Сакура любви. Мой японский квест - Франсеск Миральес

еще не выходившую на экраны короткометражку студии «Гибли».

Чтобы попасть в зал, требовалось предъявить подлинный кадр кинопленки, который нам выдали вместе с билетом.

Мы уселись в последнем ряду зала, кишащего детьми и поклонниками студии с пакетами, полными сувениров из местной лавки.

Свет погас, и меня неожиданно охватило чувство небывалого покоя и уюта. Я оказался в десяти тысячах километров от дома, двигаясь по не мной составленному маршруту, вместе со взбалмошной девицей, с которой познакомился лишь четыре часа назад, но каким-то образом я ощущал, что вселенная пребывает в полной гармонии. Словно нет в мире ничего более естественного, чем быть рядом с этой девушкой среди незнакомых людей.

Сюжет короткометражки оказался до слез незамысловат. Из-за небрежности маленькой девочки ее песик сбегает из дому и ввязывается во всякие приключения в небольшом городке. Поскольку он всего лишь щенок, то его неизбежно подстерегает куча опасностей.

Безутешная девочка расклеивает по всему городу объявления с портретом собачки и номером телефона, но щенка никто не видел.

Несколько раз злосчастный пес чуть не погибает, но тут его подбирает водитель грузовичка. И когда уже зрители с облегчением выдыхают, щенок выскакивает из окна машины, потому что узнал квартал, в котором находится его родной дом.

На этом месте я почувствовал, как Идзуми в темноте схватила мою руку. Я искоса взглянул на нее: в свете экрана было видно, что она сидит очень прямо и напряженно, что меня удивило – фильм-то был совсем детский!

Когда в конце концов щенок и девочка воссоединились, я увидел, как по щеке Идзуми скатилась крупная слеза. На этот раз она плакала по-настоящему.

Зажегся свет, она отпустила мою руку так же непринужденно, как до того схватила, и сообщила:

– Пожалуй, с меня пока хватит… Вернусь-ка я в отель и прилягу.

Я кивнул и пошел вслед за ней к выходу из музея. У ворот в будке сидел огромный Тоторо и наблюдал за оживленными лицами посетителей.

– Давай пойдем пешком, – вдруг предложила Идзуми со свойственной ей непоследовательностью. – Нам же теперь вниз по склону.

– Конечно, и погода отличная!

За полчаса мы спустились по холму, по которому нас вез автобус, и за все это время не обменялись ни единым словом.

Идзуми в своих тяжелых ботинках четко чеканила шаг, двигаясь неспешно, словно время не имело никакого значения. Возможно, так оно и было. Недаром девушка сказала, что путешествует без обратного билета.

Мы почти дошли до станции, как вдруг я заметил маленькую чайную, украшенную сотнями фигурок кошек. У окна как раз имелся свободный столик, и я спросил:

– Не хочешь напоследок выпить чая?

Идзуми покачала головой:

– Я себя знаю, и сейчас я не самая приятная компания. На самом деле возьму, пожалуй, такси. Моя гостиница неподалеку отсюда.

Я растерянно молчал; скорее всего, история о заблудившемся песике вызвала какую-то тайную бурю в душе девушки. И наверняка она не собиралась делиться своими переживаниями со мной.

Следовало попрощаться по-джентльменски.

– Спасибо, что пригласила меня в Музей «Гибли». Без тебя я бы точно туда не попал.

– Тебе понравилось?

– Я в полном восторге.

Идзуми в знак благодарности сложила ладони вместе и робко взглянула на меня, будто какая-то внезапная метаморфоза превратила ее в скромную японку, какими их обычно себе представляют. Хотелось бы мне понять, какой из двух образов для нее более органичен, но было поздно.

– Ладно… – шепнула она вместо прощания. – Знаешь, мы, японцы, в таких случаях говорим: Ichigo-ichie[25].

– Первый раз слышу. И что это значит?

– Даже если мы больше не увидимся, было здорово прожить это время вместе.

И она подняла руку, останавливая свободное такси, спускавшееся по склону от музея.

– Ichigo-ichie, – тихо ответил я.

Задняя дверь такси автоматически распахнулась. Идзуми скользнула внутрь и подождала, пока дверца закроется.

Зеленая машина отъехала; на прощание я помахал рукой, но Идзуми даже не посмотрела в окно.

Дзю го (15)

十五

На улице около отеля я съел рамен[26], а потом добрался до своего номера. Хотя часы показывали всего четыре, я ощущал полное изнеможение. И дело было не только в пресловутой смене часовых поясов. Душу мою захлестнули противоречивые чувства.

Виной тому была эта заводная и непредсказуемая девчонка, с которой вопреки ожиданиям я провел целых полдня.

Я всячески старался убедить себя, что счастлив вернуться к своей роли одинокого путешественника. Лежа в кровати, я прочитал третье желание Амайи: «Спеть „Zero Cold“ в баре „Стардаст“».

Первый поиск в «Гугле» не дал результатов: мне не попалось ни одного заведения в Токио с таким названием, равно как и песни под названием «Zero Cold».

Отказавшись от дальнейших поисков, я взял «Последние дни Кузнеца»; к этому времени мне удалось прочитать лишь предисловие. Главы в книге казались короткими и не связанными между собой, словно подборка разрозненных откровений приговоренного к смерти автора. Мое внимание привлекла одна, озаглавленная «Пунктир»:

В том, что касается моей жизни, в лучшем случае я мог бы шепотом признаться, что вся она была пунктирной линией, подобной вспышкам аварийной сигнализации.

Однако, если уж говорить о мигающих огнях – а я включал все фары сразу, – честнее будет признать, что, в принципе, моя жизнь – это сплошная катастрофа.

Аварийные огни, а также безнадежная темнота вокруг и в мыслях – таков итог моего безответственного непостоянства и безрассудного поведения.

Посмеявшись над этим умозаключением, я прочитал еще пару-тройку главок, носивших такие забавные названия, как «Всегда сейчас слишком рано», «Life converters»[27] или «Дикие сиесты». А потом, положив книгу на пол, взялся за пульт крохотного телевизора.

По японскому международному каналу показывали документальный фильм про Аогасиму, маленький остров посреди океана, имеющий одну особенность: в кратере действующего вулкана живут сто семьдесят человек. Во время последнего извержения в 1780 году погибла половина населения, но, несмотря на это, через полвека люди опять вернулись туда.

Журналист, бронзовый от солнца пожилой японец, рассказывал, что дорога к этому островку – он расположен в трехстах пятидесяти восьми километрах от Токио – уже сама по себе приключение. Долгий путь по морю не имеет никакого смысла: отвесные четырехсотметровые стены вулкана не дают возможности попасть в деревушку, расположенную в его кратере. Единственный способ добраться туда – вертолет; он летает один раз в день из Хатидзёдзимы и берет на борт максимум девять человек, причем нередко рейс отменяют из-за неблагоприятной погоды.

Немногих смельчаков, отважившихся на это путешествие, круглый год ожидают термальные источники и возможность сварить яйцо вкрутую на горячем пару