тряпочкой.

– Соскучилась?! Бедненькая моя, папа совсем не уделяет тебе внимания! Ехала за тридевять земе-е-е-ель, страда-а-а-ла… Сча-а-а-астье моё!