Лицедеи - Владимир Алексеевич Колганов

колени и умолять пойти навстречу пожеланиям начинающего драматурга. Будь Глеб лет на двадцать помоложе, так бы и поступил, ну а сейчас надо бы поискать что-то более оригинальное и убедительное.

В прежние времена всё было гораздо проще – дал служителю, к примеру, «красненькую», и гуляй себе по закоулкам театра, можешь даже в гримёрку к прима-балерине заглянуть. Теперь же всё не так – везде им террористы чудятся, а солидному человеку веры уже нет. За деньги могут пересадить с бельэтажа в партер, а за кулисы всё равно не пустят, хоть сотенную заплати в евро или в долларах. Решение само собой нашлось, причём в буфете. Антракт уже закончился, но Глеб не торопился в зал – вот если бы спектакль был по его пьесе, тогда бы непременно посмотрел, а слушать, как читают то, что когда-то классики писали про любовь, – это какое же терпение надо иметь, чтобы досидеть до самого финала! В общем, разговорился Глеб с буфетчицей, объяснил, что хочет попросить актрису сыграть в спектакле по его пьесе, вот буфетчица и подсказала за умеренную плату:

– К финалу спектакля я должна по всем гримёркам минеральную воду разнести, прямо из холодильника, чтобы актёр после трудов праведных мог освежиться. Ящик с бутылками тяжёлый, так мне кто-то из рабочих сцены помогает… Давай напялим на тебя комбинезон, личико измазюкаем, а я скажу охраннику, что свой, хотя на чёрта лысого похож. Только уж ты меня не подведи! Чтобы никаких шалостей!

Глеб поклялся на портрете Станиславского, который украшал буфет, и понеслось! Ну а когда из репродуктора, висевшего на стене гримёрки, послышались аплодисменты и восторженные крики зрителей, он уже проник в гримёрку, успел переодеться, привести себя в порядок и теперь ждал, когда явится Алина. Только бы пришла одна, а то все труды насмарку!..

– Вы кто такой? Как сюда попали?

– Если скажу, что писатель, драматург, вы же не поверите.

Она молчит, и держится за дверную ручку, словно бы вот-вот откроет дверь и позовёт на помощь, а Глеб пытается найти подход к актрисе – прежде всего надо бы заставить её улыбнуться:

– В ухажёры я тоже не гожусь.

– Уж это точно!

Как сказал бы Остап Бендер, лёд тронулся…

– Тогда остаётся последний вариант. Я предлагаю вместе отправиться в ресторан, и вы узнаете, почему я вынужден был переодеться в грузчика и вымазать чёрт-те чем руки и лицо. Кстати, мыло у вас слишком уж пахучее, а полотенцем я не пользовался, так просох.

Алина улыбнулась:

– Могли бы взять мой фен.

А потом, уже когда ехали в такси, спросила:

– Глеб, вы всегда такой находчивый?

– Исключительно по вдохновению, Алина.

– И надолго его хватит?

– Думаю, часа на два, на три. Окончательно иссякнет в двух шагах от подъезда вашего дома.

Алина отвернулась к окну, и Глеб так и не смог увидеть, какие чувства отразились на её лице – то ли насмешка, то ли сожаление.

Глава 9. Надежда умирает последней

– Глеб, вы в своём уме? Я-то надеялась получить одну из главных ролей, а тут выходит, что придётся плясать в компании с кордебалетом. Это уму непостижимо, ничего подобного мне никто никогда не предлагал!

Так Алина отреагировала на просьбу принять участие в спектакле – это случилось уже после того, как расположились за столиком в ресторане и Глеб рассказал, о чём же его пьеса:

– Успокойтесь, Алина! Дело в том, что эта идея возникла неожиданно, спонтанно. Только вчера мы обсуждали концепцию спектакля вместе с худруком и режиссёром-постановщиком, тогда я и предложил внести в сюжет что-то вроде видений, которые возникают в подсознании пациентов психлечебницы. Так что ничего ещё не ясно, и многое зависит от ваших пожеланий.

Алина немного успокоилась.

– А кто режиссёр?

– Роберт Бруцкус.

– Вот как! Это меняет дело. С ним я ни разу не работала.

– Ну вот и замечательно!

– А под какую музыку плясать?

– Вроде бы с Юрием Шабадом хотят договориться.

– Ах, этот… Как-то была у него в гостях вместе с приятелем, он тоже музыкант. Стены гостиной увешаны дипломами, почётными грамотами, благодарственными письмами, а на полу валяются пустые бутылки из-под вина. Странный тип, но многие считают, что гениален…

Чем занимается этот Шабад в своей квартире, Глебу без разницы, поэтому не стал углубляться в эту тему…

Когда уже подъезжали к дому Алины, Глеб спросил:

– Так я могу надеяться?

Она не сразу поняла смысл его вопроса?

– Вы о чём?

– Это вам решать. То ли романтическое свидание, то ли деловой разговор – варианты на любой вкус.

Следующая встреча с Алиной состоялась уже после того, как Глеб переслал ей текст пьесы, пока без описания вакхических плясок – над этим ещё нужно поработать. Снова они в каком-то кафе.

– Я так понимаю, Глеб, что Брежнев тут как бы для затравки, а пьеса вовсе не о том.

– Вы схватываете идею на лету.

– А не боитесь? Ведь вам таких откровений не простят. Где это видано, чтобы ругали власть, упрекая в лицемерии, самодурстве, глупости, бездушии?

– Так ведь что с умалишённых взять? – Глеб развёл руками, как бы демонстрируя своё бессилие, и с лукавой усмешкой уточнил: – Я имею в виду пациентов психлечебницы.

Алина рассмеялась, ей понравился ответ. Но тут же снова высказала опасение:

– А что, если Скороходов поймёт, какую мину вы заложили под его театр.

– Ну, это вряд ли. К тому же Бруцкус так вцепился в пьесу, что худрук не устоит перед его авторитетом.

– Я заметила, что вы предпочитаете не называть его по имени. Худрук и только. С чего бы так?

Глеб не хотел откровенничать, но похоже, что от Алины ничего не утаишь. Попытался облечь свои слова в обтекаемую форму:

– Я воспринимаю его как некое приложение к театру, некий символ, который был возведён на пьедестал по неизвестной мне причине.

– Вы считаете его плохим актёром?

– Если коротко, то я ему не верю. Это, как у Станиславского… Ну а ваше мнение?

Алина задумалась, тоже подбирала нужные слова.

– У нас не принято ругать коллег. Сегодня я его упрекну в бездарности, а завтра он меня… Так ведь можно остаться и без премий, и без званий, и без интересных ролей. Всё потому, что многое молва решает! Сплетни, слухи… Как там у Высоцкого? «И беззубые старухи их разносят по умам», – и тут вдруг произнесла слова, которые Глеб не ожидал услышать из её уст: – А знаете, я вам завидую. Вы свободны в своих действиях, а мы, как марионетки в руках режиссёра, крутимся,